Ознакомительная версия.
Потому что у мужчины остались глаза, рот, уши и волосы. Да и бесформенный кусок плоти на месте лица был, как бы это сказать… твердым, что ли?
Во всяком случае, он не сочился гноем, кровью и отвратительной слизью, как это происходило с существом на кровати.
Возле одного из приборов спиной к двери стоял худой лысый человечек в белом халате. Он следил за прыгающими на экране монитора кривулинами так увлеченно, что не заметил появления в палате посетителей.
– Вениамин Израилевич! – окликнул его Корнилов.
– Что? Кто? – тощенький тип вздрогнул от неожиданности и повернулся к вошедшим.
В другое время и в другом месте Лана, наверное, с трудом сдержала бы улыбку – так показательно нелепо выглядел эскулап. Мелкие черные кудряшки, торчащие вокруг куполообразной лысины в разные стороны, большущий кривой нос, мясистый и почему-то красный, узкий ротик куриной попкой и нечеловечески огромные глаза за толстыми линзами очков. Очки полностью соответствовали общему облику: массивные, в допотопной роговой оправе – выдержать подобное сооружение на себе не всякий нос сможет.
Но этот мог. Ему и не такое выдерживать приходилось, поскольку вскоре обнаружилась милейшая привычка Вениамина Израилевича при разговоре теребить свой многострадальный нос.
– Господи, Игорь Алексеевич, что ж вы так подкрадываетесь! – он еще и шепелявил. – А это кто с вами? На наших пациенток не похожа, вон какая кожа ровненькая, гладенькая. Барышня, позвольте прикоснуться…
Лана с отвращением врезала по потянувшейся к ее лицу волосатой лапке.
Ее трясло все больше. Корнилов, почувствовав это, победно усмехнулся – я же говорил!
Вот только пленницу трясло вовсе не от ужаса. Изнутри медленно поднималось сметающее всякие сомнения цунами. Цунами, рожденное ненавистью к ублюдкам, сотворившим такое.
– Вениамин Израилевич, не отвлекайтесь! – Корнилов покрепче обнял девушку, стараясь, наверное, успокоить ее. Ну-ну. – Что с шестой? Опять не справились? Какая по счету жертва Сатаниста намечается?
– Что вы такое говорите! – вот тут лапка вцепилась в нос. – Какой еще Сатанист, о чем вы?
– Не волнуйтесь. Барышня, которую вы намеревались пощупать, – невеста Виктора Борисовича. При ней можно говорить все. Насколько я понял, будущая мадам Скипина станет надежной помощницей своего мужа. Да, Лана? – рука прижалась еще сильнее.
Девушка молчала.
– Ах, вот оно как! – просиял эскулап. – Тогда позвольте представиться: Вениамин Израилевич Каплан, доктор медицинских наук.
– Ладно, Веня, – прервал расшаркивания врача Корнилов, – давай по существу. Девушке полезно послушать.
– Хорошо, – вздохнул Каплан. – Хотя ничего хорошего. Остановить процесс разложения так и не удалось. Как только степень поражения достигает семидесяти процентов, ситуация становится необратимой.
– А почему вы допустили эти чертовы семьдесят процентов? – прошипел директор. – Ведь Ильина поступила в стационар с сорокапроцентным поражением! Чем вы тут занимаетесь вообще?! Возились с ней почти два месяца, а в результате – опять подчищать за вами?
– Минуточку! – эскулап дрожащими руками сдернул с малинового уже носа очки и, подслеповато щурясь, принялся протирать стекла полой халата. – Сначала у Ильиной наблюдалась стойкая ремиссия. Если помните, она почти месяц жила в коттедже. Кожа постепенно выравнивалась, язвы и бугры исчезли. Но потом она начала капризничать, требуя ускорения процесса. У нее, видите ли, съемки горят! И я решил опробовать на ней новую разработку Эдика и Сергея. С вашего, между прочим, согласия!
– Да, – Корнилов досадливо потер переносицу, – помню.
– Ну вот, а после и начался весь этот кошмар! Кожа просто плавилась, расползаясь на глазах. Пришлось срочно перевести Ильину сюда, в шестую палату.
– В карантинный блок помещают особо тяжелых пациенток, чтобы не травмировать остальных, – пояснил экскурсовод. – Иногда удается помочь.
– Но не в этом случае, – развел руками Каплан, снова нацепив очки. – Поначалу мне удавалось сдерживать процесс, он был контролируемым. Я даже надеялся, что удастся пациентку вытащить. Но два дня назад состояние ее резко ухудшилось, и буквально за три часа она превратилась в то, что вы видите.
– Как и в предыдущих случаях, – досадливо поморщился Корнилов.
– К сожалению. Эти дни пришлось держать шестую (только сейчас до Ланы дошло, что несчастную женщину называют по номеру палаты, в которой она лежит), на наркотиках, иначе она не выдержала бы болевого шока. А все ваши чистоплюи, Эдик и Сергей! Если бы вы ставили перед своими гениями конкретные задачи, подобного не происходило бы!
– Если бы я рассказал Эдуарду и Сергею, ЧТО мы сделали с их первоначальными разработками, эти засранцы вообще отказались бы работать!
– Я же говорю – чистоплюи!
Они продолжали пререкаться, но Лана больше ничего не слышала. Не хотела слышать.
Она смотрела на кошмарное нечто, совсем недавно бывшее красивой, веселой и успешной женщиной, известной сериальной актрисой Ксенией Ильиной. Одной из тех «сбежавших с любовником», о ком Лана читала недавно в глянцевом журнале.
Сама девушка сериалами не увлекалась, если и смотрела, то что-то типа «Секретных материалов» и «Клиники».
Зато мама Лена, да и Иришка тоже, российское «мыло» смотрели. И благодаря им девушка знала, кто такая Ксения Ильина. А во время недавнего визита Яромира даже пару раз пересекалась с актрисой на тусовках. Подружиться не подружилась, но пообщались вполне симпатично. Лане понравилась улыбчивая сероглазая шатенка с аккуратной шапочкой слегка вьющихся волос.
Не было больше ни вьющихся волос, ни смешливых губ, ни ясных серых глаз. Не было. Было только разлагавшееся заживо тело.
А две с виду похожих на людей особи, стоя у кровати замученной ими женщины, продолжали решать организационные вопросы.
– Сколько она протянет?
– Сутки, максимум двое.
– Без вариантов?
– Без.
– Тогда не имеет смысла тянуть. Зачем вхолостую гонять оборудование? – Корнилов, отцепившись от спутницы, достал из кармана мобильный телефон и набрал номер: – Алло, Амир? Готовь операционную и утилизатор. Да, опять. Не ной, это случается не так часто, а деньги ты получаешь приличные. Это твои трудности. Чтобы через час был здесь. – Снова запикали кнопки мобильника. – Тарантино, найди подходящее место для новой жертвы Сатаниста. Сегодня ночью. Да. Все, на связи. А вы молодчина, – повернулся он к девушке. – Ни слез, ни истерики, ни обморока. Правда, бледная до синевы, но это ерунда. Пожалуй, вы действительно сможете стать достойной помощницей своего мужа.
Лана судорожно сжимала кулаки, стараясь, чтобы ногти впились в ладони, желательно до крови. Ей нужна была отвлекающая физическая боль, чтобы заглушить боль душевную, сдержать рвущиеся наружу ярость и жгучую ненависть.
Да, проще было бы вонзить эти ногти не в собственное тело, а в физиономии этих тварей, выкрикивая все, что накопилось. Но, во-первых, пользы от этой выходки ноль целых, ноль десятых, ее просто запрут где-нибудь, и все. А Лана не хотела разочаровывать Скипина и его подручных. Пусть по-прежнему видят в ней возможную союзницу и продолжают откровенничать.
А во-вторых, устраивать безобразную сцену рядом с умирающей означало уподобиться этим сволочам.
С кровати вдруг послышался странный звук, что-то среднее между хрипом, стоном и вздохом. На верхней части груды плоти вдруг распахнулись неожиданно ясные серые глаза.
Сердце трепыхнулось пару раз и замерло. Сил оторваться от переполненных страшной мукой озер не было никаких.
Ильина узнала Лану, в озерах на мгновение заплескалась безумная надежда. Но только на мгновение.
Страшный, клокочущий хрип, тело содрогнулось… и боль ушла навсегда.
– Отлично! – Корнилов довольно потер руки. – Сама убралась, не пришлось брать грех на душу.
Потрясающе, как лихо этот тип манипулирует понятиями, о которых понятия не имеет! Грех? Душа? Да что аборигены преисподней могут знать об этом?!!
– Ладно, Вениамин Израилевич, вы тут управляйтесь сами, готовьте шестую к утилизации, а мы пойдем. Да, а как там третья?
– Между прочим, – оживился эскулап, деловито отсоединяя провода и шланги от того, что лежало на кровати, – там – несомненная удача! Вы помните, какая она к нам поступила?
– Да-да, у нее еще реакция организма оказалась весьма специфической – дамочка всего лишь попользовалась с недельку даже не кремом – другим шампунем, и меньше чем за сутки превратилась в такую жуткую образину, что пришлось сразу поместить ее сюда.
Игорь Алексеевич вроде бы беседовал с Капланом, но Лана прекрасно понимала, что столь подробные воспоминания предназначены для ее ушей. Причем согласия ушей на прием этой информации, разумеется, никто не спрашивал.
– Ну так вот! – Вениамин Израилевич горделиво напыжился, пытаясь, судя по засунутой между пуговицами халата ладони, изобразить Наполеона. – Всего каких-то пять дней – и третью можно смело переводить в коттедж, на амбулаторное, так сказать, долечивание.
Ознакомительная версия.
