и свободно:
— Господи, кому я говорю о ее сексуальности!
Внезапно он прервал смех:
— А почему это ты вдруг увязал свои шашни с Ойлун и Ганихина?
Рассказ Корсакова он выслушал молча, с неподвижным лицом.
— Вряд ли ты выдумал, — будто размышляя, проговорил он, когда Игорь замолчал. — Значит, он хочет получать всю информацию?
— Именно.
— Ну и что ты ему рассказал?
— Видишь ли, Тимур, Ганихин НЕ МОЙ заказчик!
— Не кричи, не кричи, слышу я тебя, — попросил Азизов, скорчив жалобное лицо. — И ты говоришь, тебе он сам сообщил, что не все рассказал мне?
— Ну а ты знал хотя бы о том, что мы учились в одно время и на одном факультете с Ойлун? Вижу, не знал. Ну, и насчет… романа, кажется, тоже. Вот и прикидывай.
— Ну да, ну да, — закивал Азизов.
Видимо, у него была такая привычка реагировать в состоянии глубокой задумчивости.
— Хорошо, — хлопнул он в ладоши, будто пробуждаясь. — Давай сделаем так: ты сейчас в позитиве расскажешь мне все, что сделал за это время: от того момента, как я тебя в Казани передал Ганихину, до того момента, как он тебя начал шантажировать.
Слушал Азизов, ни разу не перебив и не делая никаких записей, но можно было понять, что слушает он чрезвычайно внимательно и сосредоточенно. Едва Корсаков замолчал, он уточнил:
— Все?
— Да.
— Тогда у меня есть вопросы, если позволишь.
И конечно, не дожидаясь «позволения», спросил:
— Вот скажи мне, что же такого он узнал, что сразу так обострил ситуацию?
— Не понял, — искренне признался Корсаков.
— Ну, что тут непонятного? Я тебя ему вручил, дал четкую инструкцию: помогать и контролировать в смысле обеспечения твоей безопасности. Ты занят делом, он выполняет мои инструкции и вдруг ни с того ни с сего требует ему отдать что-то такое, о чем ты, по твоим же словам, не имеешь понятия. Я ничего не переврал?
— Нет, — подтвердил Корсаков и задумался.
В самом деле, ему и в голову не пришло, что могло обеспокоить Ганихина до такой степени, что он начал шантажировать так откровенно.
— Второе, — продолжил Азизов. — Ганихин не дурак, он дальновиден, это я знаю точно. Сомневаюсь, чтобы он не смог предусмотреть такой вариант, когда ты рассказываешь все мне. И он прекрасно понимает, чем рискует, если я все узнаю. Поправь, если видишь ошибки в рассуждениях.
— Не вижу, — ответил Корсаков. — Но то, что было, — было.
— Да понимаю я, — досадливо поморщился Азизов. — Понимаю, но от этого не проще.
Корсаков тоже разумел, что сомнения Азизова обоснованны и подрывают его, Корсакова, позицию в этой истории. Что-то неясное в ней могло оказаться признаком серьезной опасности. Игорь снова и снова шаг за шагом повторял все, что было в Казани. Дорога из аэропорта — завтрак — встреча с Суторминым — прогулка по городу — встреча с Афониным — ужин — встреча с Ганихиным — ВСЁ!
Что-то промелькнуло в подсознании, какая-то нелепица, глупость, мелочь! Что-то было крохотное, но заметное, выделяющееся из общего ряда событий.
— Пуховик! — шлепнув ладонью о столешницу, воскликнул вдруг Корсаков.
— Сдурел, что ли? — вздрогнул Азизов. — Бредишь?
— Нет, Тимур, не бред это, хотя и близко к нему, — усмехнулся Игорь. — Понимаешь, за мной там следили.
— Кто?
— Откуда я знаю? Это надо у Ганихина спросить, он ведь должен был за мной присматривать. Он же там не один был?
— Не один, конечно. Ты можешь толком отвечать?
— Во-первых, я тебе ведь рассказывал о результатах, но не рассказывал, что в Казани Сутормин, который продал рукописи, посоветовал мне повидаться еще с одним человеком. Вот, ожидая этого человека в кафе, я и увидел этот пуховик.
Дальнейший рассказ не успокоил Азизова, а, казалось, еще больше встревожил.
— И Ганихин решил, что этот «пуховик» был твоим контактом?
— Во всяком случае, больше не было ничего такого, что могло бы его насторожить, — ответил Корсаков.
Азизов помолчал, потом поднялся, сделал несколько шагов, повернулся к Корсакову:
— Вот что, Игорь, о нашем разговоре Ганихину ни слова. Вообще, веди себя так, будто ничего не произошло со времени вашей беседы. Сейчас тебя отвезут домой, никуда сегодня не ходи, а утром я тебе позвоню. Это для твоей же безопасности. Сейчас я предупрежу ребят.
Вернувшись, он спросил:
— Ну, так что? Если нет результата в Казани, значит, снова в Питер?
— Зачем? — удивился Корсаков. — Если бы я знал, где искать, а так…
— Ну, и что делать? Где искать эти свитки?
— Вот я и хочу это понять. Ты не забывай, что главная моя задача — диссертация Ойлун, — улыбнулся Корсаков, поднимаясь.
Он ехал домой в солидном мерсе, раскинувшись на заднем сиденье, и просидел так до самого своего подъезда, и не знал, что Азизов вызвал своего личного специалиста по безопасности и приказал взять Корсакова под круглосуточный контроль.
Ну и, конечно, Корсаков не мог предполагать, что те, кого много раньше видел во дворе Льгов, были направлены не Азизовым.
15. Москва. 4 января
Не мог он знать и того, что в то же самое время в кабинете небольшого особнячка неподалеку от Садового кольца точно так же пили кофе и мило беседовали Небольсин и еще одна участница той неудавшейся аферы с «наследником Романовых» — Таня Серова.
Небольсин ощущал беспокойство и во время визита Корсакова, а проводив его на встречу с Азизовым, и вовсе не находил себе места. Ситуация осложнялась еще и тем, что, прекрасно понимая, кто мог бы ему помочь, рядом с кем нараставшая тревога стала бы превращаться в череду вариантов, а потом и вовсе вылилась бы в программу действий, но сам себе боялся в этом признаться. Разве допустимо в его-то возрасте вдруг начать открыто ухаживать за женщиной?
Небольсин долго перебирал все аргументы, легко доказывая, что так делать нельзя, а потом принял простое решение, набрал номер Серовой и искренне обрадовался,
