Только после этого Ямщиков сказал, зачем возвращался в квартиру. Он выяснил, каким образом производится арендная плата. Оказывается, неизвестный арендатор каждый месяц перечисляет хозяйке на сберкнижку рублевый эквивалент ста долларов. Номер сберкассы и счета он, разумеется, записал.
- Ну что ж ты, чудила, - расстроился Рогожкин, - сразу-то не сказал!
- А ты спрашивал? И потом, если он сумел без доверенности обойтись, неужели тут наследит? Впрочем, косвенная улика...
Пока добирались в сберкассу, оформляли изъятие, наступил вечер. Оказалось, некто Прохоров Иван Сергеевич открыл счет в этой же сберкассе специально, чтобы делать безналичное перечисление на сберкнижку Игнатовой, потому что у него на счету постоянно болталось всего двадцать рублей. Подпись свою ставил каллиграфически сберкассовским пером-макалкой, что, однако, почерк не портило. По адресу, который он указал как свой, естественно, проживал совсем другой человек.
- Куда теперь? Я так думаю, что денежку переводил не сам Шеф, а какой-нибудь чайник, который его и в глаза не видел. - Рогожкин обернулся, ожидая, когда Ямщиков выйдет следом в общий зал.
Народа в сберкассе, несмотря на близкое закрытие, топталось много. Одни, поддавшись слухам, в панике норовили сдать наличные, чтобы не пропали при реформе, другие, наоборот, снимали деньги, ожидая замораживания счетов. Милиционерская зарплата такие панические настроения не стимулировала, Ямщиков равнодушно протолкался сквозь очередь к столу, взял ручку с грязным кривым пером, макнул в непроливашку, подал Рогожкину:
- Распишись не торопясь.
Рогожкин с интересом осмотрел стальное перо, покрытое чернильной грязью. Хмыкнул:
- Надо же, какой антиквариат. Наверное, у них тут запасы ещё с довоенных времен остались.
- Нет, не поэтому, - возразил Ямщиков. - Школа рядом, ученички шариковые ручки на переменках крадут, а эта никому не нужна.
Перо цеплялось, рвало бумагу, с него сбегали капли. Капитан аккуратно положил ручку и, довольно улыбаясь, стал обтирать бумажкой фиолетовые пальцы.
- Петрович, ты прав! Это наверняка сам Шеф буквы рисовал. Художник, профессионал! Вот что значит привычка.
- Привычка - великое дело. Вот заметь, как ты вечером домой приходишь. Кнопочку нажмешь - и за косяк.
- Язва ты и паразит! - Рогожкин чуть не обиделся за такой клеветнический выпад. - Сам в столовой в перчатках ешь, чтобы поварские отпечатки не испортить.
- Верно. А ещё судмедэксперты перчатки не снимают, время экономят, поел - и снова в труп полез.
В машине их ждало приятное сообщение: нашелся черный "москвич" - во дворе дома по улице Линьковской. Сейчас с ним эксперты работают.
- Поехали на Линьковскую! - скомандовал Рогожкин шоферу.
- А где это? - удивился тот.
Оперативники, к своему стыду, тоже не знали. Пришлось связываться с диспетчерской. Оказывается - бывшая Жданова, совсем близко. Тем не менее Рогожкин всю дорогу ругался:
- Депутаты-акробаты! В городе всю зиму батареи чуть теплые, а они вывески меняют! Площади Коммунистических субботников прежнее название вернули - Хлебная! А какая ситуация в городе с хлебом? Свой Совет переименовали в Думу, как будто думать начали!
"Москвич" эксперты к их приезду уже обработали: руль в замшевом чехле, на рычаге меховой набалдашник, все остальное тщательно протерто. Отпечатков - ноль, только свой экспертный порошок зря потратили. Любопытный факт: отсутствует аккумулятор. Ямщиков полез под капот, убедился, обрадовался. Рогожкин это сразу заметил.
- Ты что, Петрович, засиял как красно солнышко среди полярной ночи? Туз-то козырный ещё в колоде, поди?
- Нет колоды, карты сданы! Смухлевал Шеф, самого тяжелого туза вытащил, килов на сорок. А козыри-то ещё не объявлены!
- И кто же их объявит?
- Чье последнее слово, тот и объявит. Причем скоро. Завтра.
Их прервал эксперт. В двух шагах от машины он обнаружил в снегу следы вылитой жидкости, как оказалось - электролита. Тут же и пробка нашлась.
- Понял! - торжествовал Ямщиков. - Аккумулятор вытащил и электролит слил. О чем это говорит? Хоть на килограмм, а тащить легче. Тем более, что в машину ставить этот аккумулятор больше не будут, даже пробки выброшены.
Тут как раз подоспели сведения, собранные у жильцов. "Москвич" подъехал после шести, уже в темноте, и встал в самом темном углу. Шофера никто не видел, но слышали - капот захлопнул. Впрочем, саму машину чисто случайно нашел инспектор ГАИ, живущий в этом доме. Заехал на минутку и осветил номер. Тоже профессиональная привычка - всякий номер фиксировать: нет ли в розыскном реестре.
Рогожкин пытал Ямщикова, почему тот решил, что колода сдана, какие у кого карты на руках, и на кой черт Шефу аккумулятор без машины и электролита? Оперуполномоченный как всегда ерничал:
- Ну вот, смотри: борода. Козырь? Козырь! Для нас, по крайней мере, во всяком случае, - крупная карта, король. А он эту масть - раз, и сбросил. А первый ход, заметь, его. Он с бороды не зайдет, это точно, и куда мы с бородатыми фотороботами?
Картежно-розыскные разработки прервал следователь прокуратуры Юра Елецких - мрачный, усталый и с насморком. В последние месяцы весь отдел по расследованию убийств так выглядел, было с чего... Юра подергал капот, тот открылся. Юра заглянул внутрь, посветил фонариком, пощупал провода, захлопнул. Высморкавшись на снег, в придачу ещё и сплюнул.
- Вот таким путем, - аккумулятор вообще посторонний ворюга уволок. Видали: свободно капот раскрывается?
Рогожкин толкнул Ямщикова плечом, но тот хранил непроницаемое выражение лица. Потом начал толковать, что неплохо бы прямо завтра с утра вызвать на допрос Игнатову. Все-таки она получала деньги от неведомого арендатора. Елецких очень быстро согласился выписать повестку на девять утра, и Ямщиков тут же помчался к Игнатовой, чтобы немедленно вручить. На этом рабочий день можно было считать законченным. Отчеты написать - и домой.
Покончили с бумажными делами в десятом часу. Ерошин, как самый младший, в том числе по званию, отправился мыть чайные чашки. Ямщиков покосился на дверь и дернул за полу капитана, уже надевшего пальто.
- Слушай, а Шефа взять ты не хочешь?
Рогожкин не спеша застегнул пуговицы, надел шапку.
- А козырный туз у тебя есть?
- Конечно! - Ямщиков вытащил из-под стола руку с пистолетом. - Смотри, какой красавец. Бьет любую карту с пятнадцати шагов!
- А ну-ка расскажи.
- Пошли к Гераскину. Он наверняка ещё здесь торчит.
Полковник молча постукивал мундштуком беломорины по спичечному коробку. Переваривал сказанное Ямщиковым. Подул в папиросу, примял, сунул в зубы. Этот долгий ритуал перед каждым серьезным разговором всегда раздражал Рогожкина. Не утерпев, он щелкнул зажигалкой и сунул огонек к папиросе. Гераскину пришлось закурить и начать говорить по теме.
- Логика во всем этом, конечно, есть, но, кроме логики, должны быть вещественные доказательства, улики. Аккумулятор вот тоже... Может, его действительно какой-нибудь левый Вася унесли.
- Воры стекла снимают, колеса. Аккумуляторы выдирают, только когда угнанную машину раздевают дочиста, - возразил Ямщиков.
- Ну, а с чего ты взял, что Игнатова сама сдала машину в аренду, а вовсе не муж?
- Деньги ей стали переводить через два месяца после отъезда мужа, проверено в сберкассе. Машину она застраховала по рыночной цене в это же время. А когда я принес ей повестку и посоветовал к утру вспомнить, кому муж дал в пользование машину, да ещё высказал удивление, что он не поручил ей это дело контролировать... Самообладания ей не хватает. Поди, всю ночь спать не будет. И наверняка уже позвонила Шефу, что утром к следователю вызвали. Он должен ей рот заткнуть, иначе завтра она его назовет, тогда капец.
- А если не позвонит?
- Значит, он будет дома сидеть, ничего не подозревая, нас дожидаться.
- А если уже сбежал?
- Косвенно признал совершенные преступления. Розыск и так далее...
- Допустим, я не разрешаю операцию, не убедил ты меня.
- В нерабочее время делаю что хочу.
- Все ясно с тобой. Значит, так, рации и прочее можете брать. Машина без водителя, бензин сами ищите. Отгула не дам. Торговаться будем?
- Обязательно! - подпрыгнул Рогожкин. - Два литра горючего из вашей "Волги", суббота и воскресенье - выходные.
- Литр!
- Пишите записочку шоферу.
Гераскин на маленьком листочке мелкими неразборчивыми буквами нарисовал золотым пером: "Онисимову. Выдать капитану Рогожкину литр Бензина из Волги. Г."
Оперативники вернулись в свой кабинет, и пока Ямщиков объяснял Ерошину, в чем суть дела, Рогожкин достал из сейфа такую же, как у полковника, премиальную ручку, заправленную такими же казенными чернилами, и так же малоразборчиво вписал "пять" перед "литр", поставив точку после.
"Ночь, улица, фонарь, аптека". Саня Ерошин сидит на подоконнике в подъезде, как какой-нибудь пацан. "В соседнем доме окна жолты. По вечерам по вечерам". Лучшее средство, чтобы не рассредоточить внимание и не отвлекаться - это вспоминать стихи. Хорошо, он школу не слишком давно кончил, помнит кое-что. "...окна жолты. По вечерам - по вечерам..." Окна в доме напротив постепенно гаснут. Но те, за которыми Саня наблюдает, горят. "Скрипят задумчивые болты..." Болты или болты? Болты скрипучие - хе, а ещё гений, в школе наизусть учить заставляли. Ворота скрипят чем? Ерошин стал вспоминать: шарниры, навесы, петли... Время от времени он глядел на зашторенные окна нужной ему квартиры. Это очень удобно, что в девятиэтажках есть ещё одна площадка на дополнительном этаже для обслуживания лифта. И есть ещё одно окно на лестнице, выше всех, никто не мешает. "...а на стене Недвижный кто-то, черный кто-то Людей считает в тишине." Это он, Ерошин, считает, только на окне. С окна, то есть. Или из окна?
