Первым отозвался владелец «девятки». Надо сказать, что он вел себя довольно корректно, не в пример своим дружкам.
– Все нормально, брат. Мы немного расслабились, отдыхаем.
– Отдыхайте, только тихо, – по-прежнему твердо произнес директор.
Он собирался было уйти вместе со своими коллегами, которые наблюдали за происходящим, не произнося ни слова, как вдруг в разговор вклинился прыщавый Толян.
– Какие проблемы, мужик? – вызывающе заявил он. – Мы купили билеты, имеем право смотреть.
– Вы правы, молодой человек, – ответил Прохоренко, оборачиваясь. – Смотрите. Только так, чтобы не оскорблять людей.
Толян начал заводиться еще больше. Девица с крупными бедрами пыталась дернуть его за рукав, но он огрызнулся.
– Отстань! – И снова в адрес директора: – Кого мы оскорбляли?
– Нас, в первую очередь.
– Кого это – вас?
– Работников музея.
– И чем это мы вас оскорбили?
– Издевательством над произведениями искусства!
Толян отклячил нижнюю челюсть, обнажив прокуренные зубы, и заржал, обводя всех присутствующих диковатым взглядом.
– Где ты видишь произведения искусства, мужик?! Этих мудаков из воска? Да я тебе по пьянке лучше сляпаю! Из пластилина!
Странно, но никто не смеялся. Директор музея начал багроветь.
– Ты – придурок, – заявил он, стискивая зубы. – Козел.
Глаза Толяна завращались с бешеной скоростью. Он явно не ожидал, что его будут оскорблять.
Владелец «девятки» вышел вперед. Он решил вступиться за дружка.
– Кого это ты козлом называешь? Ты че, мужик, неприятностей захотел?
Толян отстранил приятеля.
– Погоди, Витек! Ты че, голубой! – обратился он к Прохоренко. – Давай выйдем побазарим!
Девица в коже пискнула:
– Толик, не надо!..
Гоблин уже завелся:
– Че не надо? Он меня козлом назвал, пусть ответит!
Директор музея держал себя в руках.
– Хочешь говорить – говори здесь. Далеко ходить не будем.
Внезапно полубезжизненный глистоватый парнишка выбросил вперед свое тщедушное тельце и закричал визгливым голосом:
– Че ты на него смотришь, Толян! Мочи козла!
Это было «сигналом к атаке». «Голубые мундиры» перестроили свои ряды и пошли на противника.
Толян бросился на директора музея, который не успел отреагировать и получил удар чуть ниже левого глаза. Двое, сопровождавшие Прохоренко, бросились защищать шефа. В драку тут же ввязались пузатый Леха, Витек и, конечно же, не обошлось без анемичного дружка, который суетился больше всех.
С ним как раз было покончено быстрее всех. Один из работников музея, плотный мужчина с мощным затылком, который поначалу старался не привлекать к себе внимания, с силой отшвырнул Леху к подиуму.
– Фраер, твою мать… – злобно рявкнул он.
Или бросок был слишком силен, или же болезненный малыш обладал слишком легким весом, но отлетел он довольно далеко, свалив с подиума фигуру Григория Распутина с поднятой кверху правой рукой.
Таинственный монах свалился прямо на незадачливого юнца, отчего тот резко дернул головой и довольно сильно стукнулся затылком. Через несколько долгих секунд Леха выполз из-под останков упавшего Распутина и, сморщившись, начал ощупывать голову. Другой помощник, тот самый парень, который успел лопухнуться с пьяным дядькой, схватился с пузаном.
Девицы визжали, безобразное зрелище продолжалось. Посетители торопливо покидали паноптикум, разочаровавшись в увиденном. Девушка, продававшая билеты, торопливо собрала кассу и испуганно прижалась к стене.
Пышная девица с энергией атомной бомбы с визгом бросилась на мужчину с комплекцией Тараса Бульбы. Она решила встать на защиту Толяна, которому пришлось плохо.
– Убери руки, скотина! Отпусти его! – заорала она, молотя кулачками по груди мужчины.
Тот, недолго думая, залепил дюймовочке пощечину громкостью в двадцать децибел. Та оторопела и осталась стоять в позе оскорбленной воспитанницы института благородных девиц.
На выручку подруге кинулась девушка в джинсах:
– Женщин избиваете?
Она встала в стойку опытного каратиста и нанесла мужчине сильный удар ногой, который он едва успел парировать. Судя по всему, мужчина был опытным и циничным бойцом, потому что схватил девицу за красную косынку и сильно дернул к себе, повалив девушку на пол. Я поморщилась. А вдруг девушка задохнется.
Никто не может сказать, что детектив Татьяна Иванова чужда человеческих чувств. Я решительно шагнула вперед и перехватила руку дяди, который, по всей видимости, собрался продолжить экзекуцию поверженной стахановки.
– Придержите фонтан, – сказала я. – С девушками так нельзя обращаться.
Бульбоватого мужчину это немного отрезвило. И это правильно, как сказал бы Михаил Горбачев, если бы не стоял в виде восковой статуи, безучастно взирая на то, что происходило в отдельно взятом музее.
Если бы дядя с затылком Ивана Поддубного поднял руку на меня, то ему пришлось бы менять нижнюю челюсть. Я была готова к схватке и сумела бы постоять за нас двоих. Имею в виду себя и эту девушку, которой я тут же помогла подняться на ноги.
– Спасибо… – прошептала она чуть слышно, что напоминало шорох ветерка в июльскую сушь.
Внезапно в руке Толяна оказалась остро заточенная финка с перламутровой рукояткой. Он взмахнул ею, и директор музея Прохоренко отпрянул назад.
Точно такой же ножик появился в руке парня с землистым цветом лица. Пузан также полез в карман, но не торопился вынимать руку.
– Мы вас, козлов, сейчас порежем! – взвизгнул Толян. – Если не сейчас, то потом! Вернемся и порежем!
Гордые римляне, пытающиеся сдержать натиск остервенелых варваров, молчали. На их лицах была написана железобетонная решимость не сдавать город неприятелю.
– Покиньте помещение, – потребовал директор. – Немедленно.
– Тебе не жить больше, козлу! – прошипел гоблин и спрятал финку.
Парни развернулись и пошли прочь, подхватив своих девиц. Девушка, за которую я вступилась, оглянулась и подарила мне взгляд влюбленной бабочки. Во всяком случае, мне так показалось.
Компания в количестве семи человек успела забраться в «девятку», которая спешно вырулила на проезжую часть, чуть было не столкнувшись с бежевыми «Жигулями», водитель которых явно опаздывал на свои собственные похороны. Он отчаянно засигналил и вовремя успел затормозить. «Девятка» юркнула в образовавшийся проход и молниеносно набрала скорость.
На улицу выскочил дядя, который успел поручкаться со мной. Он смотрел вслед удалявшейся «девятке» и что-то шептал про себя.
Наверное, запоминал номер.
Если бы я только знала, что вскоре мыльная опера с кровавой пеной, начало которой я только что видела, будет иметь продолжение…
– Только представьте! Мою дочь подозревают в убийстве!
Моим новым клиентом, вернее клиенткой, была женщина средних лет с интеллигентным лицом учительницы, которую только сегодня утром наградили почетным знаком «Отличник народного просвещения». Она тут же согласилась на мой гонорар: две сотни долларов в сутки плюс необходимые расходы, будто узнала об этом еще месяц назад из объявления в городской газете и успела смириться со status quo.
Галина Павловна Безрукова руководила туристической фирмой «Интервояж», и довольно успешно. Но сейчас ее тревожили не дела фирмы, а происшествие с единственной наследницей. И мамочка отнюдь не из бедных!
– Убили директора Музея восковых фигур. В этом оказалась замешана моя дочь.
Мои глаза стали похожи на два черно-белых телевизора, от которых отключили антенну общего пользования.
– Не может быть! Еще два дня назад я видела его живым и…
– Где?
– В музее. Так сказать, на своем законном рабочем месте.
Галина Павловна внимательно посмотрела на меня.
– Именно два дня назад его убили.
– А при чем ваша дочь?
– В тот день она была в музее со своими друзьями, которые устроили безобразную сцену с угрозами, оскорблениями и даже попыткой нанести тяжкие телесные повреждения.
Телевизоры погасли.
– И кто же из них ваша девочка?
Женщина нервным жестом подтолкнула ко мне фотографию, выполненную на бумаге «Фуджи», с которой на меня пялились глаза… той самой девушки в джинсах, которую я вырвала из рук разъяренного Тараса Бульбы.
– Это ваша дочь?
– Маша.
Если вам кто-нибудь скажет, что мир не тесен, – не верьте ему.
Мир тесен, как лифчик первый номер на груди борца сумо!
– И все-таки при чем здесь ваша дочка? Парни покричали друг на друга и разошлись. Как говорят в народе – бывает.
– Прохоренко нашли в бассейне фонтана за рестораном «Золотая нива». Он был убит ударом ножа, так мне сказали. Но самое главное – в руке убитого обнаружили красную косынку, принадлежащую моей дочери! У милиции сомнений нет.
Я тут же припомнила, как Маша едва не стала жертвой скоропостижного суда Линча.
– Каким образом вычислили эту компанию?
