Нет, не-ет! Так просто я этого им не оставлю, пусть даже не надеются! Думают, что самые хитрые? И на таких хитрецов голова найдется. К тому же хитрость-то разгадана, давно разгадана! Я разгадал. Я, может, не такой хитрый, зато умный. И я все узнаю, все. Собственно, что — все? Все мне и не нужно, мне нужно одно, конкретное. Понятно что. То же, что и им. То, на что они замахнулись без всякого на то права. Присвоили, проще говоря. Отобрали. А я тоже отберу. И пусть попробуют помешать — убью. Пе-ре-стре-ляю, как собак перестреляю, вот так! Они еще узнают меня, узнают… Они меня сумасшедшим считали, хихикали надо мной? Я им покажу, как они ошибались… Жаль только, что они оценить этого не смогут — они умрут раньше…
…Андрей Третьяков был человеком недовольным. Недоволен он был постоянно. Чем? Да чем угодно. Например тем, как сложилась его жизнь. Изначально. Родителями своими был очень недоволен. Потому что не смогли обеспечить сыну достойной жизни. Такой, какой он хотел. Недоволен был учебой, потом работой, которую часто менял. Женщинами был недоволен, потому что те не могли его оценить. Словом, всем, что его окружало.
И когда попал на работу к Антону Чеснокову, тоже был недоволен. И помещением, и зарплатой, и коллегами, а главное — самим Антоном. Антон все делал не так, по мнению Андрея. Если бы делать по-другому, более смело, более рискованно, то и результат был бы другим. И денег было бы больше. А их количеством Андрей тоже постоянно был недоволен.
Сколько раз они с Антоном ругались на эту тему! Вернее, ругался Андрей, просто из себя выходил, слюной начинал брызгать, доказывая приятелю, что ведь выгодная, вы-год-ная сделка же намечается! А тот нет, все свое: это опасно, один раз будет выгодно, а потом вообще всего лишимся, это не для меня, лучше меньше да лучше, ну и так далее. И главное, спокойно все так, спокойно! Вот это спокойствие и бесило больше всего Андрея. Что он, Антон, самым умным себя считает, что ли? Или самым честным? Да не заработает он так никогда ничего, не заработает! И он, Андрей, из-за него не заработает! А почему Андрей должен страдать из-за Антона?
— Эх, мне бы директором фирмы быть, я бы… — неоднократно ворчал Андрей как про себя, так и вслух.
Сколько раз он произносил эту фразу, выкатываясь из кабинета своего начальника мрачнее тучи.
— А ты стань, — смеялась Эльвира Голицына, которая всегда торчала в приемной, как и положено секретарше.
— Стань! — огрызался Андрей. — Легко сказать!
— Ну Антон же стал, — продолжала Эльвира улыбаться. — Вот и ты возьми и открой собственную фирму, будешь сам себе и директор, и заместитель, и секретарь… Никого слушаться не нужно, сам себе хозяин. Ты же с нами постоянно ругаешься.
— Да потому что вы… Потому что вы под Антонову дудку пляшете! — возмущался Андрей. — А вот если бы все вместе на него наехали, он бы, глядишь, и согласился. Сколько всего провернуть можно было! И с теми компьютерами тогда! Я же достал документы липовые на них — не подкопаешься! Купили бы по дешевке, потом спихнули бы по-быстрому всю партию, и все дела! Их же за копейки отдавали! А он — нет! В принципиальность играет, в честность, тоже мне! Только долго в них не поиграешь, надоест быстро! Мне уже давно надоело!
— Так увольняйся, — пожимала плечами Эльвира. — Кто тебя держит?
— Пошла ты! — взрывался Андрей, вскакивая со своего места. — Дура лохматая!
После таких вспышек он чувствовал себя нехорошо. Еще и руки начинали дрожать. К врачу бы… Да к какому, на хрен, врачу? Они сами не понимают ни черта, им лишь бы диагноз поставить! Вон, с детства мурыжат, по диспансерам таскают! Они, врачи, все нервы-то и вымотали, испортили, а потом диагнозы ставят. Пусть катятся они со своими диагнозами!
На врачей Андрей был сильно обижен. За то, что благодаря им ему в свое время подолгу приходилось лежать в клинике. За то, что благодаря этому диагнозу на него посматривали косо. За то, что жена в минуты ссор открыто обзывала психом, а потом и вовсе собрала вещи и ушла. Так что лечить нервы он предпочитал сам, переходя через дорогу и устраиваясь за стойкой бара в соседнем кафе. Алкоголь был ему категорически противопоказан, но что они понимают, эти врачи? Что они вообще по-ни-ма-ют?
Обычно после трех порций наступало успокоение, Андрей расслаблялся, уже не хотел ни с кем ссориться, возвращался к себе в офис, где подсаживался к Эльвире и начинал слезливо жаловаться ей на жизнь, пока секретарша не сообщала шефу о его состоянии. Тогда Антон выходил из кабинета, видел рассопливившегося приятеля, заснувшего за столом, вызывал машину и отправлял его домой. На следующий день Андрей ходил притихшим, и так продолжалось до очередного приступа злобы и скандала с Антоном.
Так повторялось много раз, и все к этому привыкли. И сам Андрей привык. И ругался-то с Антоном скорее тоже по привычке, а не потому, что всерьез собирался что-то изменить. И поэтому разговор с Алексеем Порфирьевым, который откровенно предложил принять радикальные меры, стал неожиданностью для Андрея. Какой-то невзрачный Алексей Порфирьев, которого Андрей и всерьез-то не воспринимал, и смотрел-то на него как на мелкого конторского клерка, вдруг хладнокровно и цинично предлагает ему устранить Антона и забрать его деньги. Вот, наверное, это-то и подстегнуло скорее Третьякова к действию: как это так, какой-то Порфирьев додумался до этого, а я нет? Я! Я?! И теперь отказываться?
Ну уж нет! Отказываться Андрей не собирался. Он понимал, что Порфирьев без него не справится — он просто слюнтяй, не сможет на человека руку поднять. А вот он, Андрей, сможет! Он все сможет! И деньги у него будут, и все будет. Вот так. Удача сама к нему пришла. И это правильно, это закономерно. Удача — она всегда приходит к сильным. К избранным. К таким, как он. А Антон… Ну что ж, Антон… Антон всегда слабаком был, он это заслужил. Его участь — она тоже закономерна. Слушался бы Андрея, не ерепенился — все бы по-другому было. А теперь вот не так. Теперь Андрею с ним не по пути.
Оставались только технические детали, но их продумать было совсем несложно. Антон доверял Андрею как давнему приятелю, поэтому Третьяков был в курсе, когда и где именно Чесноков получит кредит, а также куда он его повезет. Оказалось, что к себе домой. Все очень просто. Нужно только нагрянуть к нему вечером, и… Все получится, получится! Антон живет один, сам он ничего не заподозрит… Да он вообще не в состоянии ничего заподозрить! Можно будет хоть прямо его попросить показать деньги, он и то не подумает, что это просьба с каким-то умыслом. Даже смешно — вот наивный человек! В идеалы дружбы и честности верит!
Нужно было, правда, раздобыть пистолет, но это вообще не проблема при наличии денег. А заработки в «Сар-Би-Си» позволяли сделать такую покупку. Порфирьев, правда, хотел обойтись без пистолета, все предлагал ножом ограничиться или чем тяжелым, Порфирьев — он жлоб еще тот, за копейку удавится. Но тут уж Андрей настоял: пистолет надежнее. Как чувствовал, наверное, что он ему может еще пригодиться.
Одним словом, осталось только дождаться того дня, когда кредит будет получен. И Андрей дождался. Антон сам ему сказал заранее, что совещание будет в офисе. Собирался обсуждать, как работать по-новому. Дур-рак! По-новому! Все равно бы все по-старому было. Не умеет он, Антон, по-новому-то, не умеет! По-новому — это так, как он, Андрей, предлагал. А Антон Андрея в этом смысле слушать не хочет. Трус он! Просто трус! Одни слюнтяи вокруг! И Порфирьев такой же! Правда, жадный. У Антона и этого нет. Жалко, в общем-то, Антона, неплохой он парень. Но обратного хода нет, что решено, то решено. Сам выбрал. Так что никакой жалости. Слово-то какое — «жа-алость». Само слово противное. Андрей такого слова не знает и знать не хочет. Вычеркнуть его нужно совсем, вы-черк-нуть.
Эх, Антон, Антон! Вот был ты весь такой хороший, весь такой положительный — а что толку? Что толку-то теперь в этом? Теперь все станут считать, что ты гад, подлец, сволочь, друга своего Данилова кинул, бабки прикарманил, фирму бросил и свалил? Здорово, а? Здорово над тобой судьба посмеется! Все осторожничал, хотел чистеньким быть? Не вышло!
Порфирьев заехал за Андреем, как и было условлено, около восьми вечера. Было уже достаточно темно, а пока провозятся с Антоном, и того позднее. Так что все шансы у них на успех. Главное, побыстрее все это сделать, побыстрее. Черт, руки опять дрожать начали… Все врачи! Ладно, ладно, нужно просто успокоиться, успокоиться нужно и расслабиться на время. Вот принять граммов сто — и порядок. Но нет, нельзя. Пока нельзя. Закончим все, тогда можно. Тогда и больше можно. Тогда все будет можно. Да не дрожите же вы, суки, с ума же можно сойти!
Сердце колотилось так, что Андрею казалось — сейчас гаишники услышат этот стук и остановят машину. Ну и что? Ну и остановят, их право. У него же на лице не написано, что он едет Антона Чеснокова убивать. Никто же не знает, что он и… О черт, руки эти ходуном уже просто ходят! Нет, успокоиться нужно, необходимо просто. Только вот как? Порфирьев этот сидит рядом с тупым лицом своим. Взгляд у него как у дебила. Да ладно, черт с ним, с этим Порфирьевым, скоро он с ним распрощается навсегда! Сегодня бы только пережить, скорее бы все прошло. Ага, вот, кажется, подъехали уже…
