Остановив машину под высокой пальмой примерно в четверти мили от резиденции Брайтонов, он вынул из багажника лопату и металлический стержень и по тропинке между двумя роскошными бунгало спустился к воде. Здесь он повернул и медленно направился к твердому песку вдоль кромки пляжа. Было время отлива, обнажившего широкую полосу морского песка, тускло поблескивавшего в слабом свете луны. Так он шел некоторое время, пока неожиданно не сообразил, что уже приблизился к южной границе владений Брайтонов. Низкая каменная стена тянулась поперек пляжа, вплоть до уровня воды. Здесь Шейн остановился, прислонив лопату к куче камней. Через листья пальм, колыхавшихся под порывами ветра, он мог различить дом. В одном из окон второго этажа все еще горел свет. Очевидно, это была комната больного.
Гараж и его жилые помещения утопали в темноте. Шейн взял в здоровую руку металлический стержень и двинулся к северу вдоль пляжа по линии максимальной отметки прилива, через каждые два фута втыкая его в песок. Достигнув северной границы поместья, он повернул назад, повторяя свои изыскания в двух футах ниже первоначальной линии.
Тяжелый металлический стержень легко уходил в песок и не менее чем на фут в глубину, и детективу не нужно было прилагать особых усилий. Если он не ошибся в своей оценке характера Оскара, этот человек не стал бы копать могилу ни на сантиметр глубже, чем того требовала элементарная безопасность. Проделав этот путь дважды, он был уже не столь категоричен. И, тем не менее, он не сомневался, что не ошибся в своих расчетах. Все должно быть точно так. как он и предполагал. Это оставалось единственно возможным решением того невероятного сплетения противоречивых фактов, которое представляло собой дело Брайтонов. Но у любой головоломки обязательно должен быть логический ответ. Оставалось найти практическое подтверждение его правоты…
Шейн совершил уже четвертый безуспешный маршрут ниже линии прилива, когда воткнутый в песок стержень наткнулся на посторонний предмет, лежавший на глубине менее двенадцати дюймов. Детектив осторожно расширил лунку. Он успел промочить ноги, но не заметил этого. В его глазах появился лихорадочный блеск, дыхание участилось. Шейн беспокойно оглянулся на молчаливый дом и гараж и продолжил свои изыскательские операции, в результате которых был очерчен квадрат два на четыре фута.
Оставив стержень в песке, чтобы на обратном пути не тратить времени на поиски, Шейн отправился за лопатой, после чего приступил к делу. Работая одной рукой, он в конце концов сумел удалить шестидюймовый слой песка с крышки предмета, который в свете электрического фонаря оказался окованным железными полосами сундуком. Выключив фонарь, Шейн опустился на колени и начал разгребать песок руками. Сундук был заперт, но при помощи стального стержня взломать замок не представляло особой сложности.
Тяжелый, вызывающий тошноту запах тления ударил ему в лицо, едва Шейн откинул крышку. Детектив закрыл глаза и поспешно отвернулся в сторону, выплюнул слюну, скопившуюся у него во рту. Затем он подобрал фонарик и направил его луч внутрь сундука.
Обнаженный труп мужчины, которого он раньше никогда не видел, был согнут в три погибели в тесном внутреннем пространстве сундука. Труп достаточно хорошо сохранился либо в результате применения какого-то бальзамирующего средства, либо под воздействием морской воды.
Опустив крышку сундука, Шейн забросал его песком, понимая, что утренний прилив скроет все следы его активности.
Вернувшись к автомобилю, он включил мотор и направился к месту своего временного обетования. Добравшись до отеля, он поднялся в номер и, сняв телефонную трубку, вызвал ночного портье своего отеля.
Дежурный клерк зачитал ему телеграмму, только что поступившую на имя мистера Шейна.
«Хотя я и не понимаю ваших ссылок на дело об убийстве, мне нечего скрывать. Путешествие было оплачено мисс Гордон, которой понадобилось мое место во главе листа медсестер, ожидающих своего назначения. Основания подобного требования мне неизвестны, хотя подозреваю личные мотивы. Очень обеспокоена, прошу сообщить мне, что произошло, или я буду вынуждена прервать свой отпуск. Миртл Годспид».
Шейн попросил дежурного отправить телеграмму мисс Годспид с просьбой не беспокоиться, но быть готовой в случае необходимости вернуться в Майами, где могут понадобиться ее свидетельские показания.
Затем он лег на постель и мгновенно заснул. Теперь уже не просто гипотеза была у него в руках. Это было законченное дело, которое он, как и обещал, собирался завтра торжественно преподнести Пейнтеру. Но не раньше, чем сам успеет рассчитаться со своими кредиторами.
На следующее утро Шейн проснулся рано. Он по-прежнему чувствовал себя измученным и больным, но уже одного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы убедиться, что физиономия приобрела более или менее приличный вид. Болезненная операция по обследованию правой руки еще больше добавила ему оптимизма. По крайней мере, еще несколько часов он мог свободно обойтись без помощи врача. Он позвонил дежурному администратору и попросил прислать ему в номер парикмахера, завтрак и утреннюю газету.
Парикмахер явился одновременно с посыльным, который принес свежую газету; Шейн, доверив приведение в порядок своего лица заботам местного брадобрея, сосредоточил внимание на изучении основных событий минувшего дня. Как и следовало ожидать, большая часть первой полосы была посвящена сенсационному ограблению в аэропорту. В статье подчеркивалось, что Хендерсон в момент приобретения картины действовал как официальный представитель мистера Брайтона, и высказывалось осторожное предположение о связи происшествия с тремя таинственными смертями, потрясшими в последние дни жителей города.
Парикмахер оказался мастером своего дела и успел удалиться, прежде чем появился официант с обильным завтраком. Приступив к еде, детектив продолжал знакомиться с новостями. Основное внимание комментаторов уделялось в них таинственному самоубийству доктора Педике. Цитировалось пространное, но весьма невнятное заявление Питера Пейнтера. Губернатор Флориды угрожал проведением строгого служебного расследования и одновременно объявлял об увеличении вдвое награды за поимку убийцы. Пейнтер со своей стороны ограничился заверением, что тайна Брайтонов будет раскрыта к полудню текущего дня.
Покончив с завтраком, Шейн лежа выкурил сигарету. Время приближалось к половине десятого. Глаза детектива были глубокомысленно прищурены, пока он детально обдумывал план своих дальнейших действий, которые требовали в том числе и весьма деликатного поведения. Необходимо быстро и убедительно вести разговор. Детектив нахмурился при мысли о возможной реакции различных участников подготовленного им спектакля и прочих непредвиденных обстоятельствах. Обдумывая все возможные варианты развития ситуации, он почувствовал себя вполне удовлетворенным.
Отбросив сигарету, он поднялся и подошел к телефону. Номера Брайтонов в справочнике не оказалось, и ему пришлось прибегнуть к услугам справочной. Получив необходимую информацию, детектив набрал номер.
Ему ответил женский голос. Шейн попросил к телефону мистера Монтроза. После небольшой паузы на линии послышался слабый голос секретаря.
— Шейн, — представился детектив.
— Да… — в голосе мистера Монтроза прозвучало столько сомнения, что нетрудно было предположить, что он с трудом удерживает себя от желания прямо спросить: «Ну и что из этого, черт вас возьми?!»
— Скверная история, — произнес Шейн, делая вид, что не заметил интонации собеседника. — Я имею в виду Хендерсона и его картину.
Мистер Монтроз вежливо согласился.
— Ходят слухи, что картина принадлежит кисти Рафаэля.
Мистер Монтроз осторожно допустил, что такое и впрямь возможно.
— Я располагаю информацией о местонахождении картины, — объяснил Шейн.
— В самом деле? — явная заинтересованность, прозвучавшая на этот раз в голосе мистера Монтроза, дала детективу повод довольно улыбнуться.
— Более того, я уполномочен вести переговоры об условиях ее возвращения владельцам, — информировал Шейн.
— Какие условия они выдвигают? — голос секретаря дрожал от возбуждения.
— Прежде чем обсуждать этот вопрос, я должен быть уверен, что у вас есть необходимые полномочия для ведения подобных переговоров.
— О чем разговор, мистер Шейн. У меня есть такие полномочия. Но я не совсем понимаю…
— Мой клиент — мистер Рэй Гордон из Нью-Йорка, — продолжал детектив, делая многозначительную паузу. — Его условия вполне приемлемы, поскольку он не прочь избавиться от картины, прежде чем ситуация изменится не в его пользу. Он просит… десять тысяч долларов наличными.
