Денис был мрачнее тучи. На часах полночь, надежды на то, что удастся приятно провести отпуск, никакой. Этот Боаз своим поведением четко показал отношение кибуцников к пришельцам из города. А ведь нам с утра придется завтракать в столовой, идти по тропинкам и встречаться ежесекундно с хозяевами этого пасторального местечка. И в глазах каждого из них мы будем читать: «А может быть ты убил?». Дернул же меня черт купить эти несчастные путевки! Восемь лет не ездила и дальше не надо было. Ведь предупреждали меня, что кибуцники — снобы и образуют замкнутую касту. Хотя чего мне бояться, я не убивала, через час расскажу следователю все, что мне известно и уеду домой. Денис прав, не стоит влезать ни во что.
Стук в дверь повторился и к нам снова ввалились без приглашения. На этот раз это была Тамара. Растрепанная и опухшая, она упорно твердила:
— Валерия, что мне делать? Что мне делать?
Обняв ее за плечи, я произнесла дежурные фразы:
— Успокойся, Тамара, все образуется, надо сообщить родственникам твоего мужа…
Резко отбросив мои руки она зарыдала в голос:
— Да не муж он мне, не муж! Муж сейчас в Кишиневе, у матери!
В наступившей паузе мы с Денисом пытались переварить услышанное. Во всяком случае, я пыталась.
«Нормально, ничего особенного, — подумала я, — ну не муж. Приехала не с мужем, умер не от инфаркта, а я — не детектив. Мне нет до этого никакого дела.»
И тут же, в полном соответствии с собственными мыслями, осторожно поинтересовалась:
— Так что же с ним произошло? Сердечный приступ?
Высказав свою страшную тайну, Тамара сразу успокоилась. Слезы высохли, на щеках появился румянец, она взяла с моей прикроватной тумбочки зеркало и спросила:
— Нет ли у тебя помады?
При этих словах мрачный Денис направился к двери, бросив на ходу: «Пойду проветрюсь…»
Мы остались одни. Тамара полезла в карман джинсов, достала сигареты и жадно закурила. Я протянула ей помаду, но она лишь махнула рукой, словно говоря, что уже без надобности и сделав глубокую затяжку, сказала.
— Ну надо же, чтобы так все вышло! Облом! В сущности, ведь я его совсем не знаю… Он был жутко богатым. Видишь, — она потрогала массивную цепочку на шее, — это его подарок. Что ты хочешь, строительный подрядчик. Он стал обхаживать меня с самого начала.
— А муж?
— А что муж? Вечно хнычет, что его, инженера высшей категории, не берут на работу. Что иврит не дается. Вместо того, чтобы как-то подняться, поступить на курсы, сесть за книжки — взял и укатил к мамочке на заработанные мною деньги. Я что, гнала его работать дворником? Работаю — и хорошо, ты только учись. Мне повезло с работой, и тебе повезет. Я же до сих пор люблю его!.. А может и нет, — она махнула рукой. — По крайней мере, разводиться не хочу, у нас дети.
— А где они сейчас?
— У моей мамы.
Мы замолчали. Тамара докурила сигарету, но уходить не спешила. Я решила выпить чаю.
— Чай будешь?
— Буду, — она кивнула.
Выложив на стол пачку печенья, шоколад, я бросила в чашки с кипятком по пакетику чая и протянула Тамаре.
— Расскажи, как это все случилось, — попросила я.
— В принципе, это Йоси был инициатором нашей поездки сюда. Я только сняла коттеджи и собрала людей.
— А кто выбрал этот кибуц?
— Все получилось совершенно случайно. Йоси читал рекламные объявления. Многие кибуцы предлагали свои услуги: дома отдыха, пляж, поездки на джипах. Он выбрал «Сиртон», так как здесь прекрасные условия, природа и не дорого.
«Если не считать такого маленького дополнения к сервису, как убийство», — подумала я про себя.
Тамара снова затянулась и продолжила рассказывать:
— Ты вспомни, Валерия, какой он был веселый и довольный, когда мы ехали. Все время шутил, даже прошептал мне на ухо, что вечером покажет мне класс. Только когда мы уже выходили из домика, он стал нервничать и торопить меня. Мужики всегда нас погоняют, когда нужно выходить из дома.
— Ага, а сами рыщут по дому в поисках носков и орут как оглашенные, добавила я.
— Я заволновалась уже в зале, когда Йоси отсутствовал почти час. В комнате его не было. Я позвала его, но он не отвечал. Тогда я заглянула в ванную и… Он лежал на полу, голый, а рядом валялась крышка от баночки с лекарством. А сама баночка — она небольшая, там было всего три таблетки стояла на полке под зеркалом.
— И что это было за лекарство? — я была заинтригована.
— Виагра…
Да уж, история. Все, что я знала об этом новомодном лекарстве, только то, что оно жутко дорогое и принимать его нужно за час до полового акта. Видимо, у Йоси были проблемы, он не хотел о них рассказывать. А кому захочется об этом говорить? Вышел с праздника, пошел приготовиться, чтобы быть во всеоружии и… что-то произошло. Но, убейте меня, я не видела во всем этом никакого криминала. Может быть, виагра спровоцировала сердечный приступ, иди знай, как она действует на пятидесятилетних импотентов! А может быть, ее нельзя употреблять после мацы, она с мацой в какую-нибудь реакцию вступает?
— Что было потом? — спросила я, не желая делиться с Тамарой своими умозаключениями.
— Я повела себя, как последняя идиотка. Схватила баночку, потом подняла с пола крышку, потом выскочила на улицу, стала орать, звать на помощь. Тут же набежали люди, потом приехала полиция… Ну а дальше ты сама знаешь.
— А где эта злополучная баночка?
— Она там, я ее оставила. Нельзя же трогать улики, — пожала она плечами. Надо же, криминалистическое воспитанием путем просмотра детективов дает иногда положительные плоды.
В тот момент, когда я хотела продолжить «допрос», вошел Денис. Тамара встала и, попрощавшись, вышла.
— Что надумала, сыщица? — спросил он, откидывая в сторону одеяло.
Вместо ответа я спросила:
— Слушай, Денис, что ты знаешь о виагре?
— Что-о?! — картинно возмутился он. — Мадам в депрессии? Мадам хочет допингу? Это на тебя так влияют последние происшествия?
— Глупости! — рассердилась я и бросила в него подушку. — Я тебя как человека спрашиваю, а ты на личности переводишь!
— А что? — удивился Денис. — Я тоже личность… А ты в нашу первую ночь в отпуске заводишь речь о средствах, повышающих потенцию. Как прикажете вас понимать?
— Тамара сейчас мне рассказала, что Йоси за час до смерти принял таблетку виагры.
— Тогда этот Йоси не только импотент, но и идиот! Кто же говорит своей любовнице о том, что идет принимать виагру?!
— А он и не говорил, — возразила я, — она сама увидела. Он с собой привез баночку.
— Ладно, — Денис притянул меня к себе, — иди ко мне. Надеюсь, виагра нам сегодня не понадобится…
* * *
На следующее утро я с опасениями, терзавшими душу, направилась в столовую завтракать. Денис лишь спросонья пробормотал: «Принеси мне чего-нибудь» и уткнулся в подушку. Весеннее солнышко припекало, как будто на дворе стоял июль, цвели пионы на клумбах, кибуцные пенсионеры сновали туда-сюда на моторизированных трехколесных велосипедах, и ничто не напоминало о трагедии пасхальной ночи.
В фойе, здания столовой висел большой траурный плакат в черной рамке. «Неужели успели так быстро? — подумала я. — Не может быть!» Подойдя поближе, я увидела фотографию пожилого незнакомого мужчины.
Под фотографией черными буквами было написано: «От тяжелой продолжительной болезни в Нью-Йорке, на семьдесят восьмом году жизни, скончался известный писатель, лауреат Пулитцеровской премии, автор романов „Ветер Иудеи“ и „Мост через реку Иордан“, Исаак Брескин (да будет память о нем благословенна). Кибуц „Сиртон“ выражает соболезнование своему товарищу, Аврааму Брескину по поводу смерти отца».
«Вот это да! — изумилась я. — Жизнь преподносит сюрпризы один за другим. Как интересно жить на белом свете, когда вокруг умирают другие…»
Народ спешил в столовую, некоторые останавливались около плаката, другие мельком бросали взгляд и шли дальше. Возле меня остановился пожилой кибуцник.
— Ай-ай-ай, — покачал он головой, — ведь наш Абрамчик — единственный сын своего папы. Какие он писал рассказы на идише! Ди рецд аф идиш? спросил он меня.
— А биселе.
Откуда я могла знать идиш, если на нем говорили лишь бабка с дедом, да и то так, чтобы внучка не поняла.
В большом обеденном зале стоял ровный гул. Большие подносы из нержавейки были заполнены творогом. Я насчитала четыре вида. Взяв немного сырковой массы с изюмом, я добавила крутое яйцо, апельсиновый сок, несколько черных маслин и села за большой стол, за которым уже сидели четверо кибуцников. На столе в двух плетенках лежали маца и свежие булочки. Взяв одну из них, я принялась за еду.
Разговаривали степенно и неторопливо. Не сильно вслушиваясь в беседу и поняв по отрывкам фраз, что речь идет о сыне лауреата премии Пулитцера, я решила внести свою лепту:
