Ловков говорил с почти незаметным пафосом, будто хотел еще больше подчеркнуть значимость шпаги, лежащей перед глазами восхищенного начальника. А собственно, само исследование касалось поиска того лица, которому могла принадлежать эта высокая награда. И, кажется, его поиски принесли-таки ожидаемую удачу.
— Здесь, на гарде, — показал он пальцем, — почти незаметно выгравирована небольшая, изящная буква «О», что может указывать, скорее всего, на фамилию одного из награжденных. Может быть, даже эту букву начертал собственный ювелир владельца награды. Причем, что удалось выяснить, на гардах именно этих одиннадцати, немногих, как видите, к тому времени шпаг не делалось никаких надписей, а вот уже немного позже их стали делать. Ну, указывать, за что, за какие заслуги присуждалось «золотое оружие». Скажем, «За очищение Молдавии» или проще — «За храбрость». А на этих одиннадцати, могу сказать точно, так же как и на предыдущих, которые вручал еще Петр Великий, никаких надписей не было. Это подтверждают вполне достоверные источники. О чем, надо сказать, до сих пор, тем не менее, продолжают спорить некоторые военные историки. Так вот, — продолжал подполковник, улыбаясь и понимая, что теперь самое время напомнить и о собственных заслугах, — исходя из имеющихся данных, я смог выяснить следующее. Полагаю с достаточной уверенностью, что сие «золотое оружие» было вручено Екатериной знаменитому брату Григория Орлова — Алексею, графу и генерал-аншефу, получившему титул Чесменский за победы русской эскадры под его командованием у Наварина и Чесмы. Он же по выходе в отставку вывел широко известную породу орловских рысаков.
— И ты считаешь, что это?.. — снова изумился заслушавшийся генерал.
— Ну, у меня лично есть все основания думать, что это шпага Алексея Орлова. И буква «О» выполнена по его распоряжению. До революции, я проследил, она находилась в собственности потомков графа, потом следы ее теряются. Ни в одном музее упоминания о ней тоже после этого нет. Значит, что? Полагаю, Петр Леонидович, она могла перейти в собственность кого-то из, возможно, известных в свое время коллекционеров, у которого ее либо перекупили, либо просто украли и вывезли на Кавказ, где она и находилась в чьих-то опять-таки частных руках. И хозяин, это абсолютно теперь очевидно, не желал каким-либо образом рекламировать свою драгоценную собственность. Ну, а дальше — известное дело, не зря же шпага оказалась в одном куле с ворованными ювелирными изделиями. И направлялась за границу. А возможно…
— Да, ты знаешь, — закивал Ордынцев, — столь дорогая вещь вполне могла быть предметом особой торговли. Какой-нибудь шейх там… мог знать и заказать… из коллекционеров, охотников за военными трофеями… Вот же мародеры…
— Груз-то как раз и направлялся, по нашим агентурным данным, шейху Исмаилу, в Иорданию, известному поставщику наркотиков и оружия боевикам. Но мне, Петр Леонидович, и в голову не могло прийти, что среди каких-то ваз, музейных статуэток — лошадей там всяких и нимф с амурами, среди ювелирных изделий из разграбленных магазинов окажется подобная драгоценность. Не имеющая ко всему остальному, по моему твердому убеждению, ни малейшего отношения. Я, собственно, по этой самой причине, ну, явной бесхозности, разумеется, и «прикарманил» ее, — он сконфуженно засмеялся. — Известно же, что вы — страстный коллекционер всякого рода оружия. Легенды уже ходят. А потом вы действительно понимаете толк в таких вещах. А еще поступил так, чтоб ненужного шума не было, ее никто и не видел, кроме меня. А те, кто вывозили все эти ценности, увы, погибли в перестрелке, категорически отказавшись сложить оружие. Что поделаешь, война… — Ловков вздохнул. — Тяжелая штука, будь она неладна…
— Да, война, — посерьезнел генерал и нежно погладил рукой золотой эфес, на миг задержав в пальцах брильянтовую кисть. — Неописуемая красота… — вздохнул и он. — Значит, говоришь, никаких следов от прошлых хозяев так и не обнаружил? И в музеях про нее не знают?
— Сами понимаете, Петр Леонидович, — снова чуть сконфузился Ловков, — уж мне-то нет никакой нужды передавать в вашу коллекцию ворованную вещь. Я поэтому так и старался… проверить… Впрочем, может быть, со временем… когда его окажется побольше… — он усмехнулся. — Удастся еще поискать в каких-нибудь неизвестных пока мне источниках. Но… не знаю, не вижу необходимости. Во всяком случае, на сайтах крупнейших наших музеев такой экспонат не значится. И потом я не думаю, чтобы такому оружию могли сделать дубликат. Уж тогда-то точно где-то просочилась бы информация. А она отсутствует. И еще, кстати, я вот о чем подумал, Петр Леонидович… — с наигранным почтением добавил Ловков. — Орлов был генерал-аншефом, то есть следующий чин — уже фельдмаршал, другими словами, генерал армии. А вы — и являетесь тем самым «аншефом», фамилия которого начинается с буквы «О». Как вам нравится такой оборот?
И вот тут уже он рассмеялся, совершенно уверенный в том, что «такой оборот» придется по душе генерал-полковнику Ордынцеву.
— Да, действительно! — обрадовался тот. — Все так и получается… А ты, значит… Как подарок? Точнее, в коллекцию? Сам понимаешь, я ж ее с собой в могилу не унесу. Все остается людям, как мы недавно говорили…
— Вы правильно меня поняли, Петр Леонидович, — скромно опустив глаза, ответил Ловков. — Да потом ведь и «миллениум», как теперь говорят, на носу. Вот и пусть это оружие станет вам подарком от нас всех, кто с большой ответственностью и желанием работает под вашим руководством.
Ловков встал, генерал посмотрел на него.
— Спасибо тебе, Андрей Дмитриевич… за добрые слова.
Ловков подумал: «Вот и имя-отчество вспомнилось…».
— А насчет коллекции?.. Ты напомни мне при случае, когда вечерок освободится от дел… семейных там, прочих, и я тебя с удовольствием приглашу к себе, коллекцией похвастаюсь.
— Спасибо, товарищ генерал-полковник, — Ловков склонил голову, понимая, что аудиенция закончена.
— И тебе спасибо. Свободен. — Генерал с одобрением понаблюдал, как четко повернулся подполковник — невысокий, поджарый и заметно сильный, вернее сказать, тренированный, в отлично сидящей на его фигуре форме. Ни для кого не являлось секретом, что генерал Ордынцев в служебных кабинетах не терпел «штафирок». Затем он сам легко поднялся и направился к своему большому сейфу, уже не обращая на идущего к двери подполковника внимания…
В середине января нового 2000 года приказом Директора ФСБ подполковнику Ловкову А.Д. присвоили звание полковника, а сам он был переведен на должность заместителя начальника Управления…
«Славные были деньки…», — с наигранной усталостью вздохнул Андрей Дмитриевич, уже два года «отдыхающий» в отставке. Он вполне мог теперь не жалеть о времени, затраченном на его новом посту в Управлении. Пример старшего и глубоко уважаемого им начальника подсказал, что каждый человек должен в жизни ценить не только отпущенные судьбой удовольствия, но и помогать себе сам, щедро тратя свободное время, которого не так уж и много у «служивого» человека, на собственные маленькие радости, так украшающие жизнь. К примеру, то же коллекционирование чего-нибудь стоящего и достойного внимания.
Годы прибавили уверенности. Помогли ему, в самом натуральном смысле слова, быстро и крепко подняться на ноги, не боясь уже никаких изменений в своей жизни. А общие проблемы? Да они всегда были и будут. Но надо жить, не обращая внимания на мелочи. Та давняя операция с караваном многому научила его. И помогла почувствовать себя хозяином в жизни, машинистом, а не вечно догоняющим уходящий поезд пассажиром…
Глава первая
КАРДИНАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ ВОПРОСА
— О чем задумался, детинушка? — шутливо спросил Грошев, поднося ко рту чашечку с кофе, которая в его ручище казалась наперстком. Даже сидящий, он казался едва ли не выше приподнявшегося за пепельницей Ловкова.
— Я-то? — удивился тот. — А ни о чем, это тебе надо думать, ты у нас — служба безопасности. Вот и сделай сегодня так, чтоб все было тип-топ. Ясно излагаю?
— Ясней некуда, — хмыкнул Грошев и медленно, как медведь, повернулся на стуле, отчего тот угрожающе заскрипел.
Шикарные стулья орехового дерева с высокими резными спинками, как и вся остальная мебель в кафе элитного гольф-клуба, скопированная с обстановки гостиной не то какого-то известного русского графа, не то даже французского короля, явно не были рассчитаны на внушительную фигуру бывшего полковника министерства внутренних дел. Куда им всем до него! Сам Григорий Александрович, три года назад покинувший свой пост заместителя начальника Оперативно-розыскного бюро МВД в связи с выходом в отставку, отношение к мебели подобного рода, так же как и вообще к собственному служебному кабинету, имел чисто номинальное. Полем его более чем сорокалетней безупречной деятельности и постоянных рабочих интересов были чужие служебные кабинеты, в которых производились обыски и задержания подозреваемых. Там ни с кем и ни с чем церемониться не было нужды. И кофе такими вот паршивыми наперстками никто не осмелился бы подать. Будь он хоть двойной, тройной или какой угодно другой. Увы, стаканов или больших чашек в этом кафе не держали. Вроде как западло им! И к терминологии своих «подопечных» отставной полковник тоже давно привык.
