Но вы ведь, наверное, уже знаете, что произошло убийство?
– Да, сарафанное радио работает, – невесело усмехнулся Савичев, – мне уже звонили соседки. – Он не назвал имен, а Наполеонов не стал выспрашивать.
– Вы хорошо знали Елену Валентиновну Андриевскую?
– По-моему, ее никто хорошо не знал, – ответил мужчина и пригласил следователя в квартиру: – Чего на площадке разговаривать, пойдемте на кухню. Чаю попьем.
– Не откажусь, – ответил Наполеонов и проследовал за хозяином.
Стол на кухне уже был накрыт к чаю. Судя по тому, что чашка стояла одна, завтракать хозяин квартиры собирался в одиночестве. Да и жил Савичев, как показалось следователю, один.
Вскоре на столе появилась вторая чашка, тарелки с сырной и колбасной нарезкой, блюдо с пирожками.
– Присаживайтесь, – пригласил Семен Степанович.
– Спасибо.
– Вот, пирожки неплохие, не отказывайтесь отведать.
– Из ближайшей кулинарии? – улыбнулся Наполеонов.
– Почему из кулинарии? – сделал вид, что обиделся, мужчина. – Сам пеку.
– Шутите, Семен Степанович? – всплеснул руками следователь и добавил: – Насчет кулинарии я просто так сказал. Сам я ем пирожки откуда угодно.
Савичев добродушно рассмеялся.
– А с чем пирожки? – спросил Наполеонов.
– С картошкой и с ливером.
– О! Обожаю! – Наполеонов в предвкушении потер руки и решил начать чаепитие именно с пирожков. А они, в свою очередь, не обманули его ожидания. – Вкуснотища! – прокомментировал он с полным ртом.
Пожилой мужчина довольно улыбнулся и проговорил поощрительно:
– Вы кушайте, кушайте.
Но Наполеонов взял себя в руки, напомнил себе, что он не в гостях, а пришел по делу, и после второго пирожка заставил себя остановиться.
– Спасибо вам большое, Семен Степанович, – поблагодарил он хозяина, – а теперь давайте поговорим.
– Отчего ж не поговорить, – кивнул Савичев, – но боюсь, что мало чем могу вам помочь.
– Вы когда-нибудь видели мужа Андриевской?
– Нет.
– Почему вы так уверены?
– Потому что я ни разу не видел, чтобы к ней приходили взрослые мужчины. Только молоденькие парнишки.
– А сына вы ее видели?
– Не знаю, – пожал плечами Савичев. – Знакомить меня с ним – она не знакомила, но ведь он мог быть одним из тех парнишек, что к ней приходили.
– Елена Валентиновна не говорила, почему ее посещают парни именно этого возраста?
– Мне она ничего не говорила, но Ирине Игонатовне, это ее соседка напротив, Андриевская говорила, что квартиру эту купила исключительно для того, чтобы заниматься репетиторством.
«Стоит ли овчинка выделки, – подумал про себя Наполеонов, – купить квартиру, чтобы зарабатывать на ее территории частными уроками».
Мать следователя тоже когда-то довольно много занималась репетиторством. Правда, преподавала она не физику, а фортепьяно, но тем не менее Наполеонов из собственного опыта знал, что на репетиторстве не озолотишься.
Вслух он ничего не сказал. Вместо этого поинтересовался:
– Семен Степанович, мне Ирина Игнатовна сказала, что вы урезонили некоего Емельяна Крысинского, когда он стал скандалить с Андриевской.
– Да, было дело, – подтвердил Савичев. – Емеля, видать, выпил лишку и ночью отправился к Елене Андреевне, начал названивать, кричать. Когда она подошла к двери и попросила его уйти, он потребовал открыть ему дверь. Когда она отказалась, стал угрожать ей. Соболева все это услышала и позвонила мне.
– Почему вам?
– Видите ли, я по молодости в спецназе служил, соседка знает об этом и в экстренных случаях зовет на помощь.
– Почему не вызвали полицию?
Савичев пожал плечами.
– Хотели по-тихому, по-соседски разобраться. Так-то Емеля неплохой, но после того, как его бросила жена, пить начал.
– Давно бросила?
– Да уж десятый год пошел.
– Пора протрезветь, – заметил следователь.
– Конечно, пора, да только водка его уже не отпускает.
– Вам удалось тогда его урезонить?
– Тогда да.
– Кроме Андриевской Крысинский еще кому-нибудь досаждал?
– Как ни странно, нет, – с некоторым удивлением ответил Савичев.
– Как вы думаете, почему же он донимал Андриевскую?
– Вы только не смейтесь, – несколько смущенно проговорил Савичев, – но, по-моему, он ее домогался.
– Домогался? – изумился Наполеонов.
– Да.
– С чего бы это?
– С чего, точно не знаю, но в облике Елены Валентиновны было что-то от жены Крысинского.
– Что именно?
– Фигура, цвет волос. Жена Емели, кстати, тоже в школе работала учителем. Правда, она преподавала в младших классах.
– Хм, – вырвалось у Наполеонова, – возможно, вы и правы, черт его знает, что делается в голове спившегося человека.
– Вот и я о том же.
– Что ж, Семен Степанович, спасибо вам, я пойду. Хотя нет. Вот еще о чем хотел спросить. Как я понял, Крысинского гоняла Соболева и вы. А что же другие соседи Андриевской по лестничной клетке? Они на все это безобразие смотрели молча? Как там у нашего классика – «народ безмолвствовал»?
– Да какой там народ! – махнул рукой Савичев. – В одной квартире глухая бабуся, сто один год, к ней племянница ходит. А так-то Авдотья Карповна сама себя обслуживает, только не слышит ничего, ей хоть из пушек пали под самым ухом. И слуховой аппарат надевать не хочет. В другой – парень лет тридцати живет. Зовут Геной. Так он или в командировке, или у очередной любовницы.
– Понятно. – Наполеонов почесал подбородок и направился к двери.
Следователь уже был в коридоре, когда его окликнул Савичев:
– Товарищ следователь, погодите!
– Вы что-то вспомнили? – Наполеонов устремился обратно и налетел на шедшего ему навстречу мужчину. – Ой, простите!
– Это вы простите, – виновато улыбнулся Савичев, – ничего я не вспомнил, зря вас переполошил, я просто хотел… – Он потряс в воздухе пакетом, который держал в руках. – Короче, вы мои пирожки уминать перестали, потому что вам совестно стало. Вы ведь не один, с группой приехали. Вот я тут и упаковал. – Савичев протянул ему пакет.
– Спасибо, Семен Степанович, – не стал отказываться Наполеонов, – ребята обрадуются.
– Вот и лады, – удовлетворенно кивнул бывший спецназовец и проводил следователя до дверей.
Ребята и вправду обрадовались и быстро умяли все пирожки, которых хватило на всех.
Даже Незовибатько похвалил:
– Вкусно! Прямо как моя Оксана пекла. – Свою жену Оксану эксперт Незовибатько считал верхом совершенства во всех отношениях. И ему никто не возражал, как бы случайно бросив взгляд на пудовые кулачищи добродушного эксперта.
Следователь выслушал отчеты проводивших опрос оперативников. К сожалению, узнать ничего нового не удалось. Андриевская вела замкнутый образ жизни, с соседями по подъезду старалась не общаться. Здравствуйте, и все.
Старик с первого этажа Иван Пантелеймонович Маслов сказал, что она вообще редко задерживалась в этой квартире надолго. На вопрос, откуда он это знает, ответил:
– Я целыми днями сижу у окна. На улицу выйти не могу, а тут смотрю и представляю, что гуляю. Так что вижу, кто когда приходит и когда уходит.
Внук, с которым и жил старик, подтвердил, что дед большую часть времени проводит у окна.
Однако на вопрос, не ссорилась ли с кем-то Андриевская, Маслов ответил, что не видел и не слышал лично, хотя до него доходили слухи, что к ней пристает Емельян Крысинский.
Когда оперативник попросил охарактеризовать Крысинского, Маслов только рукой махнул:
– Пропащий человек.
– Так вот, сейчас мы пойдем и навестим этого пропащего человека, – решил следователь.
Однако дверь им никто не открыл, не отозвавшись ни на звонки, ни на стук в дверь, переходящий в грохот.
– Может, его тоже убили? – предположил один из оперативников, как
