Саня положил на стол блестящий свинцовый кирпич. Даже крякнул, какой тот был тяжелый. А Ямщиков, с усмешкой глянув на обалдевшего Копырина, продолжил:
- Весь вечер, поди, свинец плавили, ядовитыми газами дышали. Свеженькое литье, новенькое. Эксперты ведь сразу скажут - аккумуляторный свинец, с цинком. Честно скажу, люблю розыгрыши, но этот! Бриллиантики-то внутри? Чтобы излучение не засекли? Ну сознайтесь, так? А то придется, как у Ильфа с Петровым: "Пилите, Шура, они золотые".
- Что ты куражишься, гад! - вскинулся Копырин. - Взял на понт, так хоть не измывайся!
- Значит, там, - удовлетворенно констатировал Ямщиков. - А вы не куражились, Когда Поляницкую в своей квартире водичкой отпаивали. Знали, что девочки скоро живьем сгорят, а сочувствовали, успокаивали. Я поражаюсь вашей человеческой выдержке. Впрочем, вы же актер, в театре-студии занимались в юности. Там же и грим, надо полагать, освоили. С бородой - это здорово. Особенно, когда бакенбарды были. Приклеил клочок на подбородок - и готово, бородач. Только вот портрет свой с бородой со стенки убрать поленились. А на портрете дата прошлогодняя. А ещё бакенбарды с шарфом хорошо ностить: прикрыл подбородок, а все думают, там тоже борода.
- Кончай заливать, - не вытерпел Копырин. - Наверняка Линка-зараза продала, сами бы вы сто лет концов не нашли. Правильно я её, гадину, пришил.
- Сам же ты и навел. Простите, вы навели. В Шерлоки Холмсы поиграть решили, кстати, и покуражиться заодно над ментами дубовыми. Точно? А брошюрку такую из "Библиотечки радиолюбителя" я потом у наших радистов попросил. Интересная там статейка нашлась - "Металлоискатель на кварцевом резонаторе". Тогда я понял, чем и с какой целью возили по стенам за мебелью в квартире Поляницкой. И кто этот слесарь-виртуоз, уральский Левша, мастер по ключам. Интересное дело, но все коллекционеры антиквариата, обворованные за прошедший год, хотя бы раз за это время ходили в сауну в одной компании с вами. Некоторых вы буквально силой туда затащили. А баня - идеальное место, чтобы слепки с ключей снять, пока хозяин веничком тешится. А еще, Игорь Сергеевич, вы запаяли Поляницкой булавку к броши. И, само собой, увидели клеймо мастера. Уж вы-то, реставратор, ювелир, работник музея, сразу поняли, каким сокровищем владеет соседка, а прикинулись незнайкой. Вы сняли слепок с ключа, когда помогали девочкам открыть замок, обшарили до сантиметра всю квартиру, но нашли только фотографию хозяйки, где она снята в бриллиантах. Тогда устроили похищение. Вы подключились к чужому телефону, прослушивая и записывая на магнитофон все разговоры. Вы постарались узнать все об этой семье. План был рискованный, малейший сбой испортил бы все дело, но вам приходилось спешить, приближался срок выезда за границу, в скандинавский круиз. У вас в квартире практически не осталось ценных вещей, все проданы, и сама квартира, оказывается, продана с аукциона за кругленькую сумму в два миллиона. След этих денег, быстро перебежавших на другой счет, теряется в Москве. Но это пока, отыщутся. Квартиру вы обязаны были оставить через две недели. В общем, обстоятельства подгоняли, а бриллианты не давались. Вы смонтировали на магнитофоне просьбу Поляницкой к Георгию Левенко свозить девочек за щенком. Дальше пошло как по маслу: девочек похитили, на Жору Худорожкина навели, очень удачно, он как раз с Ленчиком Поляницким где-то загулял... Прокол вышел с Мослевым, поскольку мы действительно искали мотоцикл Худорожкина. С номером перестарался, Шеф. Проще надо быть. И с бронзовыми слитками перемудрил. Ну, кто из простых смертных знает, как выглядит казенное золото? Только профессионал. Значит, след на ювелирку, а вы там работали... К сожалению, нам не удалось вовремя перехватить Лину. Думаю, она вам не доверяла. Но уж очень хотела за границу. А вы ей паспорт заграничный сделали, наобещали всего...
Копырин молчал, тупо уставясь на груду рублей, долларов, евро, английских фунтов, николаевских золотых империалов и червонцев. Из рюкзака и рыбацкого ящика извлекались малахитовые шкатулки, набитые ограненными камнями, перстнями, браслетами, сережками... Юра Елецких только руками разводил, весь сон с него слетел при виде таких сокровищ. Он безуспешно пытался разговорить Копырина.
- Послушайте, вам бы и половины этого хватило на всю оставшуюся жизнь. Могли бы заниматься любимым делом, не заботясь о куске хлеба с маслом, даже с икрой.
Реставратор-ювелир поднял на него глаза, посмотрел угрюмо.
- Я им и занимался. А денег никогда не бывает много. Тебе этого не понять, нищему.
Ямщикову такие разговоры были не интересны. Он и так знал, что денег даже миллиардерам не хватает, а воры любят свою работу и чувствуют к ней истинное призвание. А его собственным призванием было их ловить, он это дело тоже любил. Поэтому оперуполномоченный отправился на кухню поговорить с Игнатовой. Даже не поговорить, а просто спросить, зная ответ наперед.
- Генриетта Владимировна, вы сразу позвонили Копырину, когда я повестку принес?
- Да, я сказала, что вызывают из-за машины, что придется рассказать про него. Он сказал: "Я сейчас приду", - но у меня тут Володя был, я сказала: "Не надо. Я не одна. С милицией сам разбирайся. А если разбил, так не я буду на тебя в суд подавать, а страховая фирма". Он трубку бросил. Он, главное, машиной почти не пользовался, она ему совсем ни к чему была. Тщеславный, может, поэтому?
- Тщеславный не прятал бы своих сокровищ. Тщеславные на "мерседесах" кувыркаются. А где он машину держал?
- В музейном комплексе. Там, где художественный металл, железо всякое, кузница. Там каретный сарай пустой на усадьбе, так в нем. Договорился с начальством, там охраняют. И реставраторская тут же.
- Ясненько. Телефон там есть?
- Есть. Кроме него, никто им не пользуется. Он там один работает.
- Так я и думал, - Ямщиков повернулся к дверям. - Так и думал.
- Вы это о чем? - поспешила следом Игнатова. - О чем?
- Это не о вас. Лина ему звонила. Знаете Лину? Она ему позвонила, это очевидно. Жаль, что Лину не знали. Жаль... Там японский телефон в квартире, трель наигрывает веселенькую, тоже японскую. Так что сразу понятно, откуда звонят. Она могла сказать, "Шеф, мы пропали! Дом цел, пожара не было. Ты как знаешь, а я пошла сдаваться". Или: "В гробу я всех видала. Прощай. Бог даст, свидимся". Ясно?
- Не-ет... А какой дом-то?
- Неважно. Деревенский. Важно, что он выкатил из каретного сарая тачку и через пять минут был на месте. Штык вы опознали. Все.
- Не все, - появился Рогожкин. - Кинжал ещё не опознавали.
- Дамасский кинжал? Где он? - оживилась хозяйка.
- Стоп! Не сейчас. Вас вызовут, и среди нескольких кинжалов будете узнавать свой, чтоб все было по закону. Пошли, Петрович, хватит на сегодня.
Но Ямщиков задержался ещё на минутку, попросил у Игнатовой взаймы трехлитровую банку с крышкой. Рогожкин сел за руль, отвез Ерошина в общежитие, а Ямщикова домой. Сам он жил рядом с управлением, ему и машину отгонять. Когда уже попрощались, Ямщиков вылез из салона, но заглянул внутрь и показал рукой на заднее сиденье.
- Ты, когда машину сдашь, то не бросай её, как попало. Мы ж гераскинский бензин не весь сожгли, литра два останется. Так я тут тебе баночку оставил с крышечкой...
- Ну, ты кержак! - захохотал Рогожкин.
- Это точно! - широко улыбнулся Ямщиков. - Мы такие!
