Надо сказать, вопрос был вовсе не риторическим. Я действительно знала, как получить на него ответ. Держась одной рукой за баранку, достала из кармана замшевый мешочек с гадальными костями. Кости мои не совсем обычные — они двенадцатигранные. На сторонах одной нанесены цифры от одного до двенадцати, на второй — от тринадцати до двадцати пяти, а на третьей — от двадцати шести до тридцати восьми. Гадать очень просто (для людей посвященных, конечно) — достаточно бросить кости и расшифровать получившуюся цифровую комбинацию. Книгу, содержащую смысл этих комбинаций, я выучила наизусть, что при моей памяти не так уж и сложно.
Итак, я бросила кости на сиденье рядом с собой:
11+20+27.
Вот здорово! Прямо, как говорится, в точку.
11+20+27 значит «новые яркие впечатления». Не совсем, правда, своевременное пророчество: эти «новые яркие впечатления» преследуют меня с самого утра. Поменьше бы таких впечатлений.
Радиомяуканье закончилось, вкрадчивый голос диктора предложил прослушать криминальные новости.
Я насторожилась.
— Буквально полчаса назад на чердаке дома номер тридцать девять по улице Чернышевского был обнаружен еще один, уже третий за эту неделю, обезображенный женский труп. Убийство, очевидно, произошло сегодня ночью. Напомним, что утром в соседнем доме по этой же улице такой же труп найден в подъезде. Тарасовский Чикатило снова…
Вот тебе и «новые яркие впечатления»! Впечатлилась, Танечка? Еще пара дней, мне кажется, и этот новоявленный Чикатило до меня доберется — я тоже живу в центре, недалеко, кстати, от места последнего происшествия. Все, прекращаю ходить по ночам! Я, конечно, не совсем беззащитная женщина, но… маньяк — дело другое, это не хулиган, не киллер, это… впрочем, не знаю, не сталкивалась, слава богу.
Свернув с центральной автострады, я выехала на проспект Танкистов, ведущий к Ленинскому району.
* * *
Валера Ситайлов был осведомителем. Вообще-то он работал уборщиком в тарасовском УВД, но в свободное от этой работы время, на добровольных, так сказать, началах, занимался «стуком». Так называется работа осведомителей на милицейском профессиональном жаргоне.
Таких «стукачей» я знала несколько человек, но выбрала сейчас Валеру, потому что он каким-то образом практически был вхож во все музыкальные тусовки города. Как-то раз я наблюдала за процессом прохождения Валеры без билета на какой-то рок-концерт. Довольно, надо сказать, забавное зрелище — Ситайлов, маленький человечек, немолодой уже, с гривой нечистых, местами поредевших волос, чуть ли не с кулаками бросался на охранников, яростно крича о своей принадлежности к музыкальной элите. Со стороны он производил впечатление буйного сумасшедшего. Но, что самое удивительное, его всегда всюду пускали, он мог без труда пролезть на всякое городское мероприятие подобного рода.
Вот к этому человеку я сейчас и направлялась.
Подъехав, припарковала машину у его подъезда. Поднялась на пятый этаж и позвонила в дверь. Из замочной скважины тянуло чем-то кислым и несвежим. Как я уже говорила, Ситайлов — человек крайне неопрятный.
— Кто там? — послышался из-за двери осторожный голос.
— Иванова.
Мне тут же открыли. Ситайлов посмотрел на меня и кивнул в сторону кухни:
— Проходи.
Я прошла. Мне не повезло — я застала Валеру за едой. Он сидел за столом в одних черных солдатских трусах и вилкой подбирал с закопченной сковороды какие-то ошметки. Пахло мерзко. Я подошла к окну, открыла форточку, вдохнула жаркий воздух.
— Чего случилось-то? — Ситайлов покончил с трапезой и теперь той же вилкой ковырялся в зубах.
Я наскоро ввела его в суть дела. Показала фотографию. Он вздохнул. Я вытащила из кармана пятидесятирублевую купюру и положила на стол. Валера сгреб ее, унес куда-то в комнату. Вернувшись, снова сел за стол.
— Наркоман, говоришь?
— Ну, не наркоман, но что-то там такое покуривал.
— Сходи в рок-клуб «Запад». Знаешь? Дурь там на каждом шагу продают. Поспрашивай у ребят, кто-нибудь что-нибудь все равно видел. Ясно, что парень из-за наркоты попал, не заплатил или что там… А наркоту он скорее всего в клубе доставал. Так что…
— Понятно.
Наскоро попрощавшись, я пулей выскочила из провонявшей душной квартиры. Спустилась к подъезду, села за руль своей «девятки».
«Значит, с „Запада“ начинать надо, — подумала, выезжая со двора, — ну, здорово, вот с жильцом моим новым и сходим».
* * *
Я подкатила к подъезду, поставила машину и поднялась к себе. В моей квартире грохотала музыка. Грохотала так, что аж перила лестничные подрагивали. Василий, что ли, веселится?
Сейчас я ему повеселюсь.
Я открыла дверь и вошла. Вася сидел на том же месте — на кухне за столом. Он притащил из комнаты мой магнитофон и, судя по объедкам на столе, изрядно опустошил мой же холодильник. Мало того, я почувствовала характерный запах, так и есть — он еще и травку здесь курил. Теперь я поняла, почему друзья прозвали его «Монстром».
Заметив мое появление, Вася радостно соскочил со стула и принялся ритмично дрыгаться под музыку.
— Восемь маньяков несут мешки, — рычал магнитофон, — в этих мешках потроха и кишки…
О боже!
Я с размаху ударила по кнопке «стоп». Наступила желанная тишина, которую, впрочем, тут же нарушил Васин вопль:
— Ну что, понравилось? Это я пою!
— Божественно. Слушай, Василий, ты что, траву здесь курил?
Он и не думал отрицать:
— У меня еще осталось! Хочешь?
Это предложение, признаться, застигло меня врасплох. Вообще-то я не ханжа какая, я все понимаю — молодое поколение, балуются — пройдет… Но столько раз по роду своих занятий я вынуждена была отлавливать нарков и, как это называют в милицейской хронике, осуществлять борьбу с наркоманией, что… Короче говоря, в моем восприятии наркоман всегда — «плохой парень».
— Мать мне говорила, что ты тетка с понятием, — осторожно произнес Василий.
— Ну-ка покажи, что там у тебя? — попросила я.
Вася недоверчиво посмотрел на меня и достал из кармана маленький бумажный пакетик. Я выхватила пакет у него из рук и, пока он с горестным изумлением хлопал губами, словно выброшенная на берег рыба, вышла из кухни. Жалостливый вопль донесся до меня:
— Куда?! Не надо!
Чеканя шаг, я прошла до туалета и бросила пакет в унитаз. Дернула шнур. Услышав шум воды, Василий ринулся было из кухни к туалету, но на полпути я сгребла его в охапку и снова усадила на стул.
На несколько минут воцарилось тяжелое молчание. Мне даже стало неловко.
— Я кофе поставлю? — заискивающе спросила я, пытаясь заглянуть обиженному гостю в глаза.
— Поставь, — безразличным тоном протянул он.
Я приготовила кофе, достала из холодильника чудом уцелевшую после Васиного нашествия коробку конфет.
Атмосфера постепенно разряжалась.
После трапезы выражение мировой скорби исчезло с лица Василия бесследно, я решила посвятить его в курс своего дела — авось чем-нибудь поможет. Показала фотографию пропавшего Виталика. Вася ничего не слышал о нем, нигде никогда не встречал, но настроен был крайне оптимистично.
— Найдем! — бодро проговорил он. — Забухал, поди, пацан, а мать уже и шухер поднимает.
— Слушай, Вася, вот вы вчера концерт где отыграли?
— В рок-клубе вашем… в этом… как его… «Западе».
— А ты не помнишь, менты туда не заходили?
Вася захохотал:
— Да кто ж их туда пустит?! Это же частный клуб! Они, наверное, у дверей только кумар понюхали да свалили. Не-ет, там ментам делать нечего!
— Вот как, интересно, — сказала я.
Значит, менты, занимающиеся поисками Виталика, скорее всего просто не заходили в клуб. Ну что ж, тогда я зайду.
— Сводишь меня туда как-нибудь? — попросила я.
— Да хоть сегодня пошли! Вечером в шесть часов! Фестиваль же!
Ну, вроде все налаживается. По крайней мере, с чего начать, знаю. Внезапно я почувствовала крайнюю усталость. Эта жара так выматывает! Предоставив в распоряжение Василия всю квартиру, я уединилась в спальне, опустила шторы, включила вентилятор и моментально заснула. Не очень-то вежливо с моей стороны, конечно, но… куда деваться? Вечером предстоит поход в рок-клуб, и что-то мне подсказывало, что силы для этого понадобятся немалые — если там все такие, как Василий.
Я просыпалась медленно и тяжело. Вот всегда так, если ложишься спать днем. Хотелось еще подремать, кружилась голова, но, с трудом открыв глаза, я взглянула на часы — половина пятого. Куда-то я сегодня собиралась? А, в рок-клуб.
Умывшись, вышла на кухню. Василий, облаченный в одни только драные джинсы, варил кофе.
— Ты что, кофе умеешь варить? — искренне изумилась я.
— Ну да, мать научила.
Ах, как я могла забыть. С моей-то памятью. Анжела и меня тоже ведь научила!
