Ознакомительная версия.
Воображение развернуло в сознании сыщика омерзительные сцены глумления над людьми, которым отрезали головы, стоящие теперь в этой чертовой лаборатории.
– Боже! – выдохнул он. – Не удивительно, что Федор с хозяином никого сюда не пускают и всегда запирают дверь. У них есть на то веская причина.
Его взгляд забегал по столам, уставленным шкатулками, ящичками, микроскопами, спиртовками, сосудами и горшочками. Беспорядочно разбросанные пучки трав, какие-то камешки, корешки, кусочки смолы, сморщенные останки животных, чьи-то кости…
Отдельно от всего прочего поблескивал красный сундучок с пентаграммой на крышке. Лавров попробовал его открыть – тщетно. Сундучок был с секретом и не желал показывать чужаку то, что хранил внутри. Сыщик выругался и оставил его в покое.
Казалось, прошла всего минута, но на самом деле Роман провел в лаборатории почти четверть часа. Отпущенное ему время истекало с катастрофической быстротой.
Он в последний раз обвел фонарем помещение. Колеблющееся пламя свечи, зажженной перед уходом Федором, было тусклым и не давало достаточно света, чтобы разглядеть все отвратительные подробности «опытов», которыми занимались Прозорин с приятелем.
Луч уперся в дверцу в стене. «Каморка Федора! – догадался Лавров. – Как он живет среди этакой гадости? Чем дышит? Отравляющими парами снадобий, которые готовит на своей дьявольской кухне?»
Он метнулся к каморке, и от произведенного им движения воздуха лопасти с зеркалами, успевшие успокоиться, вновь зашевелились, завращались. Толкнув дверь, Роман оказался в крохотной комнатушке, где кроме кровати и шкафа ничего не поместилось. В отличие от лаборатории, до отказа напичканной всякой всячиной, эта обитель выглядела кельей аскета. Ничего лишнего, ни одной посторонней детали. Воздух был относительно чист. Кровать аккуратно заправлена. Все вещи лежали в шкафу. На стене висело нечто вроде папируса с нанесенными алхимическими символами: змея, кусающая свой хвост; трехголовая птица и сосуд для перегонки. Лавров видел такие в мастерской Глории.
Он поднял голову и заметил над кроватью кондиционер, который, похоже, обладал мощной функцией очищения воздуха. Иначе Федор давно заработал бы проблемы с легкими.
Рыться в шкафу он не стал. Пора было уходить. Прикрыв за собой дверь, Лавров окунулся в спертую атмосферу лаборатории и, преодолевая желание зажать нос, двинулся к выходу. Вспомнил о склянках с бурым веществом и спохватился. Черт! Он же собирался захватить с собой одну из них. Вряд ли при таком обилии бутылочек и флакончиков Федор заметит пропажу.
Роман скривился, взял склянку, до которой смог дотянуться, сунул ее в карман и в последний раз оглянулся по сторонам. Не пропустил ли он чего-то существенного?
Мертвые головки безмолвствовали. Скелет, оскалившись, посмеивался над ним. Зеркала и лопасти тихо позванивали. Тигли шипели и булькали. Из-под крышек вырывался пар. Свеча истекала воском.
Сыщик шепотом выругался и вышел вон.
После лаборатории воздух, пахнущий снегом, показался ему сказочно вкусным. Он с наслаждением наполнил легкие и выдохнул. Не позавидуешь Федору, который дни напролет чахнул над тиглями. Интересно, ради чего? Для удовлетворения извращенных инстинктов? Или все-таки из-за денег? Сколько Прозорин ему платит? Должно быть, немало.
Лавров ускорил шаги и скрылся за углом. Душегуб возвращался в свое логово. Сыщик замер и прислушался.
Федор что-то буркнул себе под нос, потопал ногами, стряхивая налипший снег. Раздался скрип, и все стихло…
– Ну как? – спросила Катя. – Успели? Удалось обыскать лабораторию?
Лавров кивнул и обнял ее за плечи, она доверчиво прижалась к нему.
– Вы молодец. Дали мне время осмотреть логово оборотня.
– Что вы там видели? – прошептала она.
– Потом расскажу.
Он счел за лучшее пока помалкивать. Зачем накалять и без того напряженную обстановку? Пользы никакой, один вред. Катя будет нервничать и все испортит. Она не сможет вести себя как ни чем не бывало.
– Покажите мне комнату на втором этаже, – попросил он. – Я скажу какую.
– Хорошо…
Прозорин водил его в библиотеку и свой кабинет. Остальные комнаты гость осмотрел сам. Кроме той, куда не смог попасть. Она была заперта.
– Вероятно, это фехтовальный зал, – сказала хозяйка. – Сережа приглашает туда только любителей холодного оружия. Там висит по стенам много рапир, шпаг и сабель.
– Дверь зала закрывается на ключ?
– Вообще-то нет.
– Удовлетворите мое любопытство, Катя.
– Идемте, – недоуменно пожала плечами она.
Они поднялись по лестнице наверх. Лавров освещал путь фонарем. Катя была в замешательстве.
– Почему вы молчите? – спросила она у двери зала. – Что вы видели в лаборатории?
Вместо ответа сыщик подергал ручку.
– Закрыто!
– Жмите сильнее, – посоветовала хозяйка. – Здесь очень тугая защелка.
Он поднажал, и – о чудо! – замок с натугой поддался. Лавров и Катя вошли в гулкое помещение для тренировок, их шаги отразило эхо.
Зал оказался просторным, насколько это можно было заметить в темноте, разрезаемой лучом фонаря. Свет забегал по стенам.
– Что это?
– Фехтовальные маски, – улыбнулась Катя. – Могли бы догадаться.
Лавров подошел ближе и осветил маски, показавшиеся ему отрезанными головами. После лаборатории у него разыгралось воображение.
Кроме масок стены украшали железные нагрудные латы, клинки и несколько картин, запечатлевших дуэльные поединки кавалеров в старинных одеждах.
– Фехтование – это искусство наносить удары, не получая их, – произнесла Катя. – Муж пытался приобщить меня к своему увлечению, но я терпеть не могу оружие. Любое. Зато Сережа бредил боями на шпагах. Со временем фехтование вытеснили научные опыты. Муж познакомился с Федором, и новое хобби остудило его былую страсть.
Внимание Лаврова привлек портрет красивой женщины, которую он уже где-то видел. Он задержал луч фонаря на ее лице и спросил:
– Кто это? Чемпионка мира по фехтованию?
– Это Милла Йовович, – ответила Катя. – Не узнали? Знаменитая актриса. Сережа ее горячий поклонник.
– Вы не ревнуете?
– К ней? – усмехнулась Катя. – Вы шутите! Я сама раньше была без ума от Робера Оссейна. Его плакаты занимали все стены в моей спальне. Засыпая, я молилась, чтобы он мне приснился. Просыпаясь, посылала ему воздушный поцелуй.
– Робер Оссейн?
– Он играл лангедокского колдуна графа де Пейрака.
– А-а! – воскликнул Лавров. – Припоминаю… что-то французское. Любовные приключения.
– Ленты про Анжелику я смотрела много раз. Ее играла Мишель Мерсье. В детстве я мечтала быть похожей на нее.
– Вы лучше.
– Спасибо, – засмеялась Катя. – Это явная лесть.
Роман не нашел в фехтовальном зале ничего, уличающего Прозорина в дурных намерениях.
– Катя, вам не попадался на глаза рыжебородый человек? – наобум брякнул он. – В доме, во дворе, в окрестностях?
– Наш конюх рыжий. Но он без бороды.
– Значит, не видели?
– У нас в «Дубраве» больше рыжих нет…
* * *
Ужинали при свечах.
Лавров и Катя сидели друг напротив друга за большим столом, накрытым белой скатертью. Обоим кусок не лез в горло. Кухарка подала мясной салат, сыр, фрукты и йогурт для хозяйки. Все осталось на тарелках.
– Так и будем молчать? – укоризненно спросила Катя. – Вы нашли что-то…
– Тс-ссс! – гость прижал палец к губам. – Стены тоже могут иметь уши. Особенно в темноте.
Она закрыла рот и сложила руки на груди. Ее снедало тревожное любопытство. Она и хотела, и боялась услышать нечто порочащее Федора, уличающее его в мерзостях, – ведь это порочило и уличало бы также ее мужа.
– Вы ничего мне не скажете? – рассердилась Катя.
– Иногда не знать – благо.
– Бросьте вы философствовать!
Появление хозяина выручило Романа из весьма щекотливой ситуации.
– Где электричество? – с ходу взялся выяснять Прозорин. – Фонарь у ворот горит, будка светится, а в доме мрак кромешный.
– Наверное, что-то перегорело, – отозвалась Катя.
– Да, – подтвердил Лавров.
– Я просила Федора взглянуть на щиток, но он ничего не исправил.
– Не исправил, говоришь? Берите фонарь, Роман, поможете мне.
– Лучше позвони электрику! – возразила жена.
– Поздновато уже. Пока он приедет, мы сами все починим.
Хозяин быстро обнаружил поломку и устранил ее.
– Клемма ослабла, – сообщил он Лаврову, копаясь в распределителе. – Проводок отсоединился. Пустяки!
Он ни словом не обмолвился, где был, что делал. Уселся ужинать, витая в собственных мыслях. Что-то тяготило его, терзало. Катя бросала на гостя взгляды, как бы ища у него сочувствия. Видишь, мол, какой у меня супруг? Сидит за столом, будто чужой. Даже не смотрит.
– Хотите выпить? – вдруг спросил у него Сергей. – Виски? Джин? Коньяк?
– Если позволите, я пойду к себе, – отказался тот.
Ознакомительная версия.
