Она молчала. Бюргер через весь зал поглядел на Мейсона, который спокойно курил сигарету. Бюргер достал часы и произнес все тем же хриплым голосом:
— Даю вам шестьдесят секунд на размышление, — сказал он. — Вы должны сказать мне правду.
Тельма Бевинс, бледная, молча смотрела на Бюргера, а тот глядел на часы.
В комнату зашел какой-то репортер и навел на Тельму Бевинс фотоаппарат.
— Не смейте этого делать! — рявкнул прокурор. Мейсон с иронической улыбкой наблюдал за ним.
— Сейчас перерыв, а не заседание суда, — огрызнулся репортер и начал быстро прокладывать себе путь через толпу, унося свой трофей.
Бюргер сунул часы в карман.
— Хорошо, — сказал он Тельме Бевинс. — Вы сами постелили себе постель. Теперь укладывайтесь на нее.
Она промолчала, сделав вид, что не слышит его, и, по-прежнему прямая, стояла, словно мраморное изваяние. Из своей комнаты вышел судья Уинтерс:
— Заседание суда будет продолжено. Джентльмены, вы готовы?
— Вполне готов, — ответил Мейсон.
— Хейзл Фенвик, займите место свидетеля, — сказал Бюргер. Она не двинулась с места.
— Вы слышите меня? — крикнул Бюргер. — Идите на место. Поднимите правую руку и поклянитесь, что будете говорить правду. После этого можете сесть.
— Мое имя не Хейзл Фенвик.
— Как же вас зовут?
— Тельма Бевинс.
— Хорошо, пусть будет Тельма Бевинс. Поднимите правую руку, присягните, а потом займите свидетельское место.
Весьма неохотно она повиновалась. Клерк принял у нее присягу. Она подошла к скамье свидетелей и села.
— Как вас зовут? — громко спросил Бюргер.
— Тельма Бевинс.
— Но вы пользовались когда-либо именем Хейзл Фенвик? Она решительно молчала.
— Мисс Бевинс, — сказал Мейсон, — если вы не хотите отвечать на этот вопрос, можете не отвечать.
Бюргер повернулся к нему:
— Так вы еще и ее адвокат?
— С того момента, как вы спросили, да.
— Это ставит вас в весьма сомнительное положение, особенно в связи с ее исчезновением из штата.
— Благодарю вас, прокурор, — поклонился Мейсон. — Я сам в состоянии оценить последствия своих поступков. Повторяю, мисс Бевинс, у вас нет необходимости отвечать на этот вопрос.
— Но ей нужно ответить на него, — сказал Бюргер. — Я вам задал вопрос, повернулся он к девушке. — Это вопрос по существу, и я жду вашего ответа.
Судья кивнул:
— Заметьте, адвокат Мейсон, что только суд решает, на какие вопросы следует отвечать, а на какие нет. Этот вопрос по существу, и она должна на него ответить. В противном случае я обвиню ее в неуважении к суду.
Мейсон успокоительно улыбнулся Тельме:
— Вы можете не отвечать.
Судья издал удивленное восклицание. Бюргер с любопытством смотрел на Мейсона.
— Вы можете не отвечать на вопросы, — спокойно пояснил Мейсон, — если вы чувствуете, что ваши ответы могут быть обращены против вас. Если вам необходимо отказаться, то вы должны сказать следующее: «Я отказываюсь отвечать, пользуясь конституционным правом не отвечать на вопросы, которые могут быть направлены против меня». Когда вы так скажете, никто в мире не сможет заставить вас говорить.
Тельма Бевинс улыбнулась Мейсону и громко сказала:
— Я отказываюсь отвечать, пользуясь конституционным правом не отвечать на вопросы, которые могут быть направлены против меня.
В зале наступила мертвая тишина. Наконец послышался вздох Бюргера.
— Вы были в доме Бассетов, когда произошло убийство? — задал он новый вопрос.
Тельма посмотрела на Мейсона.
— Откажитесь отвечать на вопрос, — посоветовал ей Мейсон.
— Каким образом ответ на подобный вопрос может быть обращен против свидетельницы? — обратился Бюргер к судье.
Мейсон пожал плечами:
— Если я правильно понимаю юридические права, то дело свидетеля решать, на какой вопрос отвечать, а на какой — нет. Объяснение, которого требует прокурор, может тоже быть обвиняющим, и даже в большей степени, чем ответ.
Тельма Бевинс поняла намек юриста:
— Повторяю, я отказываюсь отвечать на подобные вопросы. Судья откашлялся, но ничего не сказал. Бюргер бросился в атаку с другой стороны.
— Вы знаете Перри Мейсона? — спросил он.
— В этом вопросе нет ничего страшного, — вмешался судья, — и суд ждет ответа.
— Знаю, — сказала девушка и смущенно посмотрела на Мейсона.
— Вы поехали в Неваду по предложению Перри Мейсона? Девушка обратила к адвокату вопрошающий взгляд.
— Я объяснил ей ее конституционные права, — сказал юрист. — Но для пользы дела я разъясняю, что именно я навел девушку на мысль поехать в Рино и оплатил ее проезд.
Если бы окружного прокурора внезапно хватили мокрым полотенцем по лицу, он, наверное, удивился бы меньше.
— Что вы сказали? — спросил он.
— Я оплатил этой девушке поездку в Рино, — сказал Мейсон, — и оплачивал ее издержки, пока она была там.
— И вы выступаете в качестве ее защитника?
— Да.
— И вы советуете ей отказываться отвечать на вопросы?
— Как вы видите, она выполняет мои рекомендации. Бюргер внимательно посмотрел на свидетельницу.
— Давно вы знаете Ричарда Бассета?
— Откажитесь отвечать на этот вопрос под тем же предлогом, — сказал Мейсон.
Судья Уинтерс наклонился вперед и поглядел на Мейсона:
— Вы знаете, адвокат, суд начинает склоняться к тому, что вы стараетесь убедить свидетеля не отвечать на вопросы не потому, что они ей угрожают, а потому, что эти вопросы угрожают вам. Суд впервые сталкивается с подобным казусом и предоставляет вам удобный случай для объяснения.
— Мне предоставляется такая возможность? — спросил Мейсон.
— Да, конечно, — спокойно сказал судья.
— Хорошо, — сказал Мейсон, — при данных обстоятельствах я буду вынужден сделать заявление, ваша честь, хоть я и надеялся, что мне не придется его делать. В ту ночь, когда был убит Хартли Бассет, одна молодая женщина находилась в приемной. Неожиданно из кабинета вышел человек в маске. Маска была сделана из копировальной бумаги. В ней были вырезаны два отверстия для глаз, хотя через одно из них была видна пустая глазница.
— Адвокат, — резко произнес судья, — имеет ли это отношение к женщине на свидетельском месте и причинам, по которым она не отвечает на вопросы?
— Ваша честь, — сказал Мейсон, — суть не в этом, а в том, почему я советую женщине не отвечать на вопросы. Я собираюсь прояснить дело, и тогда ваша честь убедится, насколько существенно все, о чем я говорю, хотя кое-что может оказаться спорным.
— Хорошо, — сказал судья, — продолжайте.
— Она вскрикнула. Мужчина ударил ее. Она сорвала с него маску и успела рассмотреть черты его лица, тогда как из-за особенностей освещения он был лишен этой возможности. Он ударил ее еще раз и, видимо, думал, что убил ее. Потом он скрылся. Итак, ваша честь, она единственная живая свидетельница, видевшая в лицо человека, который выбежал из комнаты сразу после совершения убийства.
— Ваши аргументы убедили меня в том, — сказал судья, — что попытка скрыть эти показания является серьезным нарушением, а вдвойне серьезным нарушением было сокрытие свидетельницы от юрисдикции суда.
— В настоящее время я не собираюсь обсуждать сложившиеся обстоятельства, я только пытаюсь объяснить, почему мисс Бевинс не должна отвечать на вопросы, которые могут быть поставлены ей в вину.
— Это поразительная ситуация, — сказал судья.
— Я и не утверждаю обратного, — сказал Мейсон, — мне лишь необходимо ваше согласие предоставить мне время и возможность сделать разъяснение.
— Хорошо, сделайте его, — сказал судья.
— Очевидно, маска была придумана наспех, так сказать импровизированно. Тот, кто вошел в комнату Бассета, заранее задумал убийство. Он приготовил оружие и принял меры к тому, чтобы выстрела никто не слышал. Иначе говоря, он завернул пистолет в одеяло, чтобы скрыть от жертвы оружие и заглушить шум. Он должен был также подготовить заранее напечатанную записку о самоубийстве, чтобы оставить ее в машинке Бассета.
— Теперь вы показываете против своего клиента, — заметил судья.
— Что вы, ваша честь, я просто пытаюсь объяснить отказ девушки отвечать на вопросы.
— Но вы нарушаете профессиональную этику, выступая против своего клиента, которого вы представляете в деле об убийстве.
— Я не нуждаюсь в указаниях суда на соблюдение этики. Я сам знаю, что мне надо делать и что не надо.
— Хорошо, — сказал судья, — продолжайте ваши объяснения. Но говорите кратко.
— К сожалению, много говорить не придется. Я хочу обратить внимание суда на некоторые важные детали. Во-первых, убийца решил после совершения преступления покинуть кабинет. Но так как маска была сделана в спешке из подручного материала, напрашивается вывод, что убийство было спланировано заранее, а бегство — нет.
