общество. Но поскольку на его малой родине за такое по-прежнему били, он укатил в Москву и создал Джона Рассела.
Персонаж этот обитал преимущественно в интернете. На жизнь зарабатывал написанием простейших программ, но свою миссию видел не в этом. Джон боролся всегда и со всеми. Учитывая его историю, логично было бы предположить, что он выступал за свободу самоопределения или что-нибудь в этом роде. Однако тогда он рисковал стать одиноким рыцарем в поле: популярность этой темы то нарастала, то уменьшалась, да и вообще, любая последовательность быстро наскучивала Джону.
Он летел туда, где погорячее. Как только разгорался любой сетевой скандал – мистер Рассел непременно был там. Он боролся за что угодно: феминизм, свободу оппозиции, сохранение экологии и мир во всем мире. Ему было все равно, каким флагом украшено его копье, ему нужно было обязательно быть в гуще событий. Виртуально, естественно. Реальных столкновений тощенький, тщедушный Ванечка избегал, потому что знал, что получит в пятак. Если обобщить всю его биографию, у Джона Рассела не было каких-то конкретных убеждений, ему просто нравилось собачиться со всеми подряд. Не он первый, не он последний – о таких полезно помнить, когда к вам очередной раз пристанет интернет-тролль.
И вот тут возникает логичный вопрос: а при чем здесь Регина Харитонова? Она как раз в интернете сидела мало, потому что у нее была настоящая жизнь. Она работала, растила дочку, ее не привлекали виртуальные баталии.
Но все оказалось просто: Джон Рассел был ее клиентом. Он ведь и мужчина, и женщина одновременно, поэтому, в отличие от многих мужчин, не считал маникюр чем-то зазорным. Учитывая все обстоятельства, ему проще было ходить к одному и тому же мастеру, чем мелькать в салонах, даже Москва не все принимает.
Вот тут и проявилось то, что он был болен. Сложно сказать, была эта грань его болезни врожденной или приобретенной на принудительном лечении, но факт остается фактом: Джонни мог быть очень агрессивным. Весеннее и осеннее обострение – это вам не шуточки. В межсезонье многие болезни действительно проявляют худшие свои черты, болезни психики – не исключение. В определенные сезоны Джон Рассел отличался опасной агрессивностью.
Все началось весной этого года, как раз в период предыдущего обострения. Джона Рассела отловили во дворе и побили, не сильно, но обидно, да еще и в луже оставили. Нападали не простые хулиганы, кто-то точно знал, чем он занимается в виртуальном пространстве – несмотря на смену имен и аватарки с мультяшными персонажами.
Были десятки способов вычислить, кто он такой. Для грамотного человека, разбирающегося в компьютерах, – сотни. Но Джон почему-то вбил себе в голову, что его выдала именно Регина. А точнее, не просто выдала, она продала информацию о нем! Предательница. Предательница должна ответить.
Думаю, если бы он был здоров, он бы понял, как наивна его версия и как нелепа обида. К сожалению, до здоровья там было далеко: Джон Рассел не принимал никакие таблетки и не доверял врачам.
Он решил отомстить Регине, и выражалось это в преследовании. Он не только отсылал зараженные вирусами ссылки на все известные ему адреса электронной почты, он еще и подкидывал письма в ее почтовый ящик. Он решил, что так будет страшнее. Пусть знает, что ее Немезиде известен домашний адрес, что она нигде не спрячется!
Регина без труда вычислила, кто ей пакостит, и… пожалела его. Пожалуй, она была слишком добра, но не мне ее судить. Она была абсолютно убеждена, что Джон Рассел ничего ей не сделает. Иногда, когда он особо докучал ей, она жаловалась на него родне и близким подругам. Кому-то было плевать на ее проблемы (в основном родне), кто-то удивлялся, что она не заявляет в полицию. Но Регине не хотелось связываться со всей бумажной волокитой, присущей таким разбирательствам, и она отмахнулась от Джона Рассела, как от назойливой мухи.
Миновала весна, пришло лето. Обострение закончилось, до Джона Рассела дошло, какой ерундой он занимался. Он подошел к Регине, попросил прощения – и получил его. Правда, обслуживать его и дальше Регина отказалась, даже она была не настолько добра. Но разошлись они вполне мирно.
Но вот началась осень – и Джону снова стукнуло в голову известное желтое вещество. На этот раз его никто не преследовал и не бил, однако ему не давал покоя параноидальный страх. Регина сдала его однажды – что если она сделает это еще раз? Что если летний разговор позволил ей расслабиться и почувствовать себя сильной? Словом, второй круг маразма был масштабнее первого, и почтовый ящик Регины заполнился всякой ерундой.
Она была этому, мягко скажем, не рада. Регина сохранила несколько писем у себя, парочку передала родственникам – просто на всякий случай, а потом пригрозила Джону Расселу, что подаст на него в суд за преследование. Благо доказательства есть!
До этого момента версия следствия была более-менее гладкой: Джон ничего не отрицал. Но вот дальше его слова расходились с мнением полиции. Он утверждал, что отступил, что уже дней пятнадцать как не присылал Регине писем. Полиция же считала, что предупреждение Регины он воспринял как прямую угрозу, сорвался – и убил ее. На этой версии настаивала и Евгения, старшая сестра Регины, которая вспомнила о письмах и угрозах, только когда понадобилось отвоевать у страховой компании деньги. Сестра года!
Дела Джона Рассела были плохи, да он и сам это наверняка понимал. Он жил один, редко выходил из дома, и на ночь смерти Регины у него не было никакого алиби. В мире не нашлось бы человека, который дал бы ему положительную характеристику. Он знал, где живет жертва, и несколько раз прямым текстом обещал ее убить. Он лежал в психушке и считался опасным! Все это – косвенные улики, но когда их скапливается так много, суд может и прислушаться.
Поэтому многие считали историю завершенной, в том числе и Дана. А я – нет. Да и дух Регины, если бы он действительно витал надо мной, вряд ли удовлетворился бы таким финалом. Мы обе понимали, сколько в версии следствия нестыковок.
Во-первых, Регина прекрасно понимала, что Джон Рассел – псих, пусть и не слишком опасный. Она не пустила бы его в свой дом и не вышла бы к нему. А если и вышла бы (вдруг ее доброта граничила со слабоумием?), на крышу точно не пошла бы, инстинкт самосохранения не позволил. Так что Джон мог затащить ее туда только силой, а это я ставлю под сомнение. Причем не только из-за отсутствия
