— Что здесь происходит? — спросил он.
— Тут одного убили,— ответил я и понял, что он подозревает меня. Мне стало страшно. Я указал на телефон.— Я только что звонил в полицию. Они уже едут.
Он огляделся по сторонам.
— А кого убили?
— Человека, который жил в этой квартире,— объяснил я.— Томми Маккея. Он лежит в гостиной.
Верзила шагнул назад, как будто хотел пойти в гостиную и увидеть все своими глазами, но вместо этого вдруг хитро прищурился и заявил:
— Никуда ты отсюда не уйдешь.
— Конечно,— согласился я.— Я собираюсь дождаться полиции.
— Еще бы.— Он посмотрел на кухонные часы, а затем снова на меня.— Подождем их пять минут.
— Я действительно им позвонил,— повторил я.
За его спиной показалась очень толстая женщина в цветастом платье. Она положила руки на его волосатые плечи и, глядя на меня, спросила:
— Что тут, Гарри? Кто он?
— Все в порядке,— успокоил ее Гарри.— Ситуация под контролем.
— А что это у него на куртке, Гарри?
— Это кровь,— сказал я.
Наступила внезапная гулкая тишина, наполненная эхом, как после удара в гонг. Я отчетливо услышал, как Гарри сглотнул. Его глаза заблестели, и он еще крепче сжал рукоятку молотка.
Мы все стояли и ждали.
Когда появились полицейские, мы заговорили одновременно. Но они сначала выслушали Гарри. Может, потому, что он стоял ближе, или потому, что он держал молоток, а может, потому, что его жена говорила вместе с ним. Затем они велели ему забрать жену и молоток и вернуться в свою квартиру, чтобы помочь леди, которая бьется там в истерике. Они пообещали зайти к нему попозже. Гарри и его жена удалились с достоинством, как и подобает добропорядочным гражданам, а полицейские повернулись ко мне.
— Я этого не делал,— заявил я.
Сначала они удивились, потом уставились на меня с подозрением.
— Никто еще вас и не обвинял,— заметил один из них.
— Тот парень принес молоток, чтобы меня ударить,— сказал я.— Он думал, что я это сделал.
— Почему он так думал?
— Не знаю. Может, жена Томми сказала ему.
— А почему она могла так сказать?
— Потому что у нее истерика,— объяснил я.— Но я не уверен, что она ему что-то говорила. Может, просто потому, что у меня кровь на куртке.— Я взглянул на руку.— И на руке тоже.
Они дружно посмотрели на мою куртку и на мою руку, а затем нахмурились. Но этот полицейский продолжал спрашивать все так же вежливо:
— Как же это произошло?
— Жена Томми схватила меня,— ответил я ему.— Тогда она и запачкала мне куртку. Она заходила в гостиную и, наверное, дотронулась до Томми, а потом окровавленными руками схватилась за мою куртку.
— А рука?
— От телефонной трубки.— Я кивнул на телефон.— Она хотела выхватить у меня трубку.
— Это она сообщила полиции о случившемся?
— Нет. Я.
— Вы? А кому же звонила миссис Маккей?
— Никому. Она хотела позвонить лега… полицейским, но я и сам уже разговаривал с дежурным. Она просто не поняла что к чему.
— Ясно.— Они переглянулись, и тот, который расспрашивал меня, продолжал:
— Где тело?
— Там,— я махнул рукой в направлении гостиной.— Последняя дверь.
— Покажите нам.
Мне не хотелось туда идти.
— Может, вы сами…— пробормотал я и вдруг понял, что им нужно. Они не хотели выпускать меня из виду.— Ладно.
Я повел их по коридору в гостиную, где все еще лежал Томми с внутренностями наизнанку.
Тут же мне стало стыдно, что я так подумал.
Я отошел в сторону, полицейские осмотрели труп. Потом один их них обратился ко мне:
— Можно позвонить по вашему телефону?
— Конечно,— кивнул я.— Только это не мой телефон.
Телефонный аппарат стоял возле окна. Когда молчаливый полицейский пошел звонить, второй задал очередной вопрос:
— А почему вы звонили с кухни, а не отсюда?
— Я не хотел находиться с ним в одной комнате,— ответил я.— Мне и сейчас этого не хочется.— Я старался не смотреть на Томми, но все же видел его краешком глаза.
Полицейский взглянул на меня.
— Вам плохо?
— Вроде нет.
Он кивнул на дверь.
— Подождите там минутку.
— Ладно.
Я вышел в коридор. За моей спиной зазвучали приглушенные голоса полицейских. Я не стал прислушиваться.
Минуты через две разговорчивый полицейский вышел из гостиной и предложил мне заглянуть в квартиру Гарри. Казалось, Гарри был удивлен, увидев меня без наручников. Удивлен и даже раздосадован, будто это чем-то его задевало. Жена Томми лежала на громоздком диване в комнате, тесно заставленной мебелью. Одной рукой она закрывала лицо. Я увидел, что она уже смыла кровь.
Усевшись на журнальный столик, полицейский мягко сказал:
— Миссис Маккей?
Она откликнулась, не убирая руки от лица:
— Что?
— Могу я задать вам несколько вопросов? — Он произнес это еще более мягко. Очевидно, он знал, как надо себя вести с родственниками убитого.
— Можно, я воспользуюсь вашей ванной? — спросил я у Гарри.
Вместо ответа он недовольно поморщился и обратился к полицейскому:
— Ему можно?
Тот с досадой взглянул на него через плечо.
— Да, да.— И снова повернулся к жене Томми.
Теперь я считался гостем, и жена Гарри вежливо проводила меня в ванную комнату. Я закрыл за собой дверь, стараясь дотрагиваться до всего только чистой рукой, набрал воду в раковину и вымыл руки. Взял полотенце, намочил его и постарался оттереть кровь с куртки. Затем прополоскал полотенце, вытер руки и вернулся в гостиную.
Полицейский был уже не один. К нему присоединились три детектива в штатском. Все трое были в шляпах и не вынимали рук из карманов. Они уставились на меня. Полицейский в форме сообщил:
— Это он обнаружил труп.
— Я займусь им,— сказал один из детективов. Вытащив наконец руки из карманов, он приблизился ко мне со словами: — Это вы Честер Конвей?
— Да.
Краем глаза я заметил, что Гарри и его жена сидят, прижавшись друг к другу, в одном кресле и с любопытством наблюдают за происходящим. Они без сожаления расстались с ролью участников, превратившись в благодарных зрителей. Это устраивало их нисколько не меньше.
— Я детектив Голдерман,— представился человек в штатском.— Пойдемте со мной.
Гарри и его жена явно расстроились, поняв, что меня не будут допрашивать в их присутствии. Вместе с детективом Голдерманом мы вернулись в квартиру Томми. Он провел меня в спальню. В гостиной, судя по всему, работала целая бригада криминалистов.
Голдерман вытащил записную книжку.
— Что ж, Конвей, рассказывай все по порядку.
Я и рассказал по порядку: как позвонил Томми в четыре часа, как сказал ему, что зайду около шести, как попал в дом, как обнаружил, что Томми убит, начал звонить в полицию, как потом пришла его жена и закатила истерику.
Когда я замолчал, он спросил:
— Маккей был твоим другом, не так ли?
— Да,— кивнул я.— Приятелем.
— Зачем ты к нему сегодня пришел?
— Так, в гости,— ответил я.— Иногда я захожу к нему после работы.
— А кем ты работаешь?
— Таксистом.
— Права с собой?
— Конечно.
Я протянул ему права, он сравнил мое лицо с фотографией, поблагодарил и отдал права обратно. Затем спросил:
— Тебе известно, по какой причине с твоим другом могли поступить таким образом?
— Нет,— ответил я.— Неизвестно.
— Может, он был напуган или чем-то взволнован, когда ты позвонил ему сегодня днем?
— Нет, сэр. У него был обычный голос.
— Это он предложил встретиться в шесть или ты?
Тут я замялся: мне не хотелось рассказывать легавому, что Томми был моим букмекером и нас связывали чисто деловые отношения; но, с другой стороны, я боялся, что он поймает меня на лжи. Пожав плечами, я сказал.
— Не помню. Наверное, я. Или мы оба так решили.
— Кроме тебя, к нему никто не собирался зайти?
— Не знаю.
— Гм…— Минуту он размышлял, потом поинтересовался: — Ты не знаешь, у Томми были нормальные отношения с женой?
— Отличные,— сказал я.— Насколько я знаю.
— Они не ссорились?
— По крайней мере, в моем присутствии.
Он кивнул.
— Скажи мне твой домашний адрес, Честер.
— Сто шестьдесят девять Плейс, Джамайка, Квинс. Детектив записал адрес в свой блокнот.
— Возможно, мы с тобой еще увидимся.
— Значит, сейчас я могу идти?
— Конечно.— Он повернулся ко мне спиной и вышел из спальни, как будто я перестал существовать.
Я тоже вышел. Он повернул направо, к гостиной, а я — в противоположную сторону. Вышел на улицу, где стало еще холоднее, спустился в метро и поехал домой. Сидя в вагоне, я все время думал о том, что произошло, и только когда доехал до станции «Вудхевен», вдруг вспомнил, что так и не получил девятьсот тридцать долларов.
