Ознакомительная версия.
– Нет! – замотала она головой, умоляя уже себя просто встать и уйти, а все равно сидела.
– Значит, вы искренне полагали, что я могу быть убийцей? – он вдруг опустил свой голос до шепота, глаза сделались еще темнее. – Полагали, Дарья Дмитриевна?
– Полагала, – кивнула она как под гипнозом.
– Но доказать не смогли?
– Не смогла.
– И до сих пор полагаете, что я – как убийца – несправедливо разгуливаю на свободе?
– Полагаю.
Ну, что за дура, в самом деле! Куда подевалось профессиональное чутье, хватка, что сделалось с интуицией?! В слезах все утонуло, что не поняла, куда он клонит?
– Так вот раз вы так полагаете, то бойтесь меня, Полукарова Дарья Дмитриевна, тридцати восьми лет от роду, проживающая... – и он назвал ее домашний адрес и все телефонные номера: двух мобильных и домашнего. – Ночью бойтесь выходить одна, пустынных улиц бойтесь, ночных звонков в дверь, а также странно вздымающейся балконной шторы...
– Вы мне угрожаете?
Наконец-то она вскочила с места, забыв про испорченный мороженым подол, про зареванное лицо и про пыльное пятно на коленке – след от подошвы его туфли.
– Я? Вам? Угрожаю? – Он фальшиво рассмеялся, засверкав безупречным фарфором зубных протезов. – Помилуйте! Разве я могу?! Просто считаю, что раз такой гнус, как я, все еще на свободе, жизни и здоровью мирных граждан может грозить опасность.
Баскаков сбросил ноги со стула, поднялся, подошел к ней вплотную, уверенно схватил ее под руку и силой повел куда-то, приговаривая на ходу тихо, но весьма внятно:
– Не стоит орать и вырываться. Мы с вами в чужом городе. До нас никому нет дела. К тому же ваш перепачканный непрезентабельный вид не внушает доверия. Не дергайтесь, а спокойно идите к моей машине.
И она шла! Шла, понуро повесив голову и едва перебирая ногами. Понимала, что он сейчас посадит ее в машину, потом может пристрелить в лучшем случае, в худшем – закопать живьем, как поступили с семьей его конкурента. Кто знает, может, это он и сделал. И все равно ведь шла, вместо того чтобы заорать и начать махать служебным удостоверением, которое всегда носила с собой в потайном кармашке сумочки.
– Вот и умница! – похвалил он ее, заводя машину и сдавая назад со стоянки. – Чего орать и кулаками махать! Ничего же нельзя сделать, не так ли?..
Он не убил ее, не повез за город закапывать живьем в каком-нибудь песчаном бархане. Он довез ее до отеля, в котором она поселилась. Он и это знал, даже не спросив куда, подкатил точно по адресу. Заглушил мотор, откинулся спиной на дверцу, оглядел ее внимательно. Вдруг нагнулся и вытер пыльное пятно на ее коленке.
– Простите, Даша, – обычным, человеческим голосом пробормотал Баскаков. – Простите, что так перепугал вас.
– Считаете... – засипела она, глотнула воздуха, прокашлялась. – Считаете, что вам это удалось?
– Да, вы были сильно напуганы, растеряны, я бы даже сказал, раздавлены.
Его взгляд снова сделался шальным и ласкающим, от которого их секретарша Нелька не знала, что и делать: то ли стоять, то ли падать и раздеваться. Ладонь все еще лежала на ее коленке, будто бы вытирая пыльное пятно, но надобности в этом уже не было.
– Удовлетворены? – Даша стряхнула его ладонь с ноги, потянула дверную ручку, распахивая дверь.
– Я? Удовлетворен? – его губы выгнулись скептически. – Полноте, Дашенька! Какое удовлетворение?!
– Что вам нужно от меня? – Она выбралась на улицу, погладила ладонями подол сарафана, чуть просох, и то неплохо. – Напугали, поиздевались, почувствовали себя хозяином положения. Мало?
– Мало! – Он удержал дверь, которой она пыталась садануть изо всей силы. – Еще как мало, Дашенька! Отмщенным я смогу себя считать, когда вы...
Он вдруг умолк, рассматривая ее всю.
– Когда вы будете повержены.
– Да идите вы! – вспыхнула она, заметив, как он задержал свой взгляд на ее до неприличия глубоком декольте. Шагнула в сторону от машины и вдруг обернулась и сказала то, за что себя потом столько раз ругала: – Да, Захар Валентинович, хочу вас успокоить. С моим либидо все в полном порядке!
Тряхнула головой и пошла, а он дико ржал ей в спину. Вот так! Триумфального ухода не вышло. Да с таким чудовищем не стоило и пытаться. Стоило все позабыть и продолжить жить.
Старалась! Совершенно точно прилагала максимум усилий, пытаясь забыть о той отвратительной встрече на курорте, выходило плохо. А через две недели после возвращения вдруг поймала себя на мысли, что чаще стала оглядываться, если приходилось возвращаться домой в темноте. Что, прежде чем войти в подъезд, долго осматривает двор и прислушивается. Дома не лучше. Лазила по шкафам, трогала занавески, вздувшиеся пузырем от сквозняков, проверяла раза по три запоры на окнах и двери.
Маразм! Паранойя!!! Может, стоило обратиться к спецу? И тут же вздыхала, качая головой.
Нельзя, дойдет слух до начальства, станут разбираться, будет худо. О том, чтобы рассказать Ване или Маринке, не могло быть и речи. Ваня тут же станет ей телохранителем и будет таскаться за ней повсюду, а она этого терпеть не могла. Маринка и вовсе высмеет. У той была одна радость и проблема в жизни – ее ненаглядный муженек Мишенька. За него одного она боялась и тряслась над ним, как орлица над орленком. Чтобы не заболел, чтобы, не дай бог, не увели. К страхам своей подруги Марина, разумеется, отнесется с пониманием, внимательно ее выслушав, но забудет тут же, если Мишенька пару раз кашлянет.
Словно учуяв, что Даша именно в этот момент думает о ней, Маринка позвонила.
– Привет, – сиплым то ли со сна, то ли от слез голосом поприветствовала она подругу. – Не спишь?
– Уже нет, но пока валяюсь.
Даша поискала взглядом часы – без четверти десять. Ну и что? Имеет полное право в воскресный день побаловать себя. Тем более что вчера до половины двенадцатого ночи обследовала квартиру на предмет проникновения в нее злоумышленников. Совсем свихнулась!
– И я не сплю! – пожаловалась Марина и вдруг всхлипнула, стало быть, сипела она не спросонья, а наревевшись вдоволь.
– Что-то случилось? Почему ты плачешь? Неприятности на работе? – участливо поинтересовалась Даша, хотя была уверена, что речь снова пойдет о Мишке.
– Какая работа! Какая работа, Даня!!! – причитала Марина. – Мишаня!!!
– Что с ним? – снова вежливо спросила она у подруги и закатила глаза.
Не иначе у того на заднице вскочил прыщ. С чего же так было убиваться Маринке! И это с утра в воскресенье, когда подругу раньше одиннадцати не поднять.
– С ним все пока тьфу-тьфу! – попеняла она Даше изменившимся строгим голосом.
– А с кем не тьфу-тьфу?
Стало быть, с Мишкиной задницей все в порядке. И то хорошо.
– То воешь – Мишаня! То говоришь, что с ним все в порядке. Нелогично, подруга. – Даша зевнула. Потерлась щекой о шелковую наволочку – подарок подруги к Женскому дню. – Чего воешь-то? Правильнее, по ком?
– Соседка!!! – прошипела Маринка зловеще. – Данечка, у меня новая соседка!!!
– В тридцать восьмой? – уточнила Даша.
Квартира слева от семьи ее друзей постоянно ходила по рукам. То ее снимали, то продавали, то обменивали. Соседи у Марины с Мишей менялись чаще времен года за окном, это напрягало. То алкаши какие-нибудь въедут, то студенты, что почти одно и то же. То старуха как-то полгода жила, развела тараканов и мышей, хоть вешайся.
Теперь-то что?! Вернее – кто теперь?
– В тридцать восьмой, в тридцать восьмой, – поддакнула Марина, хлюпая носом. – Новая соседка, представляешь!
– С трудом, – призналась Даша, повернулась на бок, потянулась к пульту от телевизора, начинать день любила с новостей. – Что с ней не так, Марин?
– В том-то и дело, что все как раз так!!! – завопила та.
– То есть?!
– У нее ноги от подмышек! – с жаром начала перечислять Маринка, чуть понизив голос, не иначе Мишаня где-то сновал неподалеку. – У нее сиськи пятого размера! У нее кожа, как... Как у дельфина, вся гладкая, без намека на морщинки! У нее тачка – офигеть можно! У нее...
– Что?!
– И у нее нет мужика, Данечка!!! – Маринка снова всхлипнула. – Она одинокая, представляешь!!!
– Н-да-аа... – только и смогла Даша вымолвить, тут же начав жалеть подругу, сильно сдавшую свои позиции за последние два года. – А твой что? Таращится?
– А то! Мало этого, вчера вечером бегала ему за мороженым, возвращаюсь, а он из ее двери выходит!
– Да ты что?!
Это была сверхнаглость с Мишкиной стороны. Послать жену за мороженым в магазин, потому что ему сладкого вдруг захотелось, могло его переклинить, запросто могло. А самому в это время за сладким в соседнюю дверь постучать.
Сволочь! Все мужики сволочи!!!
– Именно! – жаловалась меж тем Марина. – Я стою на ступеньках, как дура, с коробкой кофейного мороженого, за которым пришлось бежать аж за три квартала, в нашем магазине разобрали. А он вываливается из ее двери с самой сладкой своей улыбочкой и что-то щебечет, щебечет ей чуть не на ухо, а сам глаз с ее сисек не сводит. Даня, я пропала!!!
Ознакомительная версия.
