Жирный застонал и дернулся.
— И вам борода пожиже, и мне — польза. Подумает, прежде чем под пулеметик лезть.
Вконец осмелевший Губа заржал:
— А мне насрать, кто девку получит — шеф, киллер или ты! Мне от всего этого только геморрой и никакой пользы. Однако насчет гранат и пулемета ты загнул. И «калаша» с тебя хватит!
— Тоже верно! Может не поверить, — в тон ему сказал Заварзин. — Тем более, что «калаш» у меня завтра и правда будет. Друганы позаботятся.
— Твои проблемы, — повел плечами бандит.
Заварзин помог ему встать. Губа распрямился, насколько позволила длина веревки, связывавшей его с валявшимся на полу Жирным, и начал поднимать напарника. Тот только мычал и постанывал.
— Помоги, черт, — зло попросил Губа.
— Ты их правда отпустишь? — не выдержала Лиза. — Ты с ума сошел?
Андрей поставил на ноги тупо хлопавшего глазами Жирного и подмигнул ему.
— Не солить же их, мадемуазель? А они сегодня по-джентльменски соваться больше не будут, дадут нам поспать, правда, корешок?
Губа неопределенно хмыкнул.
— Не будут, — насмешливо повторил Заварзин. — И мы об этом позаботимся. Лиза, наставь на него пушку, чтоб не дергался.
Он ловко всадил шприц в предплечье не успевшего понять, что к чему, бандита и ввел половину лекарства.
— Ты что делаешь, сука? — завопил Губа, вырываясь.
— Не дрыгайся, иголку сломаешь! Или Лизка прострелит тебе голову, — спокойно предупредил Андрей, выдергивая иглу и поворачиваясь к еще не совсем пришедшему в себя Жирному. — Стой спокойно, золотко! — посоветовал он и сделал укол ничего не соображавшему парню.
— Да кто твоей вонючки боится? — заругался Губа. — Я что, не вижу, что это газовый?
— Поздно, Ваня, пить боржом, когда печень отваливается, — философски проговорил Заварзин и засмеялся. — А теперь — вон отсюда, тут для вас койко-мест не предусмотрено!
Он вытолкал связанных бандитов за дверь и повернулся к девушке, уже зная, что сейчас услышит.
— Почему? Почему, Андрей? — с негодованием воскликнула она. — Это ведь преступники? Их надо было в милицию…
Заварзин тяжело вздохнул.
— Ага! А они скажут — квартирой ошиблись, — ответил он. — Допустим, к тому же Славику в гости направлялись, а я на них напал. Причем у них только ножичек, а у меня… пистолет. К тому же, если у их шефа и на самом деле все схвачено, долго их держать не будут… Зато теперь они скажут, что ты — под охраной. Кстати, ты поняла, что их замечательный шеф связан с хромым убийцей? — Заварзин почесал свой «клюв» и нехотя продолжал: — Охраннички нашлись, мать их так!
— Но если киллер нанят американской наследницей, то какое отношение он имеет к шефу этих бандитов? Не вяжется, — возразила Лиза.
— «Жучок».
— Что?
— Киллер купил у шефа прослушку, может быть, еще что-то, а тот пронюхал про тебя и решил его подвинуть. Все просто. Меня больше волнует вопрос: какого блондина они отогнали от Славика? Гарриса? Черт, не просить же этого козла его опознать?
— Гаррис тут ни при чем, — заявила Лиза и упрямо поджала губы.
— Не знаю. С одной стороны, ты меня почти убедила, что ему убивать тебя не выгодно, но с другой — он очень некстати подвернул ногу и крайне не вовремя отсутствовал в гостинице. Ладно, разберемся. Главное, что ты должна понять, твоим наследством интересуются теперь не только наследница-конкурентка, киллер, Гаррис и Херби, но и наши, доморощенные бандюги, а это совсем плохо. Придется Тарасика подключать… Как бы мне это поперек души не было. Да еще и маньяк в районе объявился! Черт бы его побрал — все одно к одному!
Сообщение о маньяке Лиза пропустила мимо ушей, ее больше беспокоили бандиты. Она прекрасно понимала, что ничего приятного их вмешательство не сулит. Да что же такое творится?! Чем дальше, тем хуже! Видя, как помрачнел ее защитник, она попыталась успокоить его и себя заодно:
— Ты не знаешь. Все не так просто. Понимаешь, эти деньги, как мне объяснил Гаррис, вложены в предприятия, в какие-то акции. Словом, свободных денег у меня будет немного. Проценты там, чего-то еще… Чтобы получить все, мне нужно продать предприятия, акции и, словом… Я мало что поняла, но еще Бог знает сколько возни. Так что они зря за мной охотятся.
Какими бы разумными ни казались Лизе собственные доводы, она понимала, что бандиты едва ли примут их в расчет, и это немедленно подтвердил Заварзин.
— Глупая ты, мадемуазель! — проговорил он с грустной усмешкой. — Запрут тебя эти лихие ребятишки в подвал с крысами, и подпишешь ты им любые бумажки. Что, мол, продала господам Тютькину и Пупкину все по доброй воле за рупь двадцать! Все отдашь, только чтоб крысы не сожрали!
— Тогда им нет смысла вредить мне, пока я не вступлю в права.
— Они и не собираются. Поэтому я их и отпустил. Пусть путаются под ногами у киллера. И… у этого… другого, — заявил Заварзин.
— Андрей. — Девушка смотрела на него как-то странно. — Получается, что самое страшное для меня начнется после того, как я получу наследство?
— Любой богатый человек подвергается опасности. Наймешь роту охранников… — Он пожал плечами.
Она шагнула к нему:
— А ты?.. Ты согласишься меня охранять и дальше? Ты же не можешь меня бросить?..
— Бросить? Я тебе что? Любовник, что ли? Или муж? — проворчал он. — Я обещал помочь тебе получить деньги, в смысле наследство, об остальном уговора не было!
Девушка опустила голову:
— Мне страшно, Андрей! Мне страшно… Я никому больше не доверяю… Мне очень страшно…
Он осторожно отвел прядь волос, упавшую ей на глаза, и, словно обжегшись, отдернул руку.
— Иди-ка ты спать, мадемуазель. Давай сначала доживем… хм… до понедельника. А потом будем разговоры разговаривать.
Она с надеждой заглянула ему в глаза, которые он тотчас же отвел, медленно повернулась и отправилась на кухню.
Утром, проводив мастеров, Заварзин несколько раз заставил Лизу запереть и отпереть замок только что установленной железной двери.
— Теперь слушай внимательно. Дверь никому не открывай, даже если скажут, что пришли из милиции. Откроешь только в случае пожара, если удирать надо будет. В «глазок» не заглядывай, в них иногда стреляют.
— Да поняла я все! А ты что, уходишь? — спросила Лиза, внутренне затрепетав.
— Съезжу к Славе.
— Ты ненадолго?
— Нет. Сказали, он вроде в сознание приходит. Хочу поговорить с ним. Ну и вообще… — Заварзин грустно улыбнулся. — И Тарасик обещал туда подъехать. С ним мне просто необходимо побеседовать в свете последних событий. По телефону не расскажешь, а в контору к нему мне соваться неохота.
— Да, я понимаю. Может быть, я с тобой поеду? — предложила девушка.
— Слушай, он же в реанимации, — раздраженно сказал детектив. — Мне бы самому прорваться!
— Но…
— Никаких «но»!
Лиза не совсем понимала, огорчилась она или обрадовалась: ей и Славика хотелось проведать, и… осуществить то, что она задумала. Тем более, если к Маркову ее все равно не пустят…
— Ты хоть фруктов ему по пути купи, — посоветовала она.
Заварзин остановился и выразительно покрутил пальцем у виска.
— Ты соображаешь? Какие фрукты? Он же под капельницей!
— Но я никогда не бывала в реанимации!
— Нарушишь мои запреты, как раз там и окажешься. Если не в морге.
Лиза надулась, но Андрей не стал ее успокаивать, чтобы не расслаблялась.
Едва за ним закрылась дверь, девушка метнулась к телефону.
Саша Стрельцов сидел дома. Нет, он не был бессовестным прогульщиком. Участковый врач — толстая добродушная докторица — не без оснований выдала ему справку с диагнозом ОРЗ, но, положа руку на сердце, если бы ему до смерти не надоело ходить в школу за первые три недели учебного года, он бы и внимания не обратил на свою легкую простуду. Просто ему захотелось посачковать. Родителей, к его глубочайшей радости, дома не было, и он, наслаждаясь полной свободой, валялся на диване, лениво перелистывая какой-то детектив. Зазвонил телефон, но мальчику было лень вставать, кроме того, он был совершенно уверен, что это его мать хочет удостовериться, что любимое чадо позавтракало и проглотило лекарства, а также и узнать, не явился ли отец, и если явился, то в каком виде…
«Отстань! — Саша наливался злобой. — Лучше отстань, а то сейчас не хуже отца отбрею!»
Но телефон не умолкал, и мальчик, чертыхаясь, поднялся.
— Ну что ты телефон обрываешь, ма? У меня голова болит! — сердито проговорил он.
— Сашенька? Ой, как хорошо, что я тебя застала. Слушай, а ты что, болеешь? — обрадовалась и сразу же забеспокоилась старшая сестра.
— Лиза? Привет. Не волнуйся. Не болею я — отдохнуть решил. Надоело все… И в школе тоска, и дома черт-те что…
Он знал, что сестра не выносила разговоров о том, что происходит в их семье, но не удержался. Лиза неопределенно хмыкнула и немедленно заговорила о другом:
