— Они должны за нами приехать! — говорила она, пытаясь убедить в этом хотя бы саму себя. — Они должны за нас переволноваться! Сань, скажи им! Ты же видела сообщение на пейджере!
Но ей никто не верил. А Санька смерила бывшую подругу презрительным взглядом и пошла в сторону пляжа. Сидеть на агоре и смотреть, как народ падает на самое дно отчаяния, у нее не хватало сил.
Здесь было пусто. Чайки парили над скалами, ласково припекало утреннее солнышко, волны перекатывали гальку… Курортная зона, блин!
«Все, это конец», — подумала Санька, усаживаясь в теньке большого камня.
Пресной воды осталось, дай Бог, на один раз, а она бы, наверное, выпила сейчас целую бочку. Только ведь нет никакой бочки. Санька попробовала глотнуть чуть-чуть морской воды и тут же с отвращением выплюнула. Тьфу, ну и гадость же! В горле было сухо и солоно. Она опять задумалась. Из еды осталась только манка, соль, красный перец с лаврушкой и по три маленьких сухарика на каждого. Манку все равно не сваришь — воды-то нет, сухарики на один раз. Про остальное и говорить нечего.
«Прощайте, мои мамочка с папочкой! Бедная я, бедная… Господи, пить-то как хочется. Нужно срочно уснуть, чтобы не думать, чтобы не хотеть воды» — эти мысли кружили, кружили…
Со стороны завала послышались чьи-то шаги. Санька повернула голову. Это был Андрюшка.
Посмотрев на нее с высоты собственного роста, он улегся рядом.
— Я его разыщу! — проговорил он зло и настойчиво. — Просто придушу вот этими вот руками!
— Ох, мститель в маске, — грустно передразнила его Санька, — где ты его найдешь? Теперь уж все — ищи ветра в поле. Или в море. Он забрал себе все наши сокровища, Пал Палычевское ружье… Андрюшенька, я не хочу умирать.
— Не дрейфь, мы всех победим! — проговорил Андрюшка упрямо.
— Обними меня, что ли, — попросила Санька.
Когда он был рядом, было все-таки не так ужасно.
— Слушай, а почему, когда Райка сказала, что она с тобой трахалась, ты ничего не стал отрицать, а? — спросила она, прижимаясь к нему покрепче.
Андрюшка пожал плечами.
— Ну а чего на меня Мухин напал? Да и как-то неудобно было перед Райкой.
— Тебе что, она нравиться? — подозрительно спросила Санька — хотя сама прекрасно знала всю правду).
Но он не успел ответить.
— Чё это вы здесь делаете? — раздался совсем рядом голос девочки из рая. Она вылезла из воды, глаза были красные, на щеках виднелись подтеки туши: видимо, тоже боялась и ревела.
— А мы имеем право! — заявил Андрюшка, продолжая обнимать Саньку. Нас поженили? Поженили.
— Это уже не в счет, — произнесла обреченно Раиса. — Костик нас всех поимел. И теперь все первого сентября пойдут в школу… а я навсегда останусь здесь… Кто-нибудь спросит: а где наша Рая? А ему никто не скажет, никто не ответит… о-о-ой…
— Успокойся, — сказала Санька, притянув ее к себе. — Вот если бы Пал Палыч был жив, ничего этого бы не случилось. Вот зачем ты его убила?
— Да не убивала я его! — заревела вдруг в голос та. — Это я наврала, чтобы Андрюшку освободили. Это, наверное, гад-Костик…
Андрюшка с Санькой в изумлении открыли рты.
— А мне-то нужно было собрать гербарий для биологички… — продолжала сокрушаться Райка. — И ничего-то я не соберу…
Саньке тоже вдруг подумалось о ее грандиозных планах на будущее
— А меня-то хотели взять на конкурс парикмахеров…
— Да девчонки, э-эй… — затормошил их Андрюшка. — Нас спасут! Вот посмотрите мне в глаза! Я вам когда-нибудь врал?
— Да-а, — заголосили обе.
— Да не было такого!
— И съедят наши тела шакалы… — продолжала Санька. — Вот эту мою ручку со сломанным ногтем они будут переваривать…
— Да замолчите вы, что ли! — что есть мочи закричал Андрюшка. — А то сейчас как закину обеих в море!
— Кида-ай! — прорыдала Рая. — Я уже пробовала утонуть, но ничего не вышло-о-о!
Вдруг откуда-то из лагеря донесся безумный человеческий рев. Он приближался.
«Нет, — подумала Санька, — хуже уже быть не может. Что еще случилось? Еще одну катастрофу я не переживу».
Через некоторое время они увидели бегущего сломя голову Сальери, который орал недуром и размахивал руками во все стороны.
— Спятил, — прошептал Андрюшка. — Ей-богу, спятил!
Увидев их, Сальери завопил еще громче:
— Приплыл! Он! Там! Быстрее! Приплыл!
— Кто приплыл? — спросила Санька.
— Катер! Там! Настоящий! Приплыл!
— Катер?!
* * *
Прямо напротив агоры действительно тарахтел двигателем большой катер. Все вокруг носились, тащили свои пожитки, и иногда, столкнувшись друг с другом, начинали обниматься. Исхудавший Каша лаял на приехавшего парня в засаленной кепке.
— Да, это мы — экспедиция, — говорила ему Аська, закидывая на борт свернутую палатку.
— А чё у вас тут случилось-то?
— Потом расскажем, потом, — отмахивались все от него.
— Мне велено вас довезти до Гороховки.
— Кем велено? — еще не веря своему счастью, спросила Санька.
— Да участковым нашим! Ему позвонил какой-то Костик и сказал, что вы тут с голоду помираете, и что у вас моторка затонула.
В толпе археологов раздался едва слышный вздох. Все оглянулись на Гагарину, схватившуюся за щеки и повторяющую:
— Не забыл! Не забыл!
* * *
Уже через несколько минут лагерь был полностью свернут, все взошли на борт и стали нервно ждать, скоро, что ли, отчалим.
— Подождите! Еще нет Андрюшки и Алены, — посчитала народ Санька, принимая командование на себя. — Кто-нибудь пусть сядет в кабину, а то на палубе будет тесно! Ася, возьми Данилку и Кашу, и идите туда.
— Кашу я сам возьму, — воспротивился Сальери, воспылавший вдруг к пуделю странной любовью.
— Не-ет! — запищал Данилка. — Я буду держать Кашу-какашу!
Обрадованный таким пристальным вниманием к своей особе, пес дико вращал хвостом и скакал по рюкзакам. В конце концов Сальери отнес его в кабину, а сам расположился на палубе. Остальные тоже расселись. Катер вскидывало на волнах прибоя, с непривычки всех мутило, но сойти на берег никто не решался. Рая от беспокойства громко чесалась, то и дело твердя:
— А вдруг кораблик сломается?! А вдруг мы затонем?! А вдруг…
— Типун тебе на язык! — одергивали ее все.
— Что, готовы? — произнес наконец Андрюшка, перекидывая ногу через борт. — Говорил я вам: все будет хорошо!
— Осторожно рюкзак клади, а то разобьешь все, — беспокоилась следовавшая за ним Алена.
Андрюшкин рюкзак был гигантский. Он аккуратненько положил его сбоку и уселся рядом с Санькой.
— Сына-то моего куда дели? — спросила Алена. — В кабине? Очень хорошо. Отчаливай! — крикнула она капитану.
Катер загудел с удвоенной силой, а потом, поддав назад, вышел в море.
Агора удалялась, сердце радовалось.
* * *
Они плыли уже больше часа. Ветер свистел в ушах, сидеть было неудобно, но никто не жаловался. Все молчали и думали о своем. Санька прикорнула на Андрюшкином плече и, улыбаясь, дремала. Сальери, страдавший от морской болезни, медленно зеленел и громко дышал.
— Иди к корме сядь поближе, — посоветовала ему Гагарина. — А то тебя, не дай бог, стошнит.
Сальери запыхтел и, держась за борт, начал передвигаться к примостившейся у самого трапа Алене. Катер вдруг подлетел на волне, и Сальери со всей мочи шлепнулся на Андрюшкин рюкзак. Рюкзак вздрогнул и взвыл.
— А-я-й! — заорал Сальери, отскочив.
— О, Господи! — вскрикнула Алена. — Не мог, что ли, поосторожнее?
— А чего это у вас там? — зашевелились все.
Андрюша растянул губы в ненатуральной улыбке и, помявшись, произнес:
— Да это так… Фигня одна… Не обращайте внимания. Только садиться на нее не надо, понятно?
— По-моему, — произнес Мухин, поддерживая очки, от которых оторвалась резиночка, — ты что-то… э-э… скрываешь от общественности.
— Да! — поддержала Рая. — Колись давай!
Рюкзак вдруг снова шевельнулся и что-то промычал. Все застыли в изумлении. Андрюшка тогда всплеснул руками, уставился в одну точку и перестал реагировать на окружающих. Санька тыкала ему в одно плечо, Раиса трясла за руку — но он молчал.
— Сережа и Вадик, — скомандовала тогда Гагарина, — немедленно вскрывайте рюкзак!
— Я вам вскрою! Ну-ка сели все быстро! — прикрикнула на них Алена.
— А-а, да ладно, Ален, — очнулся Андрюшка, — все равно ведь… — И со словами «Не ушибли вас там?» начал развязывать многочисленные лямочки.
Из рюкзака показался чей-то лысый затылок.
— Кто это?! — простонал Мухин. У остальных пропал дар речи. Все, открыв рты и вцепившись друг в друга от ужаса, взирали на кого-то вполне человеческого.
Высунувшаяся из рюкзака голова вдруг повернулась, и народ исступленно завопил.
Это был весь обросший и взопревший от сидения в тесноте Пал Палыч. Пока он вылезал, люди продолжали истерично орать и визжать. Вадик закатил глаза и зашевелил губами в молитве. Рая, глядя на него, перекрестилась, не переставая выть, как сирена. Мухин вдруг потерял сознание, грохнувшись на Серегу, потом очнулся, глянул на Пал Палыча и снова упал в обморок.
