class="p1">Выбравшись из собственных мыслей, он дотронулся до кармана, проверяя на месте ли таблетки, и, убедившись, что всё в порядке, спокойно сел обратно в кресло. Через минуту Глория вернулась с двумя бокалами и бутылкой французского шампанского. Виноградов взял у неё бутылку, предложив поухаживать за ней. Было видно, что она потрясена галантностью и обходительностью клиента. В основном никто не воспринимал её как женщину, а клиент просто использовал её тело для воплощения своих фантазий. Глория заняла соблазнительную позу в белоснежном кресле, с вышитыми золотыми нитями цветами. Пеньюар соскользнул с её плеча, обнажив грудь. Полковник, увидев это, зажмурил глаза и облил себя шампанским.
— У вас ночнушка упала, — сказал он, не поднимая глаз.
— Ничего страшного, — она слегка взмахнула рукой.
Полковник протянул ей полный бокал.
— За знакомство, — сказал он, разглядывая пузырьки в бокале.
— Надеюсь, оно будет продуктивным, — пропела она, и звон хрусталя приглушил её голос.
Минуту они молча пили шампанское. Полковник старался не поднимать глаз с пола, а Глория, наоборот, не сводила с него взгляд.
— Вы не могли бы принести мне стакан воды, — сказал полковник. — Всегда после шампанского хочу пить.
«Что за чушь я говорю!» — подумал он.
— Конечно, сейчас принесу.
Убедившись, что она вышла из комнаты, полковник достал из кармана заранее подготовленные таблетки снотворного и кинул ей в бокал. Заснув палец в шампанское, он быстро перемешал его, полностью растворив лекарство.
— Пожалуйста, — она протянула ему стакан с водой.
— Спасибо, — полковник выпил до дна и снова взял в руку шампанское. — За вас, прекрасная Глория. Вы, как яркая звезда, освещающая путь усталым ночным странникам. Глория, мне очень интересно узнать историю вашей жизни.
Улыбка исчезла с её лица, как осеннее солнце на закате, резко скрывающееся за горизонтом. Мгновение — и мрак.
— Я думаю, это не лучшая идея, — её глаза потухли, а голос перестал звенеть. — Тем более нам нельзя рассказывать о прошлой жизни.
— Вы выросли в детском доме? — резко спросил полковник.
— Откуда вы знаете? — она выпрямилась на стуле и запахнула пеньюар.
— Просто предположил, — пожал плечами полковник, решив не выкладывать сразу все карты на стол. — Думаю, у вас была нелёгкая судьба, раз вы решили заняться таким… тяжёлым ремеслом…
Глория пристально посмотрела на Виноградова, очевидно, размышляя, как ей быть дальше.
— Как вас зовут?
— Глория…
— Нет, как вас назвала мама?
— Оля, — тихо сказала она. — Я никогда не видела свою маму. Она отказалась от меня ещё в роддоме. Потом был дом малютки, потом детский дом, а потом свобода…
— Разве это свобода?
— В какой-то степени, да. Я ненавидела детский дом. Там нет любви и ты никому не нужен.
— А сейчас вы нашли любовь?
Она бросила на него испытующий взгляд.
— Почему вас это интересует? Мужчины приходят ко мне не за разговорами, а за фантазиями.
— Не знаю. Просто мне сегодня хочется с кем-нибудь поговорить, а вы, Ольга, приятный собеседник.
Тень улыбки проскользнула по её фарфоровому лицу.
— Вы никогда не думали бросить эту работу? — он обвёл взглядом её кукольный домик.
— Всё не так просто… Я не могу об этом говорить, — она сделала глоток шампанского. — У вас есть коварный план напоить меня и узнать все мои тайны? — она наблюдала, как полковник подливает шампанское ей в бокал.
— Ни в коем случае. Просто у меня сегодня такое настроение.
Ольга начала тереть глаза.
— Голова раскалывается.
«Снотворное начинает работать, нужно действовать быстрее», — подумал он.
— Ольга, давайте так, — он наклонился к ней поближе. — Я очень богатый человек. Настолько богатый, что могу купить все членские карты ваших клиентов, поставить в центре холла золотое кресло и быть единственным вашим посетителем. Но сегодня я просто хочу поговорить с вами. Я люблю слушать истории людей и даже помогать им. И сегодня я хочу помочь вам.
— Что вам от меня нужно?
— Расскажите мне о вашей жизни. Сегодняшней жизни. Как вы работаете? А за приятную беседу я заплачу вам десять тысяч долларов.
— Сколько?
— Десять тысяч. Или это мало? Сколько вы здесь зарабатываете?
— Почти ничего. Хотя нам обещали огромные деньги.
Полковник почувствовал, что ему удалось сдвинуть гору с места. Изрезанная душа Ольги требовала покаяния. И вот у неё появился шанс.
— Когда меня пригласили работать в клуб администратором, я даже не предполагала, кем я стану. Мне обещали золотые горы, но я оказалась на развалинах, как только переступила порог этого клуба. Я сначала не могла поверить, что меня взяли в рабство. Я думала, что такое бывает только в фильмах! — её рваное сердце трепетало от боли, а голос дрожал. — У меня забрали паспорт и все документы.
— Сколько вам лет?
— Двадцать два.
— Двадцать два… — полковник сжал зубы. — Сколько лет вы здесь работаете?
— Четыре года. Как только мне исполнилось восемнадцать и я закрыла дверь детского дома, я оказалась здесь.
— Я безумно сочувствую вам.
— Я была невинна. А через неделю пребывания здесь мою невинность продали какому-то семидесятилетнему старику за пятьдесят тысяч долларов! А потом всё как в кино, только без счастливого конца, — она закурила. Полковник последовал её примеру, достав из кармана золотой портсигар.
— На кого вы работаете?
— Я не знаю. Девочки говорят, что у этого клуба несколько владельцев. Но никто их не видел. Хотя, может, и видели, но не знали, что это они. Я знаю лишь, что для посторонних глаз — это клуб-ресторан, а для определённого списка людей — это бордель. Отбор клиентов очень тщательный. Посторонний человек попасть сюда не может. Карты выдаются только своим, и стоят они безумно дорого. Да вы и сами знаете.
— А ваши услуги оплачиваются отдельно? Или это входит в стоимость карты?
— Нет, владеть картой — это одна цена, а наше присутствие — другая.
— И во сколько мне обойдётся часовой разговор с вами? — улыбнулся полковник.
— Все зависит от ваших желаний. Чем сквернее ваши мысли, тем выше цена. Мы должны выполнять абсолютно все просьбы клиента, в этом и есть особенность нашего заведения. Понимаете, любые! Вы даже представить себе не можете, что творится в их головах. Там живёт дьявол!
Полковник крепко затянулся сигаретой, стараясь задавить боль в сердце.
— Через месяц пребывания здесь я захотела покончить жизнь самоубийством, но не смогла. Мне стало страшно. Я очень люблю жизнь, хотя она никогда не была ко мне благосклонна.
— Вы не думаете, что вас ищут родные?
— Нет. У меня никого нет. А как только дверь детдома захлопнулась, в ту же секунду про меня забыли. Меня некому искать, — она встала с кресла. — Можно, я прилягу. Ужасно кружится голова и хочется
