Ознакомительная версия.
Окончившая в свое время политехнический институт, Женя несколько лет проработала в проектном институте, где была долгое время любовницей своего непосредственного начальника. Понятное дело, она мечтала о своей семье, о том, что когда-нибудь в ее жизни все резко переменится и она наконец-то станет женой этого человека. Но он был женатым мужчиной. Она разорвала с ним отношения, причем так резко и неожиданно, успев оскорбить его и даже ударить, что последствия не заставили себя долго ждать. Сначала ее сократили, и ей пришлось уйти из этого института, затем та же участь постигла ее, когда она устроилась в смежное предприятие. Она знала, кто за всем этим стоит, но ничего не могла поделать: ее бывший возлюбленный стал замом министра по строительству в губернии и при случае делал все, чтобы лишить ее возможности устроиться на приличную работу. Так в ее жизни появилось слово «биржа» – ненавистное, унизительное, безысходное… Жалкие пособия, очереди в душном коридоре, тихий шепот таких же, как и она, безработных и предложения устроиться чернорабочей по уборке нечистот, нянечкой в детские ясли (с окладом, которого могло бы хватить на три килограмма масла) или дворником на окраину города, чтобы выгребать подгнивший мусор из мусоропроводных блоков…
В тот день Юра пришел чуть раньше. В его руках она увидела коробку.
– Это мне? – обрадовалась она. – Юра, и как это тебя угораздило? Зарплату, что ли, получил?
– Это тебе, но не от меня, – каким-то странным тоном произнес Юра и покраснел. – Короче. Там в подъезде мой друг. От него баба ушла, а ему надо…
– Чего надо? – сначала не поняла Женя.
– Чего-чего, вроде ты не понимаешь… – И он довольно грубо, используя народный глагол, выдал ей, зачем к ней пришел его друг и что ему от нее надо.
И тогда Женя, на какое-то время выпав из реальности и превратившись в ту самую Женю Рейс, когда-то давным-давно надававшую пощечин своему начальнику, быстро развязала бечевку на коробке, вынула рыхлый маленький торт и со всего размаху залепила им в ставшее ей ненавистным лицо своего любовника. Затем, не дав ему опомниться, вытолкала взашей из квартиры и заперлась. Метнулась к балкону и выбросила прямо во двор части пустой коробки из-под злосчастного торта.
Ее всю трясло от возмущения. Какой-то мерзавец решил ее купить за коробку торта! Самого дешевого, с арахисом!
Женя только ближе к ночи успокоилась и решила все-таки позвонить Михаилу Семеновичу.
Михаил Семенович, фамилии которого она не знала, появился в ее жизни еще ранней весной. Они познакомились прямо на улице, неподалеку от той самой биржи труда, куда она приходила отмечаться. Он прямо-таки налетел на нее, уронил на ее голову какие-то папки, бумаги, потом долго извинялся, а под конец представился и пригласил Женю в кафе-мороженое. Понятное дело, ни о каком мороженом там не могло быть и речи. Во-первых, было холодно, во-вторых, в самом кафе подавали все, что угодно, но только не мороженое. Михаил Семенович угостил Женю хорошим вишневым ликером, свиной отбивной и шоколадным тортом. Спросил, чем она занимается, и, когда Женя, краснея от стыда, призналась в том, что живет на пособие по безработице, сразу же предложил ей встречаться… Он был невысокого роста, почти лысый, но какой-то гладкий, холеный и хорошо одетый. Женя, сидя за столиком и поедая торт, пыталась представить его себе без одежды, и ее чуть не стошнило… Она и сама не могла бы себе объяснить, почему ей показалось, что от него должно пахнуть лекарствами, а его кожа непременно лимонного, старческого оттенка. Словом, она ему вежливо отказала, ничем не мотивируя свой отказ. Его реакция удивила ее. Он положил ей руку на ладонь и улыбнулся. А потом произнес некую загадочную фразу, смысл которой она поняла только дома, когда вернулась… Получалось, что Михаил Семенович очень одинок и что ему женщина нужна даже не столько как любовница, а как друг, как существо, способное понять его и внести в его жизнь элемент красоты. Да, он очень много говорил о женской красоте, о том, что это – богатство… Когда же зашел разговор о богатстве вообще, то Михаил Семенович сказал, что он богат и что женщина, согласившаяся проводить с ним время, будет вспоминать его до последних дней. И как бы в подтверждение этого странный дядечка достал из кармана бумажник и подарил Жене стодолларовую купюру. Она пыталась отказаться, но вдруг прочла в его взгляде такую печаль и тоску, что передумала возвращать ему деньги, поблагодарила и обещала позвонить. И конечно же, не позвонила… Сейчас, когда прошло столько времени, она поняла, что и он лукавил, говоря исключительно о женской красоте, и что ему, как и другим мужчинам, нужна прежде всего женщина именно в физиологическом смысле. И даже если он импотент, все равно он попытается уложить ее в кровать. И все же из головы не выходили те сто долларов, которые он подарил ей просто так…
Он меня уже не помнит, подумала она, роясь в сумочке в поисках листочка с его телефоном. А если и вспомнит, то что проку, если прошло столько времени и он наверняка уговорил какую-нибудь другую девицу?
Наконец листочек был найден. Он был истерзан, помят, и цифры на нем едва прочитывались. Она набрала номер и после нескольких длинных гудков услышала приятный мужской голос, точнее, голос автоответчика, извиняющийся за то, что хозяина нет дома, и объясняющий, что свое сообщение она может оставить после звукового сигнала.
– Меня зовут Женя, Женя Рейс… Я перезвоню в…
Но тут трубку взяли, и все тот же голос, только как будто более живой, откликнулся радостно:
– Женечка? Женя Рейс? Я прекрасно вас помню… Очень рад, очень… Как ваши дела? Надеюсь, у вас все хорошо?
Да уж, лучше некуда…
– Не то чтобы хорошо…
– Вы нашли работу?
– Нет, – сказала она упавшим голосом. – Не нашла.
– Так я вам помогу. У меня приятель организует небольшую макаронную фабрику, набирает штат. Там неплохие заработки. Но только все надо оформить побыстрее. Приносите свои документы, мы сделаем ксерокопию, и вы получите прекрасное место…
– Но ведь я не умею делать макароны!
– И не надо! Будете на конвейере или еще где-нибудь… Не переживайте, я все устрою лучшим образом… Так вы согласны?
– Конечно, согласна.
– Подъезжайте ко мне завтра к десяти утра, записывайте адрес…
Корнилов приехал почти одновременно с Шубиным. Он выглядел, как всегда, озабоченным, хотя и бодрым. Юля, слушая так не вязавшийся с его суровой внешностью высокий, почти мальчишеский голос, приняла из его рук пакет с бутылками и сразу же сунула их в морозилку. На столе лежала разделанная вобла, сочная, с красноватым жирным «мясом» и оранжевыми «ребрами». Игорь, крепкий и коренастый, с круглой, почти без волос, головой, источал, казалось, само здоровье. Мужчины пожали друг другу руки и уселись за стол. Юля принесла водку – большую запотевшую бутылку, наполовину опорожненную. Поставила блюдце с ломтиками лимона.
– Вот, Виктор Львович, никак не допьем.
– Это Крымова на вас нет… Как он там, в Париже, не звонит?
– Звонит, у него все нормально. Никак не разберется с Щукиной, не хочет, чтобы ее новый муж воспитывал его ребенка… Но это их проблемы. Давайте лучше поговорим об Уткиной. Конечно, знать бы раньше, что мне придется заниматься этим делом, то сама бы выехала на место преступления…
– Уткина – молодая женщина, не сказать чтобы красивая, но все же… – Корнилов разлил водку и взял в руки лимон. – Ее зарезали. Пару раз пырнули ножом. Удары нанесены непрофессионалом, да и крови много… Судя по всему, убийца что-то искал в квартире, потому что там все перевернуто вверх дном. Рылись почему-то в ванной комнате, на кухне, высыпали из банок все сыпучее…
– Думаете, деньги?
– Не думаю, что она была при деньгах. В квартире хоть и сделан ремонт, но все скромно, с минимальными затратами: дешевые обои, линолеум… Девушка была аккуратная, кругом чистота, если бы не эта скотина, что зарезала ее… Мы сняли отпечатки пальцев, но результаты еще не готовы…
– Арестован Олег Хмара, – напомнила ему Юля. – Вам не показалось странным, что он, предполагаемый убийца, человек, который видел ее последним, является утром на место преступления и дает себя арестовать?
– Скорее всего, он не виноват и не он убил девушку, но и отпускать его пока тоже нельзя…
– Почему?
– Соседка Уткиной говорит, что слышала на лестнице голоса и чуть ли не шум драки… А кто, кроме Олега, был у Уткиной ночью? Ведь он вернулся домой после двенадцати, а соседка слышала голоса и шум где-то около одиннадцати. Кроме того, Олег – парень неразговорчивый, злой, обиженный на весь мир за то, что его арестовали. Он отказывается отвечать на самые простые вопросы. Сначала он был потрясен сообщением о смерти своей подружки, а потом, когда до него дошло, что это именно его подозревают в убийстве, замкнулся в себе и сказал, что будет говорить только в присутствии адвоката. Мы вызвали мать, та, в свою очередь, – адвоката, но парень так ни слова и не обронил.
Ознакомительная версия.
