Я вышла со двора. Осмотрелась по сторонам. Никого из жителей села на улице не было. Поэтому узнать, куда отправились обитатели этого дома, я пока не могла.
«Что же делать? Ждать? — размышляла я про себя. — Мне необходимо задать ряд вопросов этой много курящей мадам и не дать ей сбежать от правосудия. Куда ж она могла податься? Где спрятаться?»
Я призадумалась, но тут…
— О боже! — непроизвольно вырвалось у меня.
Я схватилась рукой за правую щеку — ни с того ни с сего у меня вдруг начал болеть зуб. Его давно уже было пора полечить или удалить вовсе, но так как я этого не сделала, он снова дал о себе знать.
«Господи, как я ненавижу стоматологов! — вздохнула я уныло. — И ведь угораздило же зуб заболеть в самый неподходящий момент! М-да, похоже, простуда и походы под дождем не прошли бесследно, остаточные явления все еще дают о них знать, — решила я. — Интересно, есть ли в этом селе медпункт?»
Не особенно желая оставлять дом Галкиной без присмотра, я попыталась справиться с зубной болью собственными силами. Я открыла сумочку, перекопала ее содержимое, но ни одной таблетки анальгина, на который так надеялась, не обнаружила.
Зуб продолжал болеть. Я попыталась растереть щеку, чтобы усилить приток крови к зубу, надеясь, что эта несложная процедура хоть немного успокоит боль. Безрезультатно. Держась за правую щеку, я совершила несколько кругов вокруг дома Галкиной, пытаясь отвлечься. Но и это не помогало. Пришлось направиться в центр села, в надежде отыскать медпункт, где можно было бы купить лекарство.
Подойдя к знакомому уже магазинчику, я спросила у вышедшей из него женщины о том, где можно приобрести таблетки.
— А вот, рядом медпункт, — проговорила та, проходя мимо и указывая куда-то в сторону.
Я повернула туда голову и увидела небольшой деревянный дом, над крыльцом которого была прибита малюсенькая, давно выцветшая вывеска со словом «Медпункт».
Небольшой чистенький коридорчик с парой стареньких стульев и тумбочкой, покрытой листом белой бумаги, — вот первое, что я увидела, войдя внутрь сельского медицинского пункта. Несколько пар обуви, стоявшие в рядок около стены, доказывали, что вход в это медучреждение в повседневной обуви строго-настрого воспрещен, и оттого все посетители, приходя сюда, оставляли свою обувь здесь, в небольшой комнатке, игравшей роль прихожей.
Я тоже последовала их примеру. Хотя у меня не было под рукой комнатных тапочек, я, сбросив с ног свои туфли, поставила их в ряд и, не обращая внимания на не слишком чистые полы, босиком поспешила дальше.
Следующая дверь служила входом в узкий длинный коридор. Здесь несколько женщин сидели на стульях, выставленных рядком вдоль стены. Другие пять или шесть посетительниц медицинского пункта стояли, образовав небольшой круг, и вполголоса о чем-то спорили. Вернее, спорили две из них. Одна, очень полная дама, держа согнутую в локте руку, высказывала той, что стояла ко мне спиной:
— Ух ты, красавица писаная! Нарядилась… Позорница — вот кто ты! Пятый десяток доходит, а она все, как девочка, ляжки оголяет. Тьфу, срамота! — плюнула она в сторону. — Постыдилась бы. Бабкой скоро будешь.
Вторая женщина парировала:
— Да ты завидуешь мне. Вон, раскормилась, как свинья. Конечно, тебе только парашют в самый раз вместо платья.
По ее голосу и крашеным волосам я поняла, что встретила здесь Соню. Она была одета все в те же черные облегающие шортики и ярко-красный топик-лифчик. Ведя спор со своей товаркой, меня она не видела. А та, не желая уступать, продолжала возмущаться:
— Тьфу! — опять сплюнула она. — Вот уж, как ты, я точно не оденусь. И ни одна баба, которая себя уважает, до этого не дойдет. Как проститутка вырядилась. Мужиков чужих вылавливаешь. Своего-то выжила…
— Кто проститутка? — налетела на нее Соня. — Я? Да я тебе…
Она быстро приблизилась к женщине и схватила ее за волосы.
Та завизжала, пытаясь одной рукой оттолкнуть Соню.
— Ты!.. — не отступала она. — Все знают, как ты муженька своей подруги охмуряешь. А-а! — снова завизжала она.
— Что тут происходит? — выглянула из-за двери медсестра. — Нашли место отношения выяснять. А ну, все на улицу!
Но женщины не двинулись с места, продолжая наблюдать за разборкой двух дам. Наконец полная женщина сумела сбросить со своей головы руки Сони и быстро отвесила ей звонкую пощечину.
— Потаскуха! — шипела она. — Мужик и тот тебя не вытерпел, сбежал. Шлюха!
— Сама ты шлюха! — продолжала наседать на нее Соня. — Как хочу, так и живу, у тебя совета не спрашиваю. Не твое собачье дело, с кем мне жить. А ты за своего алкаша ненаглядного зацепилась. Никому ты больше не нужна. Вот и завидуешь. Овца! — махнула она в ее сторону и повернулась, чтобы выйти из помещения.
И тут ее взгляд упал на меня. Она на секунду замерла, удивленно рассматривая неожиданного посетителя медпункта, и тихо проговорила:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте! — ответила я на ее приветствие, про себя подумав, что мне очень даже повезло, что я встретила Соню Курник здесь. К ней у меня уже созрело несколько вопросов, на которые я очень сильно хотела получить ответы. Например, действительно ли у них с мужем была ссора накануне его отъезда, и если была, то по какой причине? Если они поссорились, тогда ясен его спешный отъезд. И тогда вполне возможно, что он просто где-то зализывает раны и, возможно, в скором времени даст о себе знать. В общем, поговорить было о чем.
Кинув на Соню внимательный взгляд, я успела заметить, как та торопливо спрятала свою правую руку себе за спину. Но ее жест не ускользнул от меня, и мне показалось, что рука перевязана бинтом.
— Я могу с вами поговорить? — задала я вопрос, пользуясь тем, что вот так неожиданно встретила ее здесь.
— Да, — пряча глаза, проговорила та весьма скромно.
— А вы не могли бы подождать меня секунду на улице? Я сейчас возьму таблетки, и все.
Соня кивнула и не спеша направилась в сторону выхода. Я же попросила женщин пропустить меня вне очереди, так как мне необходимо было всего лишь купить таблетки.
— А таблетки вам медсестра сейчас вынесет, — ответила полная женщина, ругавшаяся с Соней, которая, успокоившись, сидела теперь на стуле в сторонке.
И в самом деле, так и вышло. Едва только медсестра выглянула, ей сообщили, что мне нужен анальгин, она его тотчас принесла. Получив таблетки, я, выходя из медпункта, положила одну в рот, чтобы унять разболевшийся зуб, и осмотрелась по сторонам, ища глазами Соню. Но ее нигде не было, что меня весьма удивило.
«Почему она не дождалась меня? Ведь мы договорились о нашей беседе. Торопилась? Вряд ли. В таком случае незачем было соглашаться меня подождать. Что еще? Чего-то испугалась? Поняла, что, услышав ее разговор на повышенных тонах с толстухой, я начну приставать к ней с новыми вопросами, отвечать на которые она совершенно не желает? Скорее всего, так оно и есть, никак иначе ее поведение не объясняется… — На несколько минут я задумалась. — Ну уж нет, Сонечка, от меня так просто никто не отделывался. Не хочешь говорить, значит, чего-то боишься. А чего, я прямо сейчас и выясню».
Подумав так, я проглотила размякшую во рту таблетку и бегом помчалась к дому семьи Курник, даже совершенно позабыв про свой больной зуб.
Добравшись по теперь уже известному мне пути до нужного переулка, я остановилась у ворот дома Курник, затем вошла через калитку во двор и, осторожно обойдя сразу залаявшего на меня пса, цепь которого, как и прежде, не позволяла ему кинуться на посетителя, постучала в дверь.
В ответ на стук сразу раздался вопрос:
— Мам, это ты?
Я не успела ответить: входная дверь раскрылась, и на пороге возникла Евдокия.
— А-а… — протянула она, немного опешив. — Это вы?..
По ее взгляду и поведению я почувствовала, что меня здесь меньше всего ждали и я явно срываю какие-то семейные планы.
— Я хотела побеседовать с твоей мамой, — произнесла я, внимательно глядя на девушку. — Она дома?
Евдокия смерила меня не особо дружелюбным взглядом. Сегодня она разительно отличалась от той доброжелательной и разговорчивой девушки, которую я видела накануне, в первое наше знакомство. Затем Курник-младшая произнесла:
— А ее… — И закончила она, заикаясь: — Ее еще нет дома.
— Тогда я хотела бы поговорить с вами и вашим братом, — сказала я, окончательно решив, что, пока все не выясню, отсюда не уйду.
— Проходите, — пожала плечами девушка. Было видно, что иначе, чтобы не привлекать излишнего к себе внимания, она поступить не могла, а потому вынуждена была согласиться.
Когда я вошла в дом, дверь снова была закрыта на засов. Я перешагнула через порог и увидела Афанасия, полулежащего на диване. Увидев меня, он быстро встал, приглашая меня сесть в кресло.
