— Да. Входил.
— Громче, пожалуйста. Наша беседа записывается на диктофон.
— Входил!
— Вы проводили на территории подземных коммуникаций какие-либо обряды, ритуальные действия?
— Проводы зимы.
— ???
— Шутка.
— Повторяю. Вы проводили…
— Нет. (Пауза.) — Да не проводили мы там ничего, товарищ следователь! Что за ерунда!
— А вот Гордейчик Антон Васильевич… по прозвищу «Айва», если не ошибаюсь… Да. Гордейчик показал, что вы посвящали Полину Герасимову, вашу однокурсницу, в диггер-готы. И проводили соответствующий обряд инициации. Это как понимать?
— Никакой это не обряд. Постояли, выпили вина. Поболтали. Разошлись. Вот и весь обряд.
— Использовалась ли вами во время обряда человеческая или иная кровь или ее заменители?
— Я же говорю, это не обряд…
— Отвечайте на вопрос.
— Нет, не использовалась.
— Вот показания Гордейчика: «В идеале это должна быть „Бычья кровь“. Вино такое болгарское. Ну, чтобы на настоящую кровь было похоже. Символ как бы. Ну а так брали что попало, чтобы только красное. „Кровянкой“ называли. В тот раз портвейн какой-то был, кажется…»
— Ну и что?
— Вы согласны с показаниями Гордейчика?
— Да. Но ведь это же не настоящая…
— Вот копия заявления вашей матери Поликарповой И.С. Здесь говорится, что в ночь на 23 июня вы, как она считает, спускались в подземные коммуникации и вернулись домой в три часа утра. Вы были в крови. В этот раз кровь была настоящая?
(Пауза.)
— Да.
— Откуда она взялась?
— Поранился. Случайно. Это была моя кровь.
— Вернемся к посвящению Герасимовой в диггер-готы. Где это происходило?
— В Пионерском сквере. Во дворах рядом с Зубовской площадью. Там фонтан есть, и что-то вроде подвала. Насосная…
— Никаких происшествий не было?
— Нет.
— Вы не находили там каких-либо необычных предметов, оружия? Чего-либо иного?
(Пауза.)
— Нет…
— Теперь взгляните на эти фото. Ничего здесь не узнаете?
— Нет. Впервые вижу… Идол какой-то. Пентаграмма… Это что? Черепа? Кости, что ли?
— Да, это кости. И черепа.
— Впервые вижу, клянусь вам… (Пауза.) Послушайте, вы мне можете толком…
— Сидите на месте, молодой человек. Слушайте внимательно. «…Мой сын, Поликарпов Д.М., студент первого курса МАРХИ, связался с бандой, именующей себя „Исчадия ада“. Они спускаются под землю, где у них есть какие-то помещения и подземные ходы и даже что-то вроде святилища, где они, видимо, приносят какие-то жертвы…» Это показания Инны Сергеевны Поликарповой, вашей матери. Вопрос: кого вы приносили в жертву?
— Да никого не приносили! Мало ли что она там наплела! Да я… Я все это уже объяснял вашему Синцову! Сколько можно!
И уже знаешь наверняка, что этот запах краски надолго врежется в память, и вид содранных обоев, и эта надпись на польском… Вот только неизвестно, где ты будешь все это вспоминать. Дома. Оглушенный, вывернутый наизнанку. Ожидающий нового звонка в дверь. Или — в КПЗ, в сыром подвале, где последний ремонт делали еще при Берии… В какой-то момент беседы, когда Иван Сергеевич на миг прервется, чтобы опорожнить свою пепельницу в урну, вдруг попадется на глаза бланк со зловещей шапкой «Федеральная Служба Безопасности РФ» и надписанным в углу обращением: «Ректору МАРХИ Швидковскому Д.О… от такого-то числа…» И сразу представится взмывшая в небо белой звездочкой баллистическая ракета, призванная обрушиться на твое будущее. Диплом с отличием… Бум! Стажировка в мастерских Левинсона… Бум, бум! Выстраданная, выпестованная (когда-нибудь, в том самом светлом будушем), обмытая за дружеской чашей собственная Архитектурная Студия Поликарпова, сокращенно АСП, лучшая студия Москвы… Бум! Бум! Бум!.. Хрясь!!!.. И этот чудовищный хоровод — сцепленные руки, оскаленные лица (попался, дурачок!), противоестественная связь, спаявшая вместе Айву и обычнейшего Иван Сергеича, маму и майора Синцова одно огненное кольцо, которое с бешеной силой раскручивается вокруг тебя. Гудит, воет кольцо, трещат, шевелятся от жара волосы на голове! Не уйдешь! А вот давай сыграем в признатушки! Чистосердечные признатушки давай!..
Вот бли-ин… Вот спасибо, думаешь. Спасибо, мама. Спасибо, старый друг Айва. Низкий поклон и вам, майор Синцов, добрый дядя Леший. За профилактическую беседу, за человеческое участие… Огромное диггерское вам!
* * *
УФСБ Москвы
— …Нами доставлена очередная порция образцов из тупика северной ветки. 26 фрагментов и целых костей. Отсняты отпечатки на почве на отметке два-двести. Отработан адрес на улице Народного Ополчения, 13. Бывший диггер Чаггурия И,М., кличка «Вано», по указанному адресу отсутствует. Опрошены соседи, они ничего не знают… Вот, собственно, и все на сегодня.
Лещий закрыл блокнот и спрятал в нагрудный карман. Рядом стоит его непосредственный начальник майор Евсеев. А напротив, за столом, сидит, скрестив руки на груди, полковник Огольцов, бывший начальник секретариата, а теперь замначальника Управления.
— Значит, работаете в полную силу, рук не покладая?! — в голосе чувствуется угроза.
Молчит Евсеев, и Леший молчит. Огольцов берет, открывает папку с грифом «Сов. Секретно», достает листок бумаги, исписанной неровным почерком, со значением читает:
— …Мой сын, Поликарпов Д.М., студент первого курса МАРХИ, связался с сектой, именующей себя «Исчадия ада»… — Многозначительный взгляд на подчиненных. — Они с друзьями, такими же молодыми людьми, спускаются под землю, где специально подготовлены какие-то помещения и подземные ходы, и даже что-то вроде святилища, где сектанты, видимо, приносят какие-то жертвы…
Полковник возвращает листок обратно в папку.
— Вот что вам давным-давно сообщила свидетельница Поликарпова! Вот когда надо было работать! А вы проверили и отписались: «не подтвердилось»! А оно еще как подтвердилось — мешками детские кости таскаете! Знаете, как это называется? Должностная халатность! Знаете, что за нее бывает? Военный суд, вот что!
— Извините, товарищ полковник, но массовых пропаж детей в Москве не наблюдалось, — осторожно возразил Евсеев. — Если и имели место случаи, то единичные…
— Следствие разберется! — Огольцов махнул рукой. — А почему вы топчетесь на месте? Прошло пять дней, рабочая неделя. Наверх доставлены кучка костей и десяток фотоснимков. Это и есть вся ваша работа? Все старания?
Евсеев прокашлялся.
— Сбор данных сопряжен с трудностями объективного порядка, товарищ полковник, — сказал он. — Глубина, время, физические нагрузки.
— А адреса, они разве тоже на глубине? — усмехнулся Огольцов. — Отработаны три адреса, ни по одному из которых не найдены свидетели…
Леший едва заметно пожал плечами.
— Товарищ полковник, диггеры — это особый тип людей… — проговорил Евсеев, покусывая нижнюю губу. — Семьей не обзаводятся, ведут полулегальное существование. Отсюда и неустроенный быт, и привычка к быстрой перемене обстановки, к миграции. Они не сидят подолгу на одном месте. Неудивительно поэтому, что Синцов…
— Не разыгрывайте из себя адвоката, майор! — отмахнулся от него замнач. — Я ведь не с него, не с Синцова спрашивать буду — с вас спрошу! Так что не надо!
«И в самом деле, — думал Леший, — чего лезешь? Сиди и не высовывайся, товарищ майор. Если бы с самого начала не высовывался, так ничего и не было бы»…
— А насчет того, что семьями диггеры не обзаводятся… Может, оно и так. Зато в семьях заводятся диггеры! Как клопы, как, простите, всякие вредные паразиты! В обычных благополучных семьях! Папа, мама — приличные, а сыночек — диггер и сатанист! Вот так! — Огольцов разошелся, молнии из-под бровей мечет. — И никакой такой привычки к миграции у них нет! Домашние детки! Отличники! Дом — пивная — институт! А ночью — шабаши устраивают на охраняемой территории! «Исчадия ада»! Может, это они детей в жертву приносят?!
Леший переступил с ноги на ногу. Неужели полковник и в самом деле думает, что эти дурные недоноски…
— В общем, так, майор! — Огольцов хлопнул ладонью по столу, испепелил Лешего взглядом, повернулся опять к Евсееву.
— С завтрашнего дня Синцов и его «Тоннель» занимаются своими обычными обязанностями. Помощи от вас никакой, но она нам, к счастью, больше не нужна. Дело я передал Косухину, он активно работает, уже есть признательные показания. На том и покончим. И наведите, пожалуйста, порядок в этой вашей… Особый тип людей, видите ли! Свободны!
Леший и Евсеев вышли из кабинета.
— Что происходит? — спросил Леший, едва за ними захлопнулась дверь.
— Огольцов поднял документы по Поликарпову и его знакомым, — сказал Евсеев. — Заявление матери, результаты твоего обхода. Адреса, фамилии. Отдал в следствие, проинструктировал, Косухин возбудил уголовное дело. Уже два дня идет следствие. Недоросли твои колются потихоньку, как я понимаю…
