— Бедный мой лапочка! Это моя вина. Должно быть, я все же оставила окно открытым.
И снова мой замечательный сын проявил находчивость. Хорошо понимая, каким бременем может лечь такая небрежность на ее совесть, он поспешил принять вину на себя: это он перед уходом открыл окно внизу; день был жаркий, и он боялся, что щенку будет душно, но не предполагал, что тот сможет пролезть в оставленную им узкую щель. Он не заметил, что Коринна открыла окно вверху.
— Я похоронил Бастера,— продолжал он.— Если хочешь, могу показать тебе место.
— Как-нибудь в другой раз. Спасибо, Сэм.
— И, само собой, я куплю тебе другого щенка. Хоть он и не сможет заменить Бастера.
— Ты так добр ко мне, Сэм… А какой это был счастливый день. Пока не…
Коринна была на грани слез, но все же расстроена не так сильно, как я опасался. Меньше, чем Дженни на ее месте. Только тут мне пришло в голову, что первой в дом должна была войти Дженни. Может быть, на это и был расчет убийцы Бастера.
Когда Дженни и Коринна отправились спать, я похвалил Сэма:
— Ты действовал просто мастерски. Очень тебе благодарен.
— Я подумал, что это наилучший выход.
— Не говори Дженни, где мы нашли щенка.
— Поверила ли она моей байке? Не удивилась ли тому, что ты послал их за сигаретами.
— Не уверен. Но я не хочу, чтобы у нее возобновилась мания преследования. Мы будем держаться твоей версии. Хотел бы я видеть лицо этого проклятого шутника, когда он услышит, что Бастера нашли мертвым на склоне холма.
— Ты еще увидишь. Когда будешь рассказывать об этом.— Сэм хлебнул виски.— А Дженни у нас случаем не провидица? Не телепат? Ты помнишь, что было на яхте? Как у нее ни с того ни с сего начался озноб?…
— Это случилось в семнадцать двенадцать — плюс-минус минута.
— Когда все деревенские пьют чай. И не так жарко.
— К чему ты клонишь, Сэм?
— Как раз тот час, когда Икс мог проникнуть в наш дом незамеченным.
— Ясно. И все-таки это было очень рискованно. • — Не так уж рискованно, если зайти сзади и открыть боковую дверь. Этот Икс, очевидно, услышал, как скулит Бастер, прося, чтобы его выпустили из кухни.
— Я уверен, он задумал это заранее. Поэтому и вооружился проволокой. Во всяком случае, у нас нет никаких доказательств, что это случилось в семнадцать двенадцать. Вряд ли Икс мог предполагать, что мы так надолго задержимся.
— Согласен. Вполне может оказаться, что к нам заглядывала сегодня добрая половина деревенских жителей… Да, кстати, я нашел эту записку в почтовом ящике, когда побежал хоронить Бастера. Сунул ее в карман — и только сейчас вспомнил.
Я взял записку со смутным опасением, что она содержит грозное предупреждение от убийцы Бастера. Записка была от Элвина — он просил помочь ему с устройством одной из игр на Цветочной выставке.
— Обрати внимание,— сказал Сэм,— это письмо кто-то принес сам. Там, наверно, есть номер телефона.
Я позвонил в «Пайдал». Трубку снял Элвин.
— Хелло, говорит Уотерсон. Да, я помогу вам, если мне удастся усвоить правила игры. Кстати, когда вы оставили записку?
— В начале шестого. А почему вы спрашиваете? Что-нибудь случилось, дружище?
— Как вам сказать… Пропал Бастер, щенок моей дочери.
Короткая пауза — или мне только показалось?
— Весьма огорчен,— с легкой досадой ответил Элвин.— Но кража собак не входит в число моих пороков.
— Вы меня не поняли. Может, вы слышали, как он скулит, когда подходили к нашему дому? Или видели его поблизости?
— К сожалению, нет, Джон. Но пусть Коринна не тревожится. Я уверен, он отыщется. Спокойной ночи.
И это было все.
Спасительная ложь, к которой мы вынуждены были прибегнуть, повлекла за собой — таково уж ее свойство — необходимость лгать снова и снова. Я попытался себе представить, как может отреагировать Икс, когда ему скажут, что щенок, повешенный им на люстре, куда-то исчез. Поймет ли он, для чего я — или кто-то другой — похоронил щенка? Тут таилась для него ловушка.
После завтрака я отправился через луг в «Пайдал», а Сэм тем временем опрашивал соседей. «Вы не видели, кто заходил к нам домой вчера днем?» Особых надежд на успех этого опроса я не возлагал: в такой деревне, как наша, тотчас же заметят чужака, но своих не замечают, будто они невидимки.
Я сказал Элвину, что пришел выяснить кое-какие подробности о предстоящей игре. У него был рассеянно-задумчивый вид, но он сообщил мне все, необходимые сведения.
— Ну что, нашли щенка вашей девочки?
— Да.
Элвин посмотрел на меня с изумлением.
— Вот и хорошо. Я рад.
— К несчастью, он был мертв.
Элвин явно ждал дополнительных объяснений, но я не спешил удовлетворить его любопытство.
— Мертв?— наконец переспросил он недоуменно.— Где же вы его нашли? И что с ним случилось?
— Сэм нашел его на склоне холма, выше нашего дома. Там, говорят, водились кролики. Щенок сунул голову в старый проволочный силок, петля затянулась, и он задохся.
— Престранная история.
— И самое странное — как он сумел выбраться из дома. Мы оставили его в кухне, где окно было приоткрыто лишь наверху. Он не проскользнул у вас под ногами, когда вы входили?
— Я видел, как вы все укатили на машине еще до обеда. Поэтому я не заходил, дружище, только бросил записку в почтовый ящик.— Его чуть навыкате глаза внимательно следили за мной.
— Кто-то его выпустил,— сказал я.— Все это, конечно, чистейшая случайность.
— Возможно, и так.
— Я не совсем вас понимаю.
— Если уж говорить начистоту, Джон, ваш рассказ звучит не вполне убедительно.
— Но ведь Сэм нашел…
— Не спорю, может, и нашел, дружище. Но откуда там силок, в наши-то времена? И как щенок изловчился сунуть в него голову?
Высказанные им сомнения в моей правдивости смутили меня; и не только смутили, но и обозлили; как и всякого в подобной ситуации. Я подозрительно уставился на Элвина.
— Может, кто-нибудь поймал его, придушил и бросил на холме?— сказал он.
— Как? Прямо днем?
— Трудно ли было спрятать его под одеждой? Ведь он такой крохотуля.
— Это просто невероятно…
— Может, это и полный бред. Но когда кругом творятся такие ужасы, начинаешь пугаться собственной тени.
— Понимаю вас. Страшно даже подумать,— медленно произнес я,— что в нашей деревне живет опасный маньяк.
Элвин хотел что-то сказать, но передумал; на его лице изобразилось почти комическое отчаяние.
— Как бы то ни было,— продолжал я,— ваше предположение может послужить отправной точкой для расспросов Сэма.
— Сэма? Ах да, вашего сына. Что он задумал?
— Обойти всех соседей; а вдруг они заметили, кто заходил к нам в дом вчера. Кроме вас, естественно.
У меня не хватило нахальства спросить Элвина о его брате, хотя Берти — единственный, кто мог испытывать желание отомстить Коринне.
От Элвина я направился в Замок. Как в самое первое утро, когда я искал останки кукушки, Вера прогуливалась по лужайке перед их великолепным домом. Я заколебался. Мы не виделись с той ночи, когда сидели на траве недалеко от леса. Я вдруг почувствовал сильное смятение, стало так трудно дышать, словно я очутился в разреженной атмосфере. Мне почему-то казалось, что за это время она сильно изменилась, даже внешне, но от нее, через лужайку, веяло все тем же загадочным обаянием. «Глупый старый романтик,— шепнул я себе.— Вера — индианка, но при всей своей красоте она не мифическое существо, а земная женщина, уставшая от жизни, уставшая, вероятно, от мужа, способная увлечься любым мужчиной, который появится на ее горизонте».
Приближаясь к ней, я чувствовал, какая ненадежная защита — подобные мысли. Она наклонила голову и сложила ладони, приветствуя меня по индийскому обычаю.
— Давно не видела вас, Джон,— сказала она.— Почему вы не приходили?
— За это время произошло много событий,— ответил я, уклоняясь от прямого ответа.
— У нас в Нетерплаше?— Она ласково поддразнивала меня.
— Вы же слышали о них?
— Да. Окольным путем. Муж тщательно оберегает меня от холодных сквозняков реальной жизни.
Мы прошли мимо стеклянных дверей библиотеки и, обогнув дом, углубились в сад; достаточно было одной минуты, чтобы к нам возвратилось прежнее чувство близости — то же самое, что и в памятную ночь, когда, рука в руке, мы спускались по проулку. Это было нечто вроде транса: слова — пустые скорлупки, окружающий мир утратил всякое значение.
— Я слышал, вы с Роналдом отправляетесь в кругосветное путешествие.
— Ему надо отдохнуть,— тихо и равнодушно сказала Вера.
— А чего хотели бы вы сами?
— Не знаю. Подскажите мне. Ведь вы мой гуру[39]. Я сяду у ваших ног, и вы поделитесь со мной своей мудростью.
