Ознакомительная версия.
– Стоп! – гаркнул Скипин. – Хорош собачиться! Михаил, отведи меня к семнадцатой, а ты, Игорь, проведи пока экскурсию по карантинному блоку.
– Вы уверены? – удивленно приподнял брови Корнилов.
– Абсолютно. Моей девочке нужна хорошая встряска, а то она думает, что в сказку попала. И подчиняться отказывается. А сегодня моя лапушка должна позвонить своему папочке и успокоить его, пока господин Красич не перевернул вверх дном всю Москву. У моего будущего тестя друзья не только на Петровке, но и на Лубянке, злить его не хочется.
– Ясно, – седой кивнул и, повернувшись к Лане, галантно протянул ей руку: – Прошу, мадемуазель.
Девушка презрительно посмотрела на ладонь мужчины, отвернулась и, задрав подбородок, гордо прошла мимо, направившись к главному входу.
И, хотя у нее уже практически ничего не болело, она прикусила губу, словно сдерживая боль, и старательно прихрамывала при ходьбе.
– Черт, я же совсем забыл! – толстяк хлопнул себя по лбу – словно резиновый мяч ударился о стену. – Игорь, сначала осмотри ее ногу, перевяжи, если понадобится, и дай что-нибудь обезболивающее. Похоже, у моей девочки легкое сотрясение мозга благодаря усердию этого долдона, – кивок в сторону Николая.
– Тогда тем более вашей даме не следовало бы идти сегодня в карантинный блок, – нахмурился Корнилов. – Ей полежать надо, хотя бы до вечера.
– Время, Игорь, время! – толстяк досадливо поморщился. – Чем позже Лана позвонит отцу, тем труднее будет его убедить в правдивости истории. Я и так мало похож на героя девичьих грез, рядом с которым можно забыть обо всем. Так что подлечи ее и – вперед. Я буду у себя, когда закончите, жду вас там.
Корнилов молча кивнул и поспешил следом за пленницей.
Которая уже добралась до двери, открывать которую ей почему-то не хотелось. Ну вот ни капельки.
За девушку это сделал Игорь Алексеевич, а потом, окончательно лишив ее свободы выбора (хотя бы пути), довольно жестко взял пленницу под руку и потащил за собой.
Внутри здание действительно больше всего походило на медицинский центр: просторный холл с обязательной диффенбахией в эксклюзивной кадке и другими декоративными растениями. Стеклянные двери, за которыми скрывались уходящие влево и вправо коридоры.
Вот только одно из декоративных растений в холле резко отличалось от стандарта. Вместо ухоженной красотки на ресепшн дежурил коротко стриженный качок, с трудом втиснутый в строгие брюки и белую рубашку.
– Максим, познакомься, это Лана, будущая мадам Скипина, – задержался возле качка Корнилов.
– Умгум, – внятно отреагировал тот, «сфотографировав» девушку взглядом. – Степень допуска?
– Позже скажу.
– Понял.
И качок снова вернулся к медитативному состоянию, непременным условием которого являлось наличие во рту жевательной резинки.
А Игорь Алексеевич повел пленницу налево, что было вполне ожидаемо. Сопоставить решетки на окнах левого крыла и реакцию Корнилова на экскурсию в карантинный блок совсем не сложно.
Сначала они зашли в один из кабинетов, расположенных в открытой части коридора. Почему открытой? Потому что там Лана впервые встретила кого-то еще, кроме обслуги.
Кем-то еще оказалась одетая в «простенький», долларов за девятьсот, брючный комплектик мадам, чье лицо было почти полностью закрыто тканевой маской, очень похожей на хирургическую, только плотнее и шире.
Высокая, статная, с роскошной гривой пепельных волос, женщина показалась Лане смутно знакомой. И пусть лица ее разглядеть не удалось, но осанка, походка, жесты – пленница точно где-то ее видела!
Дама коротко кивнула Корнилову, с непонятным Лане изумлением осмотрев спутницу директора. Но разбираться, что тут к чему, было некогда. Потом, все потом.
Кабинет, куда седой привел невесту шефа, оказался процедурной. Или перевязочной? В общем, где колют, режут, мажут, вяжут. Бинты вяжут.
Директор медицинского центра оказался все-таки врачом, а не простым администратором. Во всяком случае, действовал вполне профессионально. Ушибы, синяки, ссадины обработал, поджившую уже губу смазал какой-то мазью, сделал укол, накормил таблетками и даже сводил на энцефалограмму.
Это действительно был великолепно оснащенный медицинский центр. Но радости от своего гениального умозаключения пленница не ощутила. Потому что обычные медучреждения так не охраняются.
А еще в них вряд ли существуют такие бункеры.
По-другому Лана вход в загадочный карантинный блок назвать не могла.
В конце коридора перед абсолютно гладкой стеной сидел очередной охранник. Увидев начальство, он вскочил и отрапортовал:
– Сегодня все спокойно, ничего серьезного не произошло. Правда, шестая совсем плоха, Вениамин Израилевич с ней допоздна возился, но улучшения нет. Говорит…
– Я сам узнаю, что он говорит, – предупреждающе поднял руку Корнилов. – Открывай.
– А… – начал было секьюрити, вопросительно глядя на Лану.
– Открывай! – повысил голос начальник.
Парень кивнул, вытащил из нагрудного кармана магнитную карточку, вставил ее в малозаметную щель в стене и прижал чуть ниже подушечку большого пальца.
Лане неудержимо захотелось крикнуть «Сезам, откройся!», когда то, что только что казалось сплошной стеной, вдруг развалилось надвое, и половинки уехали в стороны, открывая очередной сегмент коридора.
Иначе назвать полтора метра прохода, упиравшегося в очередную стену, было нельзя.
Здесь охранника не было, зато была вмонтированная в стену панель управления.
Корнилов дождался, пока дверь за ними закрылась, и только потом подошел к следующей. Склонившись над панелью так, чтобы спутница не видела его действий, он набрал какой-то код.
И снова стена уехала в сторону.
– Боже мой! – фыркнула Лана. – Просто секретная база ФСБ, а не медицинский центр!
– Типун тебе на язык! – сплюнул седой. – Помяни черта, а он тут как тут.
– Не сомневайтесь, – ехидно улыбнулась девушка, – скоро будет. Папа постарается.
– Думаю, скоро ваше настроение изменится, – сухо ответил Игорь Алексеевич. – А что касается мер безопасности – на это мы средств не жалеем. Хочется, знаете ли, спокойно тратить заработанные деньги, не вздрагивая от каждого шороха. Если сюда попытается проникнуть кто-то посторонний, включится система самоуничтожения, и весь компромат исчезнет. Проходите, прошу вас.
Эта дверь вела уже не в сегмент.
Она вела в бездну.
Ту самую, которая ощущалась снаружи. Спровоцировавшую первичную панику пленницы.
Хотя вроде ничего такого – сырых казематов, к примеру, ржавых цепей, средневековых решеток, за которыми висели на дыбе окровавленные узники, здесь не было.
А был точно такой же коридор, как в «свободной зоне», правда, без удобных диванчиков. Да еще и очередной охранник, в этот раз – с внутренней стороны двери. Впрочем, дежурившие клоны (Лане показалось, что этот коротко стриженный мускулистый тип ничем не отличается от двух предыдущих) могли поспорить – кто из них внутренний, а кто наружный. Если по медицинской терминологии – кого принимать перорально, а кого анально.
Но вымуштрованы парнишки были неплохо. Появление начальства выдернуло охранника из удобного кресла и вогнало кол в… Ну, последний вариант приема лекарства.
Во всяком случае, выглядело это именно так.
– За время моего дежурства… – бодро загавкал секьюрити, но Корнилов досадливо отмахнулся:
– Потом. Где Израилевич?
– Только что зашел в шестую. Там совсем плохо, наверное, не вытянут ее.
– Ну что ж, – седой повернулся к спутнице, – пожалуй, оттуда и начнем. Думаю, после этого вы, Ланочка, станете гораздо сговорчивее.
– Вот только не надо меня запугивать, – усмехнулась девушка. – Я что, похожа на излишне впечатлительную особу?
– Мадемуазель, в карантинном блоке соглашаются дежурить не все охранники, а среди них, поверьте, впечатлительных особ вообще нет, – Корнилов подвел девушку к белой пластиковой двери с цифрой шесть на лбу и, прежде чем открыть ее, переместил руку с локтя спутницы на талию.
– Это еще… – начала возмущаться та, но тут экскурсовод распахнул дверь.
И Лана увидела причину перемещения руки седого.
Потому что иначе девушка, инстинктивно шарахнувшись назад, непременно упала бы.
Хорошо хоть не заорала. И то только потому, что связки словно онемели, и вместо полноценного ора получилось полузадушенное «ах!».
Потому что в оснащенной кучей медицинской аппаратуры палате на высокой кровати, больше похожей на какую-то космическую капсулу, лежала… лежал… лежало… Определить пол существа, оплетенного паутиной проводов, капельниц, шлангов, не было никакой возможности. Да что там пол – человек ли это вообще?!
У лежащей на кровати груды слизистой, покрытой жуткими язвами плоти поверх простыни виднелись верхние конечности и что-то, отдаленно напоминавшее голову. Но ни шеи, ни волос, ни лица, ни пальцев на конечностях не было. Все сливалось в бесформенное нечто. То, что было вместо лица у Кирилла, по сравнению с этим казалось относительно нормальным.
Ознакомительная версия.
