выбора. Хорошо еще, что я надела свои самые старые джинсы, которые чудесным образом еще не выбросила, и столетнюю тетушкину кофточку, найденную мною в закромах ее шкафа.
– Отлично! – воскликнул Андрей Сергеевич. – Как к вам обращаться? Простите, забыл спросить, слишком много работы в последнее время.
– Я Женя, – представилась я. – Женя Охотникова.
– Очень приятно, я Андрей Сергеевич, – проговорил Веронский. – Давайте заполним с вами договор, мне потребуются ваши документы – паспорт, пенсионное удостоверение, номер ИНН, трудовая книжка. Трудоустройство у нас официальное, поэтому нужен весь пакет документов.
– Только трудовой книжки у меня нет… – изобразила я растерянность. – Официально я нигде не работала, не завела…
– Ладно, купите в любом ларьке, принесете. Да, такой вопрос: когда вы готовы приступать к работе?
– Вот как… – Веронский посмотрел на часы. – Сейчас у нас три часа дня, смена с восьми до восьми утра… Ладно, за особое рвение посчитаем ваш сегодняшний рабочий день за половину смены. После заполнения договора Алина Николаевна отведет вас на кухню, там сегодня работает Марина Алексеевна, она вам все покажет и расскажет. Да, такой момент: в клинике строго-настрого запрещено что-либо передавать пациентам. Никаких дел у вас с ними быть не должно, если что-то покажется вам подозрительным – сразу сообщайте дежурной медсестре. Вообще, с больными лучше не общайтесь, во избежание неприятных ситуаций.
– Хорошо… – проговорила я. – Я и не собиралась ни с кем из пациентов общаться, мое дело ведь мыть полы и на кухне помогать…
– Вот и отлично, – впервые за все время улыбнулся Андрей Сергеевич. – Приступим к заполнению бумаг.
Глава 7
Столовая, куда проводила меня Алина Николаевна после моего официального трудоустройства, располагалась в подвальном помещении. Мы прошли по мрачному коридору и уперлись в белую дверь, за которой находилось помещение с белыми столами и стульями. За каждым столом полагалось сидеть четырем пациентам, как в любой другой столовой. Сразу за первым помещением располагалось второе – это и была кухня. По словам Алины Николаевны, завтраки и обеды готовят в первом корпусе, а вот ужин, по какой-то причине, – обязанность кухонных работников каждого отделения. Поварам необходимо стоять на раздаче и накладывать еду в тарелки пациентам, что показалось мне задачей несложной. Если б я знала, каким ошибочным может быть первое впечатление…
Медсестра представила меня повару – улыбчивой женщине с темными короткими волосами и карими глазами. Марине Алексеевне было около пятидесяти пяти лет, она была худенькой и бойкой, про таких говорят – энергия бьет ключом. Я решила, что у нее могу выведать информацию как о пациентах клиники, так и о персонале, такие люди обычно все про всех знают. Алина Николаевна объяснила повару, что я – новая санитарка и ее помощница по кухне, после чего оставила нас разбираться с приготовлением ужина.
– Ну что, Женя, давай сперва с тобой приготовим картошку, а потом я тебе покажу помещения, которые надо будет вымыть в семь часов вечера, – сразу перешла к делу Марина Алексеевна. – После обеда я уже вымыла полы в столовой, душевых и коридоре. В палатах убирать нужно утром и вечером, когда больные кушают. Мы едим после пациентов, но сразу предупреждаю, лучше приносить с собой обед и ужин, так как в больницах еда несоленая и без приправ, может показаться невкусной. Но если привыкла к диетическому питанию, то можешь контейнеры с собой не таскать. Если что, здесь есть и чайник, и микроволновка.
– Поняла, – сказала я, осматривая кухню. Помещение небольшое, плита, раковина, два холодильника и два стола – один для готовки, побольше, и другой – рядом с пунктом раздачи.
– По поводу холодильников, – продолжала женщина. – Один – для персонала, в нем еда, которую приносят врачи, медсестры, санитары, повара. Другой – для пациентов, родственники обычно передают всякую кисломолочную продукцию и еду, которую нужно держать в холоде. Ни в коем случае нельзя, чтобы больным передавали салаты вроде оливье, крабового и так далее. Салаты могут быстро испортиться, и тогда тебе придется пару часов вымывать туалет… Такое уже было, когда пациент отравился под Новый год селедкой под шубой. Уж не знаю, как он протащил контейнер с салатом к себе в палату – медсестры осматривают пакет с передачками, – но результат был печальным. И прежде всего – для санитарки, она после этого долго не проработала.
– Больной так сильно отравился? – ужаснулась я. Марина Алексеевна хмыкнула.
– Отравился не так уж сильно, не смертельно. Но санитарка была молоденькая, и убирать блевотину с пола туалета ей не понравилось. Короче говоря, работа здесь не для брезгливых, если ты спокойно относишься ко всевозможным… гм, испражнениям, – то привыкнешь. Если нет – лучше поищи другое место, и нервы себе сэкономишь, и время. Ты вроде молоденькая, неужели нормальной работы не нашла? Плохо училась, что ли? Образование у тебя какое?
– Среднее профессиональное… – на ходу сочиняла я. – Художественное. Но работу найти по специальности не смогла.
– О, да ты рисуешь хорошо? – воодушевилась женщина. – Слушай, а можешь мне портрет на память нарисовать? Я тебе фото дам, сможешь ведь? Раз на художника училась!
– Э-м… – Я замешкалась, соображая, как выпутаться из столь сложной для меня ситуации. – Я не художник, а скульптор. Леплю то есть, рисовать ну никак не получится…
– Надо же! – восхитилась Марина Алексеевна. – Впервые вижу настоящего скульптора! Вот это дела!
Ну да, а искусственные скульпторы постоянно попадаются, подумала я про себя. Надо перевести разговор на другую тему, пока повар не вздумала заказать у меня какой-нибудь скульптурный портрет или статую…
– Кстати, а картошки много чистить надо? – поинтересовалась я. – Сколько пациентов находится в отделении?
– Сейчас десять человек лежат, – пояснила Марина Алексеевна. – Картошки чистим из расчета по две порции на человека, хотя добавки никто не просит, много остается. Но это правило такое, меньше готовить нельзя, вдруг кому-то не хватит…
Я уже говорила об уровне своих кулинарных способностей и сейчас еще раз осознала печальный факт: чистка картофеля – не мой конек. Вроде ничего сложного нет – сиди да срезай кожуру, но моего терпения на столь медитативную практику не хватало. От картофелины в моих руках оставался лишь жалкий огрызок, чистить корнеплод быстро и аккуратно, как это делает моя наставница, у меня не получалось. Глядя на искалеченные мною картофелины, Марина Алексеевна ужаснулась:
– Женя, если так чистить, то нам
