Я тщательно проверила распечатки их телефонных разговоров за последние дни, но тщетно. Оба вели себя очень аккуратно, по деликатным вопросам звонили скорее всего с сотовых, зарегистрированных на чужие имена. Однако мне и так было ясно, что эта парочка способна на все. У Михайлева большие деньги, власть. Он считает, что ему море по колено. Черноголовцев у него на посылках, выполняет всякие поручения, которые нельзя никому доверить.
Я поставила себя на место Михайлева. Он вложил в дело десятки миллионов, раструбил о своем успехе всем и каждому, назначил день торжественного открытия, и тут приходит тетя, которая говорит, что открывать новое производство нельзя, так как оно наносит вред окружающей среде. Естественно, Михайлев не захотел разрушать свою мечту. Он сразу же вызвал к себе своего верного помощника и дал ему поручение разобраться с проблемой раз и навсегда. Если дело выплывет наружу, он потеряет не только деньги, но и авторитет, распростится с депутатским креслом. Мотивы Михайлева более чем серьезные. Называя его имя, цыган не врал. В такие моменты, когда болтаешься на высоте несколько сот метров, на веревке, которая вот-вот соскользнет, обычно не врут. Он остался жив и сейчас, верно, кусает локти, проклиная себя за болтливость. Не стоило забывать о его людях, оставшихся на свободе. Я уверенно предположила, что бандиты, даже лишившись вожака, продолжают охоту за нами. Ждет ли противник, что мы отважимся на контратаку? Девяносто девять и девять десятых процента, что не ждет. Враги считают, что мы будем скрываться и от них, и от милиции.
Просмотрев еще раз карту территории химкомбината, я внесла в план захвата последние коррективы. Затем взялась за подготовку аксессуаров. Почистила и перезарядила оружие, подготовила муляж бомбы, который напоминал пояс шахида. В сумку сложила гримировальные принадлежности, белый халат, шапочку, какие видела на работниках предприятия. Туда же сложила гранаты, футляр с химическими препаратами различного назначения. Я хотела подготовиться ко всему, хотя знала, что это невозможно.
Радиостанция, настроенная на милицейскую волну, исправно передавала переговоры экипажей и постов. Я слушала позывные, отчеты, делала пометки на карте города, прорабатывая один из запасных путей отхода с объекта. Сотрудники правоохранительных органов нервничали в связи предстоящим грандиозным мероприятием. Для губернатора расчистили подъездной путь, но никто точно не знал, воспользуется он им или нет. Глава губернии славился своей непредсказуемостью. Про него ходили легенды по этому поводу. Дескать, был случай, когда во время страды глава губернии приземлил вертолет на поле одного фермера. Он вылез из вертолета, подошел к хозяину фермы, который наблюдал за уборкой пшеницы, да как гаркнет с воодушевлением: «Даешь рекордный урожай!»
Фермер с перепугу не признал политика и, глядя на окруживших их кольцом автоматчиков в масках, послушно ответил:
— Я все отдам, только не убивайте!
«Если мой план сработает, — улыбаясь, подумала я, — то дело получит такой резонанс, что его не смогут замять, а к моему клиенту никто не посмеет сунуться и на пушечный выстрел».
Вынув из сумки десантный штык-нож в ножнах, я проверила острие, затем прикрепила кобуру на ногу.
— Мне что-то не по себе, — пробормотал Уваров, наблюдавший за приготовлениями из соседнего кресла, — мне кажется, что все это полный бред. Я не хочу никуда лететь. Я знаю, нас убьют, не бандиты, так менты.
— Ты мне раньше не рассказывал, что обладаешь талантом прорицателя, — криво улыбаясь, заметила я и на его глазах рассовала миниатюрные заряды пластиковой взрывчатки по карманам. Каждый с взрывателем, управляемым по радиоканалу. Использовались заряды для направленных взрывов. Когда надо вынести стальную дверь, вскрыть сейф.
— Да тут дураку ясно, — воскликнул Уваров. — У тебя все так просто, но я не верю, что нам позволят приземлиться на химкомбинате и захватить его. Думаешь, охрана будет стоять и смотреть? А у владельца этого «Химтекса», поди, и телохранители есть.
— Боже мой, а я об этом и не подумала! — с притворным ужасом я схватилась за голову. — Да, ты прав! Десять раз прав! Мы никуда не летим. Останемся здесь и будем ждать, когда за нами придут.
Уваров распознал в моих словах издевку и возмутился еще больше:
— Не смей надо мной издеваться. Меня из-за нее пристрелят, а она только балаган устраивает! Я не полечу никуда! Не полечу! Слышишь!
— Идет, — кивнула я. — Желание клиента для меня закон. Остаешься здесь, а я махну куда-нибудь на юга. Отдохну. А когда вернусь, дело замнут, ты же просто исчезнешь. Ежегодно сотни людей бесследно исчезают. Поверь, твое исчезновение тоже мало кого удивит. Поговорят немного и потом решат, что ты сам скрылся куда-то, подальше от людских глаз. Уехал за границу, решил начать жизнь заново или оказался затянутым в тоталитарную секту где-нибудь в тайге. Кому какое дело? Еще одно лицо, внезапно исчезнувшее с экрана телевизора и из светской тусовки.
На Уварова было жалко смотреть. Он готов был расплакаться. В глазах нечеловеческая тоска и понимание моей правоты.
— Ты что… Ты надеешься, что у нас правда получится? — запинаясь, спросил Уваров. В голосе слышалась робкая надежда.
— Наши шансы достаточно велики, — подбодрила его, — говорю же, я не камикадзе, чтоб идти на верную смерть. Иного выхода просто нет. Вечно скрываться мы не сможем.
Несмотря на все мои заверения, Уваров продолжал нервничать, метался из угла в угол, ныл, что у него внезапно разболелся живот и надо бы отложить операцию до выздоровления. Когда я сказала, что пора лететь, он смертельно побледнел, покрылся испариной и медленно сполз с кресла.
— Не драматизируй так, — посоветовала я беззаботно. — В конце концов мы все когда-нибудь умрем.
Я загримировалась под пятидесятилетнюю грымзу с длинным носом, проверила еще раз свое снаряжение и уселась в пилотское кресло. Занявшись приборами, я мысленно подготавливала себя к предстоящему. Наконец дигатели вертолета взвыли, и в воздухе, раскручиваясь, замелькали лопасти винтов. Без особых проблем мне удалось поднять вертолет в воздух, и мы полетели к химкомбинату. Главным было правильно выбрать момент для атаки. Скосив глаза на Уварова, я подумала, что с ним, пожалуй, будут проблемы. Он совсем раскис. Я включила автопилот, достала из сумки шприц с успокоительным, но клиент испуганно стал меня отталкивать, решив, что его хотят уморить.
— Да это успокоительное, — попробовала я убедить Уварова, потом плюнула на все и всадила шприц ему в шею, резко блокировав руки. Андрей орал как резаный, сопротивлялся. Я дала ему пощечину и отступила: — Ну как?
— Ты хотела меня убить! Отвечай, сволочь, что ты мне вколола, — верещал взбешенный Уваров, зажимая шею.
— Попрошу без оскорблений, — проворчала я сердито.
— Да вы уже совсем свихнулись со своим спецназом… — Уваров продолжал орать некоторое время, распекал меня и так и сяк, затем речь его стала замедляться. — Как вы со мной обращаетесь, — произнес он тихо, с укором.
Вся злость из его голоса улетучилась. Пробормотав еще что-то, Андрей улыбнулся и, повернувшись к окну, стал смотреть на висевшее в небе светило. Теперь можно было сосредоточиться на деле.
Мой взгляд соскользнул к карте. Большая часть нашего маршрута проходила за городской чертой, а сам завод стоял практически на границе города. Дальше химкомбината простирались только поля да лесопосадки. У самого завода располагался дачный массив, небольшая полоса леса, призванная служить барьером для вредных веществ. Эффективность такой защиты, по моему разумению, была близка к нулю.
Мы заходили со стороны большого зеленого поля. Тень вертолета скользила по земле. Впереди виднелись корпуса завода, колонны, трубы, ряд огромных градирен. Рассматривая открывавшиеся взгляду виды, я набирала на сотовом номер телефона секретаря управляющего. Ответил мягкий, хорошо поставленный женский голос.
— Это помощник губернатора Иванова, — представилась я уверенно, — мы сейчас подлетаем к вам на вертолете, сядем на крышу РМЦ, она достаточно широка и выдержит вес машины. Попрошу вас подготовиться надлежащим образом.
На том конце провода ахнули. Я отключила телефон и твердой рукой направила вертолет на крышу ремонтно-механического цеха химкомбината. До церемонии оставалось еще полчаса, и реальный губернатор скорее всего еще только собирался в дорогу. Хотелось надеяться, никто не догадается перезвонить ему и спросить насчет приземления. Подлетное время — минута тридцать секунд. Я посмотрела на Уварова. Клиенту было на все наплевать. В данный момент его не удивил бы и ядерный взрыв. Полное благодушие, умиротворенность. Он взглянул на меня, улыбаясь, и заметил:
