Азизов поджался, и глаза его сузились.
— И я прошу тебя, Тимур, не играй в старика Мюллера из «Семнадцати мгновений», — сказал Корсаков, и Азизов неожиданно расхохотался, смеялся долго, потом сказал:
— Хорошо, что ты не в бизнесе, Игорь. Больших высот достиг бы, забрался бы на самый верх, а тут и так тесно. Ну ладно. Давай всерьез. Ты, конечно, понимаешь, что просто за твои литературные таланты я бы такие деньги не предложил. Я ведь долго и серьезно изучал те два дела. Не надо пояснять — какие?
— Я тебе и сам поясню: дело о якобы «внуке Николая Романова» и дело о «заговоре Ягоды», — перебил Корсаков, чтобы не отдать всю инициативу собеседнику. — Меня эти два дела, честно говоря, уже достали. Все о них говорят, будто я в жизни ничего больше не сделал.
— Понимаю, только не ожидай, что я буду тебя утешать, — серьезно проговорил Азизов. — Хочешь спокойствия — иди в какую-нибудь районную газетенку и пиши о талантах местного начальства. Мы с тобой сами выбрали свои пути, значит, сами перед собой и отвечаем. Но не это главное. Об этих двух делах, Игорь, я узнал все, что возможно, и из разных источников. Так сказать, просмотрел тебя максимально подробно.
— Даже так?
— А как же? Большими деньгами оплачивают только большие заботы. Короче, мне нужны твои связи с чекистами, Игорь, но без всяких там «покровительств» и «экономических безопасностей», понимаешь? Мне от твоих знакомств с ними нужно одно! — Он замолчал, пристально глядя на Корсакова. Потом спросил: — Догадываешься, что именно?
Корсаков молчал, и Азизов продолжил:
— Ойлун ведь сказала, что в тридцатые, а может, и раньше, у них отняли родовые записи, свитки, в которых было зафиксировано многое об истории их рода!
Корсаков достал сигарету, закурил. Пожалуй, все сложилось так, что можно было последовать совету Валеры Небольсина и лавировать.
— Это хорошо, что ты так четко формулируешь, — признался Корсаков. — Мне проще ответить. Никаких моих связей с чекистами не существует.
Он увидел протест на лице Азизова и попросил:
— Погоди. Дело в том, что эти связи были не моей инициативой, понимаешь?
— Поясни, — потребовал Азизов.
— Поясняю, — согласился Корсаков. — На темы, которые тебя заинтересовали, я выходил сам, без каких-либо заказов или подсказок. Хочешь — верь, хочешь — не верь. Задача возникала как будто сама по себе. Ну, в самом деле мне просто было интересно, и я шел по следу, иногда даже вслепую, тыкаясь в разные стороны. Впрочем, это все лирика. Важно, что эти люди подходили ко мне на каком-то этапе. Сейчас-то я думаю, это были как раз те моменты, когда я, с их точки зрения, готовился пойти не тем путем, который им нужен, или вообще собирался отступить.
— И они тебя подталкивали в нужном направлении?
— И подталкивали, и поддерживали, чем могли.
— Чем, например?
— Иногда просто подсказками. Например, на человека, который мне здорово подсобил в деле «императорского внука», мне помогло выйти якобы случайно забытое письмо, представляешь?
Азизов молчал, внимательно глядя в глаза Корсакову.
— То есть ты хочешь сказать, что сам ты на них не выходил?
— Я не «хочу сказать», а уже сказал, если ты услышал.
— Ну да, ну да, — закивал Азизов, — и у вас не было никаких каналов связи?
— Ты не хочешь меня понять, Тимур, — повторил Корсаков. — Это не я их использовал, а они меня. Следовательно, им и не нужно было, чтобы я мог их найти по собственному желанию.
— И ни у кого из них ты дома не бывал?
Вопрос, конечно, неприятный, подумал Корсаков. Если Ганихин в самом деле так усердно собирал сведения, то мог узнать о том, что Корсаков несколько раз бывал у Александра Сергеевича Зеленина, старого чекиста. Правда, Зеленин умер и данный факт можно использовать, но что-то мерзкое присутствовало в этом, заключил Корсаков, и решил напасть:
— А ты часто бываешь дома у чекистов, с которыми есть общие дела?
— Ну, пожалуй, ты снова прав.
Время собирать камни, решил Корсаков. Не сидеть же все время, опасаясь Ганихина.
— И вот что еще, Тимур, если ты во мне сомневаешься, то задай вопрос в лоб, а не поручай все эти игры Ганихину. Все-таки мы — взрослые люди.
Азизов насторожился:
— Ты о чем? Какие «игры Ганихина»?
Ага, схватил! Теперь не спешить, пусть поведется всерьез.
Корсаков закурил, сделал несколько затяжек.
— Не знаю, как начать.
— Не мальчик, думай.
— Такие вещи неприятно говорить, но еще неприятнее — слышать.
Корсаков еще раз глубоко затянулся, Азизов рукой разогнал табачный дым.
— Тимур, ты давно знаком со своей Ойлун?
Лицо Азизова резко заострилось, глаза превратились в крохотные щелочки. «Убьет ведь, блин», — промелькнуло в голове у Корсакова, но отступать уже было некуда, и он начал первый:
— А мы с ней учились на одном факультете…
— И?! — звенел голос Азизова.
— Ну что «и»? Студенты… красивая девчонка… неглупый парень…
— И?!
— Ну что ты «икаешь»? Чего ты не понимаешь? Мы были… ну… партнерами… — выдавил наконец Корсаков.
— Когда? — свистел голос Азизова.
— Ну… тогда… лет пятнадцать назад…
— А сейчас? — Голос стал еще выше, почти фальцет.
— Что «сейчас», Тимур? Ты хоть слушал меня?
Азизов замолчал, откинулся на спинку стула, закрыл глаза. Наступила долгая пауза, и Корсаков не мог ее нарушить.
Наконец Азизов сел прямо. Лицо его снова было совершенно спокойным.
— То есть ты сообщаешь мне, что пятнадцать лет назад спал с Ойлун?
— Да.
— То есть, по-твоему, она должна была с детства сидеть в темной комнате и ждать, пока небо приведет меня к ее дверям? — В голосе Азизова начал звучать смех. — Игорь, да ты с ума сошел! Я и сейчас не всегда знаю, кто ее очередной любовник.
Азизов улыбался.
— Пойми, Игорь, я занят сутками, а она — молодая и очень сексуальная женщина, поверь мне!
Потом Азизов засмеялся искренне
