отодвинув назад стул, вскочил и вытянулся в струну начальник следственного отделения, — Честное слово, я вас очень хорошо понял! — скрывать обуявший его животный страх он даже не пытался.
— В ближайшие дни в дела Корнеева не лезь! — продолжал отливать в граните, в бронзе и в чугуне свои рубленые фразы Дергачев, — Просто забудь, что он структурно твой подчинённый! На ближайшую неделю Корнеев процессуально независимое лицо даже для тебя! Считай, что он выполняет мои особые поручения! Понял меня, майор?
Дождавшись, когда взбледнувший Данилин послушно дёрнет подбородком, он продолжил уже более спокойным и не таким громким голосом.
— Если узнаю, что путаешься у него под ногами или, если каверзу какую-то решишь ему учинить, я тебя местами с Алдаровой поменяю! Или с Зуевой! Ты не сомневайся, майор, со следственным Управлением я этот вопрос решить сумею!
Оглядев своего начальника следствия, который стоял ни жив, ни мёртв, подполковник Дергачев остался доволен произведённым на подчинённого впечатлением.
— Свободен, майор! — уже почти совсем нормальным тембром отпустил он Данилина, — Иди, работай и помни, что я тебе сейчас сказал!
Не обращая внимания на медленно отмирающего Алексея Константиновича, Дергачев наклонился и достал откуда-то снизу располовиненную бутылку коньяка. Забыв про хорошие манеры, выдернул зубами пробку и набулькал до половины стакан с остатками остывшего чая. Как водку употребив благородный напиток, он совершенно по-пролетарски занюхал его тыльной стороной ладони.
— Чего ты застыл, работай иди! — напомнил Василий Петрович Данилину о его служебных обязанностях и убрал бутылку обратно куда-то вниз.
Беглый бэх.
От работы меня отвлекла Антонина. В кабинет она, по своему обыкновению, вошла без стука. На правах бывшей или всё еще потенциальной невесты, очевидно. Подойдя к столу, она молча и без приглашения уселась за стол Иноземцевой и вперилась в меня своим фирменным подозрительным взглядом.
В такой ситуации начинать разговор первым было бы большой глупостью. И я решил не отвлекаться от общественно-полезной, хоть и не совсем созидательной работы.
— Меня Алексей Константинович послал! — первой не выдержала Тонечка и снова многозначительно умолкла.
— Ну послал и послал, бывает! — посочувствовал я девушке, — Не ты первая, не ты последняя! — взялся я успокаивать её нехитрыми штампами начинающего психотерапевта, — Ты, главное, не грусти! А то сиськи не будут расти! — как-то сама собой вырвалась из памяти пошлость двадцать первого столетия.
Тонечка, не ожидавшая подобного пассажа, обеспокоенно обеими пригоршнями мацнула свои титьки. Которые, надо сказать, были у неё примерно третьего номера или малость поменьше.
Быстро опомнившись, она, покраснела и сложила руки перед собой на стол. Как примерная пятиклассница. Еще через секунду, окончательно пришедшая в себя Антонина уже нешутейно костерила меня. Без всякого стеснения называя хамом и мерзавцем.
— Ты чего сюда припёрлась? — не желая слушать гнусные поношения и инсинуации в свой адрес, поинтересовался я, — Если для того, чтобы безосновательно оскорблять меня, то встала и вышла вон отсюда! — ленинским указующим жестом ткнул я ей в дверь.
Антонина запнулась и умолкла. С минуту она пыталась меня загипнотизировать своими злыми глазищами, но и в этом она не преуспела. Я продолжал смотреть на неё, демонстрируя её своё полное пренебрежение.
— Меня Данилин прислал, чтобы я тебе сообщила насчет вечерней оперативки! — переломив свою гордыню, сдалась она. — Можешь, начиная с сегодняшнего дня, всю следующую неделю на оперативки не ходить! — выпалила Антонина, даже из её уст, дико звучавшую крамолу.
Сказать, что я удивился, это значит, не сказать ничего. У меня даже закралось сомнение, не пьяна ли девушка! Не хлебнула ли она красного? Или же она пытается мне таким образом отомстить за моё стойкое нежелание связать себя с ней узами брака?
— Ты, душа моя, говори, да не заговаривайся! — приглядываясь повнимательней к волнам эмоций, блуждающим по лицу Тонечки, высказался я, — Как это не ходить на оперативки⁈ Подставить меня хочешь?
— Да ну тебя! — грациозно поднявшись из-за стола, направилась на выход, зазывно покачивая бёдрами Антонина. — Нужен ты мне очень, чтобы тебя подставлять! — фыркнула она, не оборачиваясь.
Провокаторша ушла, а я погрузился в раздумья. Мадемуазель Тонечка еще та интриганка, но она не настолько беспредельная авантюристка, чтобы гадить вот так, влобовую. С другой стороны, кто может понять загадочную женскую душу? Особенно, если она считает, что её обидели? И, если так совпало, что на её женском календаре в этот момент не самые позитивные дни.
Короче, когда подошло время, я закрыл в сейф бумажки и добросовестно поплёлся по коридору, чтобы предстать пред ясные очи начальника следствия.
Когда я заходил последним в кабинет товарища майора, то заметил, как перекосилось его лицо. Произошло это именно в ту секунду, когда он меня увидел.
— Антонина! — всё с тем же непростым выражением на лице, заорал Данилин в еще не закрытую мною дверь. — Зайди!
Я шагнул в сторону своего стула, а вместо меня из-за двери материализовалась Тонечка. По тому, как она переминается с ноги на ногу и ёрзает лицом, было заметно, что чувствует она себя крайне неуютно.
— Ты передала Сергею Егоровичу то, что я сказал? — огибая меня взглядом, злобно вопросил майор свою посыльную.
— Передала! — быстро закивала головой та, — Всё, как вы велели, передала, Алексей Константинович! Слово в слово!
— В чём дело, Сергей Егорович? — через силу встретился со мной взглядом мой начальник. — Можете быть свободным! До конца следующей недели я вас освобождаю от посещений оперативных совещаний! — с большим облегчением отвернулся от меня в сторону окна Данилин, после того, как произнёс последние слова.
Я обвёл глазами притихших сослуживцев в надежде увидеть на их лицах хотя бы малую часть интересующей меня информации. Но тщетно! Почти все коллеги, за исключением трёх-четырёх, так же, как и майор, предпочли отвернуться или опустить глаза. Скорее всего, они и сами терялись в догадках.
— Есть, быть свободным, товарищ майор! — отреагировал я, не перебарщивая с подобострастием. Дабы в воспалённый разум начальника не закралась мыслишка, что я таким образом над ним глумлюсь.
После чего, уже не глядя на коллег, обошел Антонину и быстро покинул следственную Голгофу Октябрьского РОВД.
Теперь я, как мне представляется, понимал, что происходит с моим руководством. Не так уж незаметна причинно-следственная связь между сегодняшними посещениями дергачевских чертогов. Моим и данилинским визитами. Да и хрен с ним, главное, из этого нервического водевиля можно и нужно выжать максимум бонусов и преференций.
Взяв из сейфа кое-какие бумажки, я покинул здание Октябрьского РОВД. Проверился на всякий случай. Для чего зайдя в аптеку на углу, пришлось там почти десять минут поизучать ценники на витринах. После чего, загрузившись в никитинскую шестёрку, выдвинулся в сторону его гаража.
Машину на этот раз я оставил не в соседнем дворе, а в том, который через дорогу. После чего, перейдя проспект, начал неторопливое движение по «улитке», с каждым витком сокращая радиус до гаража «колбасника».
Обнаружить что-либо подозрительное, мне не удалось. Оно и понятно. Если здесь работает профессионалы из «седьмого цеха», то обнаружить их шансов у меня немного. Тем более, не имея на теле даже «щекотильника», реагирующего на УКВ-переговоры топтунов.
Однако, еще не вечер и до назначенного времени почти два часа. Значит еще какое-то время будем бить ноги. Вот только сначала нужно ненадолго заглянуть в никитинский гараж. Я давно уже усвоил, что самые удачные и эффектные экспромты получаются после тщательнейших расчетов и множества пошаговых их репетиций.
В гараже я задержался не более, чем на двадцать минут. Судя по так и стоявшим на верстаке золото-валютным запасам, второго комплекта ключей у Никитина действительно не было. Тщательным образом заперев калитку в воротине на оба замка, я быстро покинул место будущей встречи. Изменить которое, до двадцати ноль-ноль уже не получится.
Целый час я наматывал круги, запахнувшись в серую фланелевую хламиду пенсионерского стиля, которую специально приобрёл по пути сюда от райотдела. Почти восемь рублей убытков, но зато это чудо советского легпрома, вкупе с лоховской кепкой и слабо-диоптрийными очками, делали меня другим. Кем угодно, но не лейтенантом Корнеевым.
Контрнаблюдение за объектом «Гараж» я обнаружил за тридцать четыре минуты до оговоренного времени. Осуществлялось оно вопиюще непрофессионально. Из чего в моей голове спроецировался вывод об отсутствии квалифицированных и по-настоящему доверенных кадров у спёкшегося бэха. Если бы у майора Никитина был хотя бы один толковый фискал или внештатник, было бы иначе. Он бы эту, разодетую в дорогие разноцветные тряпки профуру, к своему оперативному мероприятию не привлёк.
