Джойс промолчал, хотя и слышал слова детектива. Тяжело дыша, он несколько раз облизал языком сухие губы. Наконец он выпрямился и обратил горящие от возбуждения глаза в сторону Шейна.
— Клянусь Богом, мой мальчик. Если ты не ошибся и там внизу находится подпись Рафаэля, ты сделал бесценную находку. Бесценную!
— Ты знаешь, как выглядит подпись Рафаэля?
— Конечно. У меня полно фотографий его работ. Но, ради Бога, Майкл, объясни, как тебе это удалось?
Шейн с трудом принял сидячее положение и рассказал художнику то, что он успел узнать… и о чем пока только догадывался. Он пошел еще дальше и в общих чертах обрисовал план своих действий на следующее утро, взяв предварительно обещание сохранить его слова в строгой тайне. Пелхэму Джойсу отводилось заметная роль в этих планах, и старый художник, кряхтя от удовольствия, выслушивал пространные инструкции детектива.
Оставив картину у Джойса до специального уведомления, Шейн покинул студию художника.
Взад и вперед по улице сновали продавцы газет, выкрикивая заголовки вечернего выпуска «Ньюс» — «Известный критик Д.К. Хендерсон ограблен среди белого дня».
Шейн купил газету и просмотрел заметку по пути к ближайшему отелю.
Неизвестный грабитель остановил мистера Хендерсона, как только тот покинул здание аэропорта, и отобрал у него картину, которая, по словам самого Хендерсона, практически ничего не стоила. Уликами для установления личности одинокого бандита полиция не располагала.
Шейн вошел в вестибюль небольшого отеля, где никто не мог его знать, заполнил карточку на имя мистера Смита, заплатив вперед, поднялся в номер и рухнул на постель, даже не сделав попытки раздеться.
Шейн проспал часа четыре и, проснувшись, долго не мог понять, где он находится. На всем его теле, похоже, не оставалось ни одного живого места. В таком состоянии даже смерть казалась не самым худшим исходом. Включив свет, он вспомнил, как он оказался здесь; вспомнив Гордона, он понял, почему обязан жить. Спустя некоторое время он, к своему немалому удивлению, обнаружил, что еще и голоден, и, сняв телефонную трубку, попросил прислать обед к себе в номер. Ожидая прибытия заказа, он набрал номер собственного дома.
— Для вас оставлены две записки, мистер Шейн, — Информировал его дежурный. — Насколько я могу судить, они весьма важные. Первая — из агентства Тропической пароходной компании. Хотите, чтобы я зачитал ее вам?
— Слушаю.
— «По сообщению стюарда судна, на фотографии изображена мисс Мери Грей, покинувшая корабль сегодня утром ради туристского маршрута по острову. Возможен контакт через «Америкэн Экспресс» Точка. Вторая записка…»
— Минуточку, — прервал его детектив, — сегодня вечером мне по силам управиться с двумя делами сразу. Но сначала о первом. Отправьте немедленно через «Америкэн Экспресс» телеграмму на Кубу следующего содержания:
«Вы уже причастны к делу об убийстве и можете предотвратить еще одну смерть, немедленно согласившись сотрудничать. Телеграфируйте за мой счет полный отчет о причинах, побудивших вас предпринять это путешествие под вымышленным именем. Кто финансировал ваше путешествие и почему».
Теперь, пожалуйста, повторите мне текст.
Клерк выполнил его просьбу. Шейн со своей стороны повторил распоряжение отправить телеграмму немедленно и сразу же связаться с ним, как только будет получен ответ.
— Теперь расскажите мне о втором звонке, — попросил он.
— Мистер Пейнтер позвонил из Майами-Бич примерно час тому назад. Он просил вас связаться с ним немедленно.
Шейн поблагодарил и повесил трубку. Раздался легкий стук в дверь. Шейн подошел к двери и осторожно приоткрыл ее. Это был официант, доставивший заказанный обед. Детектив позволил ему войти, и вернулся к телефону. Пока официант расставлял тарелки на столе в центре комнаты, он набрал номер Пейнтера.
Голос Пейнтера звучал утомленно и обеспокоенно.
— Шейн, я пытался найти вас по делу об отпечатках пальцев, которое вы поручили мне сегодня утром.
— Нашли что-нибудь?
— Больше, чем хотелось бы. Оскар был освобожден из нью-йоркской исправительной тюрьмы три месяца тому назад, где он отбывал заключение по делу о непредумышленном убийстве. Список его преступлений достаточно велик, но в данный момент он чист перед законом.
— Подождите минутку, — остановил его Шейн, — мне необходимо выпить. — Его голова раскалывалась от боли, и следовало прочистить мозги. В сообщении Пейнтера, очевидно, было нечто очень важное. То недостающее звено, которое он так долго искал.
Пока он пытался разобраться с известными ему фактами, из трубки донесся возбужденный голос Пейнтера:
— Ради Бога, Шейн, если вы докопались до чего-то стоящего, дайте мне знать немедленно. Эта кража картины в аэропорту еще более обострила обстановку в управлении. На меня оказывается чудовищное давление. По-видимому, ограбление каким-то образом связано с делом Брайтонов. Газетчики околачиваются здесь с раннего утра. Я должен сказать им что-нибудь.
— Пусть подождут до завтра. Как и договорились, до полудня, — посоветовал Шейн, улыбаясь в телефонную трубку.
События последних дней наконец начинали принимать конкретные очертания в его сознании.
— Обещайте им что угодно, только ни в коем случае не открывайте рта по существу дела, пока я не свяжусь с вами. Будьте спокойны. Получите все в лучшем виде. Не хватает самой мелочи, чтобы воссоздать всю картину целиком. Вы можете помочь мне. Закажите междугородный разговор с начальником нью-йоркской тюрьмы и выясните, является ли Юлиус Брайтон по-прежнему ее обитателем… или уже освобожден на поруки… или вообще помилован.
— Юлиус Брайтон? Какого черта, Майкл?…
— Не осложняйте ситуацию без нужды, — огрызнулся Шейн. — Раздобудьте информацию и перезвоните мне. — Он сообщил свой телефонный номер и повесил трубку.
Суп оказался густым, горячим и чертовски вкусным. Бифштекс, напротив, не оправдал ожиданий. Он был достаточно нежным, но не настолько, чтобы детектив со своим разбитым ртом мог справиться с ним. После непродолжительной, но болезненной борьбы с куском мяса, Шейн махнул на него рукой и заказал вторую порцию супа.
Он как раз заканчивал ее, когда зазвонил телефон. Это оказался Пейнтер, сообщивший, что Юлиус Брайтон был освобожден на поруки по состоянию здоровья за неделю до освобождения Оскара… Пейнтер добавил, что нью-йоркская полиция в настоящее время разыскивает Юлиуса Брайтона, уклонившегося в прошлом месяце от встречи с представителем полицейского управления.
Шейн коротко поблагодарил и повесил трубку, несмотря на отчаянные протесты Пейнтера, требовавшего немедленно сообщить ему все подробности нового поворота в расследовании.
Детектив присел на кровати, закурил сигарету и обратил отсутствующий взгляд на противоположную стену. Теперь он, кажется, знал все или почти все. Но как все эти разрозненные частицы информации связать в единое целое? Шейн закрыл глаза и попытался сосредоточиться на этой проблеме. На это потребовалось немало времени. Но даже в итоге он получил только гипотезу. И, может быть, неплохую. Но, тем не менее, детектив не был удовлетворен результатами. Недоставало одного звена, прискорбного, но чертовски важного. Шейн вздохнул, прекрасно сознавая, что ждать больше нельзя. Необходимо было узнать, почему Оскар не позволил ему подняться в свою комнату во время их первой встречи. Не менее важным было выяснить, какой тяжелый предмет выволокли из комнаты шофера между его первым и вторым посещением гаража… Паутина, приставшая к рукаву комбинезона, грязные пятна на коленях и чистый песок пляжа, попавший в манжеты брюк, значили сейчас слишком много.
Вся его гипотеза зависела от решения этих простых вопросов. Не могло быть и речи, чтобы сообщить Пейнтеру, прежде чем они не будут выяснены. Следовательно, необходимо было поторопиться.
С угрюмым выражением лица детектив поднялся с постели. Придется идти напролом. Выжидать больше нельзя.
Прохладный вечерний воздух благоприятно подействовал на него, пока он шел по улице к своему автомобилю. Машина оставалась на том же самом месте, где он оставил ее сегодня, прежде чем получить последнюю записку от Гордона. Однако с этого момента произошло так много событий, что, казалось, все это случилось несколько недель тому назад. Детектив сел за руль и медленно направился в сторону дамбы, останавливаясь у всех работающих ночью гаражей, где его знали. Благодаря этому удалось одолжить штыковую лопату и тонкий стальной стержень с заостренным концом.
У западного горизонта висел бледный серп луны, слабо освещавший перистые облака над головой детектива. Легкий бриз гнал небольшие волны. Время приближалось к полуночи, и встречных автомобилей почти не было. К тому времени, когда он свернул на дорогу, ведущую вдоль пляжа, бриз заметно посвежел. По поверхности океана побежали белые барашки волн. Шейн сбросил скорость, с наслаждением наполняя легкие солоноватым морским воздухом. Он подсознательно оттягивал начало предстоящей операции.
