— Ну, спагетти… — мечтательно протянула я, вспоминая то волшебное блюдо, приготовленное тетей недавно, — те спагетти — это одно, а вермишель…
— Зря ты капризничаешь, марка-то одна — «Макфа», просто называется — вермишель «Оригинальная», — пожурила меня тетя Мила, — и спагетти и вермишель отличного качества, и вкус и форму сохраняют, не развариваются в кисель. Эту вермишель можно приготовить с одним маслом, и ты будешь уплетать ее за обе щеки. Кстати, Женя, даже ты, не блещущая кулинарными способностями, сможешь ее приготовить. Варится всего четыре минуты.
— Тетя, лучше оставлю это тебе, — улыбнулась я, — в выборе продуктов ты ас. Однако, к моему сожалению, я приглашена сегодня на деловой ужин и посему не смогу оценить твой новый шедевр.
— Обещаю, ты попробуешь его потом, — заверила меня тетя Мила и продолжила расширять мой кругозор: — Если, Женя, ты боишься за свою фигуру, то напрасно. От такой вермишели не пополнеешь. Я недавно передачу смотрела про Италию, так вот там число тучных людей на душу населения ниже, чем в других странах мира, а ведь среднестатистический итальянец не мыслит своего дня без спагетти или макарон под различными соусами. Одно только условие — макаронные изделия должны быть качественные и сделаны из твердых сортов пшеницы.
Бесстрастно тикавшие на стене часы показывали без пятнадцати два. Тетя тоже вслед за мной посмотрела на часы и вспомнила, что хотела посмотреть по каналу «Дискавери» документальный фильм о пустыне Калахари. Оставшись на кухне в одиночестве, я обзвонила нескольких знакомых и аккуратно навела справки о Кравцове. То, что я слышала о нем раньше, подтвердилось. Начало пути Кравцова в большой бизнес весьма туманно, как и у большинства предпринимателей, раскрутившихся в смутное время приватизации и финансовых пирамид. Многих, кто начинал вместе с ним, посадили или отстреляли, а он как-то выплыл. Долгое время он не мог найти своей ниши. Его кидало то в торговлю, то на рынок цветных металлов. Одно время он даже был совладельцем банка, затем приобрел пекарню, немного поработал, расширился, сделал кондитерскую. Его брат, Тимур, в это время занимался перепродажей мяса и открыл небольшой колбасный цех. Два года назад, объединив свободный капитал, они приняли в команду третьего — Портняжного Германа Августовича, мужа старшей сестры Кравцовых, владельца банка «Волжский», и приобрели обанкротившееся предприятие ООО «Тарасовский молочный комбинат». Предприятие находилось в плачевном состоянии. Самсонов Лев Давидович, с которым я пересекалась по прошлым делам, продавал на комбинат упаковочный материал. Он рассказал, что когда приезжал заключать контракт с Кравцовым, то своими глазами видел, как рабочие затаскивали в цех выброшенный на свалку автомат для розлива молока. Кравцов и не скрывал этого, напротив, всячески хвастал тем, что практически на пустом месте создал предприятие. Мало кто верил, что допотопное предприятие заработает вновь, но оно заработало назло грачевскому жиркомбинату, не знавшему до этого конкурентов. Зеленский, владелец жиркомбината, заявил, что утопит Кравцова в его молочных реках, и с этого дня началась война двух конкурентов. Зеленский ввозил молоко в Тарасов по заниженным ценам, чтобы разорить конкурента. Кравцов делал то же самое, но уже в Грачеве. Однако война велась относительно цивилизованными методами без всяких перестрелок и покушений вплоть до недавнего времени, когда был застрелен финансовый директор «Молочных рек» Павел Геворкян вместе со своим шофером. На сайте местной газеты я обнаружила статью об этом жестоком преступлении. В тот день, съездив по делам в банк «Волжский», Геворкян заехал на обратном пути домой пообедать. Когда же через полчаса он вышел из подъезда к машине, его уже поджидал киллер, вооруженный «стечкиным». Под шквальный огонь попали все — и шофер, и жена Геворкяна, вышедшая проводить мужа. Финдиректор и шофер были убиты на месте, а жена отделалась легкими ранениями. Убийца скрылся с места преступления на черном «Форде» и растворился в городе. Все попытки милиции задержать киллера, по словам газетчиков, не увенчались успехом. Эту информацию стоило проверить через мои источники в РОВД. Что, если были какие-нибудь зацепки? Связавшись по сети со своим добровольным помощником Юзером, я попросила его взломать центральный компьютер локальной сети предприятия, если таковой имелся на «Молочных реках». Хакер вышел на связь через час и сообщил, что на молочном комбинате нет сервера, открывающего доступ к интересующей меня информации. Плохонький сайт да электронная почта — вот и все, что он обнаружил. Я упала духом, но, оказалось, напрасно.
«Пляши, Охотник! — высветилось на мониторе сообщение от него. — Я покопался у налоговиков и кое-что нарыл». Следует упомянуть, что Юзер считал меня мужчиной, частным детективом. Я однажды послала ему карточку следователя из убойного отдела, снятого нанятым мной человеком, и заявила, что на карточке я и есть. Юзер ничего не заподозрил, только попросил, если появится что-нибудь интересное, сразу сигнализировать ему. Его страстью были детективы, а детективы из реальной жизни интересны вдвойне. Я сообщала ему информацию по моим делам, которая не могла повредить моим клиентам, или придумывала что-нибудь сама, а он в ответ снабжал меня данными из различных источников, начиная от аппарата правительства области и заканчивая департаментом налоговой полиции города. Вот и сейчас его информация была как нельзя кстати. По крайней мере по бумагам дела у молочного комбината шли неплохо. Чистой прибыли за год было заявлено тридцать пять миллионов, но какой бизнесмен сейчас показывает налоговикам всю прибыль. Эту цифру можно было смело умножить на три, это минимум. Я не сомневалась, что на комбинате есть и двойная бухгалтерия, и солидная черная касса, так что Кравцов обещал быть выгодным клиентом. Просмотрев еще прессу, я обнаружила статью недельной давности, где говорилось, что в продукции Тарасовского молочного комбината обнаружена синегнойная палочка. В результате нарушений, допущенных работниками предприятия, отравились двадцать два малыша в яслях номер двенадцать Майского района.
— Жень, ты прямо прилипла к своему компьютеру, — сказала мне тетя Мила, входя в комнату с подносом, на котором были большая чашка кофе и печенье. Я машинально взяла чашку, сделала глоток и замерла в удивлении. Кофе имел более чем странный, но приятный вкус.
— Не похоже на кофе, однако интересное сочетание, — пояснила тетя Мила, — кофе, взбитый яичный желток и мед.
— Как называется? — поинтересовалась я, отодвигая от себя печенье. Напиток и так был слишком сладким.
— «Императорский меланж», — произнесла тетя название напитка со значением.
— Интересно, у этого императора ничего не слиплось? — задумчиво сказала я, выключая ненужный более компьютер.
Времени было в обрез, а ведь еще надо подобрать платье для вечера и макияж сделать. На улице было прохладно после недели проливных дождей, поэтому я решила надеть темно-бордовый строгий костюм. Под ним удобно было скрыть револьвер. В моем деле каждую минуту следовало быть начеку. В сумочку я положила газовый баллончик и электрошокер. К запястью под блузкой прикрепила метательный нож. Полчаса ушло на макияж. Поправив прическу, я надела пиджак и взглянула на себя в зеркало. Темно-каштановые волосы пострижены в аккуратное каре. Тени и тушь подчеркивали и без того выразительные глаза. Пухлые губы, накрашенные бордовой помадой, были очерчены более темным контурным карандашом. Стройная фигура и строгий костюм в сочетании с туфлями-лодочками на высоких каблуках делали меня похожей на секретаря-референта или преподавательницу какого-нибудь престижного лицея. До бизнес-леди я не дотягивала по причине обманчивой беззащитности и мягкости, проскальзывающей в облике. Этого эффекта я и добивалась. Преступник, ранее со мной не встречавшийся, часто легко покупался на то, что видел перед собой, а затем жестоко расплачивался за это. Я взяла со стола ключи от «Фольксвагена» и пошла к двери. Тетя настороженно взглянула на меня со своего кресла из гостиной.
— Ты сегодня вернешься? — спросила она.
— Не знаю, — ответила я честно.
Вскоре я, сидя за рулем своей машины, мчалась по направлению к центру города. Улица медленно погружалась в сумерки. Солнце уже скрылось, и вместо него вспыхнули уличные фонари, свет которых отражался в лужах, оставшихся от дождя. Встречая большую лужу, я сбрасывала скорость. Перед глазами у меня стоял фрагмент карты города, где располагался дом Кравцова. На проспекте я свернула налево от центра и поехала по каким-то переулкам. Вот наконец и нужный мне Садовый проезд. Фары «Фольксвагена» высветили номер дома — двенадцать. Если карта не изменилась, то до особняка Кравцова еще два дома. Непроглядная тьма царила в Садовом проезде. Жители здешние уже давно, наверно, забыли, что такое уличное освещение. Отсчитав два дома, я подъехала к воротам третьего и затормозила. Фары вырвали из мрака цифру восемнадцать, укрепленную на кирпичном столбе въездных ворот. Часы показывали без пяти минут девять, и я уверенно просигналила, подождала минуты две, затем просигналила еще раз. Ворота будто нехотя стали открываться вовнутрь под действием встроенного электромеханического устройства, давая мне возможность проехать. Я тронула «Фольксваген» с места, и машина, тихо шурша шинами по декоративной плитке, въехала в просторный двор. В глубине его притаился приземистый, отделанный серым гранитом дом. Подсветка, квадратные колонны у входа, решетки с незатейливым орнаментом — все вместе производило внушительное впечатление. Судя по дому, я предположила, что его хозяин серьезный человек, для которого важно все держать под своим контролем. Ко мне никто не вышел, хотя в доме было заметно какое-то движение. Мимо окна прошла тень. Я посмотрела на закрывающиеся ворота и ощутила легкий укол страха. Но делать было нечего. Не в первый раз я встречалась с опасностью лицом к лицу. Кроме того, интуиция подсказывала, что опасности нет. Оставив машину перед входом, я подошла ко входу. Массивная дубовая дверь с бронзовой ручкой в виде головы льва, зажавшего в зубах кольцо, бесшумно распахнулась передо мной. За мгновение до этого я услышала тихий щелчок замка, поэтому успела вовремя отклониться, а иначе бы получила дверным полотном в лоб. Невысокая, склонная к полноте остроносая женщина с длинными черными волосами, завитыми в мелкие колечки, недружелюбно осмотрела меня с ног до головы жгучими черными глазами и произнесла ледяным тоном:
