как мы заговорили. Как меня испугали. Да у меня в заначке от предыдущих расследований 80 косарей в рублях лежит. Не пропаду, если они не заплатят мне положенные 400 долларов. Хотя где они такие деньги возьмут? Учитывая, что профессора собираются спровадить на пенсию, Фалин с Лизой разведется, а она ни дня не работала.
Профессор от страха взял дочь за плечи и начал гладить по ним, словно успокаивая.
– Лизочка, ты, пожалуйста, пойди чаек сделай? – нежно попросил Смазов свою дочь.
Девушка тут же успокоилась и ушла. А я поняла, что он специально спровадил дочь, чтобы мы могли только вдвоем поговорить.
– Татьяна, – полушепотом сказал он мне, близко подойдя. – Я догадываюсь, о чем вы говорите, по поводу патроната школы. Но! – профессор поднял указательный палец. – Я делал это ради дочери. Поймите, я для дочки ничего не пожалею, я желаю ей счастья.
– И считаете нормальным шантажировать учителей и то, что Лиза может не знать элементарных вещей? – спросила я с ехидством и раздражением.
– Ну каких элементарных вещей, о чем вы? Татьяна, вам сколько лет? Когда вы в школе учились?
– Мне двадцать семь, – ответила я.
– Ну вот! Если вы посмотрите школьную программу, то очень удивитесь, как она изменилась по сравнению с тем, что вы в детстве проходили!
– Я не понимаю, вы намекаете на то, что не нужно учиться? – спросила я, раздражаясь еще больше от мыслей профессора (!).
– Нет, я считаю, что не нужно засорять мозг детей лишними вещами. Зачем Лизочке такие предметы, вроде химии или физики? Да даже та же геометрия? Ну не выучила она теорему Пифагора, и что? Трагедия вселенская? Ей в будущем это не понадобится! – тихо кричал и тараторил Смазов. И это говорит профессор, автор многочисленных статей и исследований! – Моя девочка химиком, биологом или физиком становиться не собиралась, ей эти предметы на фиг были не нужны. Английский она неплохо знает. Французский или немецкий ей зачем? Она же не переводчиком собирается работать, и у нее на телефоне установлен специальный переводчик! А если захочет изучить, то только тогда, когда ей нужно.
Я кусала нижнюю губу, чтобы не улыбнуться и не засмеяться от такой наивности взрослого (вроде бы) мужчины.
– Я хотел, чтобы у моей девочки было нормальное детство и молодость, и делал для этого все возможное, – продолжал профессор. – Я видел других детей в школе и даже в институте, и у меня ощущение, что все родители просто соревнуются, чтобы доказать, что их ребенок самый умный, по всем предметам ас. А у детей, между тем, психика расшатывается от такой гонки. Будь моя воля, я бы сделал так, чтобы Лиза была на домашнем обучении, но ей же нужно общение – она очень общительная и дружелюбная девочка. И посмотрите, как Лизочке повезло: нашла замечательного богатого человека и вышла за него замуж – о таком зяте я мечтать не смел! Лизочка с ним как у Христа за пазухой: работать не надо, если что-то сломалось – мастера вызовут, и он все починит. К чему тут биология, физика или химия? Или та же история, хоть я люблю этот предмет, но моя дочь – ненавидит, ну не может она запомнить все даты и имена правителей. А ее мнение и желания я уважаю.
– А почему же она с вами в квартире, а не у замечательного мужа? – ехидно спросила я, раз он считает, что зять у него золотой. – Я ведь рассказала ему истинную причину выкидыша.
– Ну… Лизочка мне не говорит, – профессор пожал плечами. – Кажется, они… поссорились, наверно. Ну бывает такое иногда у супругов, тем более ввиду нынешних обстоятельств. Наверно, Николаю было очень неприятно узнать истинную причину выкидыша.
Ну как ребенок, честное слово, а еще профессор – не понимает, что родная дочь уже дурит его. А вообще, тут налицо слепая любовь к ребенку: «Лизочка», «моя девочка», объятия, все время нежный тон. Видимо, когда пятилетняя Лиза потерялась по безалаберности (?) матери, профессор пережил шок и психологическую травму, вот с той поры он готов любые капризы дочери исполнить. В том числе заставить преподавателей ставить ей хорошие оценки просто так. За красивые глаза.
Глупость, конечно. Говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад; Смазов именно этим занимается, только дорогу в ад строит дочери.
Лиза в этот момент вернулась с подносом с чайником, чашками, печеньем и конфетами.
– Что ж. На этом прощаюсь с вами. Но мы еще встретимся, – почти задорно сказала я.
И услышала, как Лиза недовольно цокнула.
Я направилась в прихожую. И услышала, как Смазов с дочерью разговаривают тихо.
– Пап, она же ненормальная.
– Ну, Лизочка, она может нам помочь. Да, она язвительная, но работает.
– Да, пап, разве нормальный частный детектив будет пользоваться гадательными костями? – возникла пауза. – Да-да-да! Ладно бабка какая-то старая, а тут девушка чуть старше меня.
– А зачем ей эти кости?
– Да хрен знает. Она повертела их и выдает: у вас есть враги, которых вы обидели в прошлом? Нормальная вообще? Это ей кости, что ли, сказали?
Опять я укусила губу, чтобы не хихикать.
– Ну прям как мой физик, такой же был долбанутый, – сказала Лиза.
– О, не напоминай мне об этом человеке. Страшный и… действительно, ненормальный.
Так, а вот мне уже интересно, чем им физик не угодил.
Пока я надевала свои туфли, Лиза подошла ко мне.
– Кстати, вы того придурка, который меня вчера преследовал, арестовали? – спросила она как ни в чем не бывало. Меня, ненормальную, как она сама сказала. – А то я боюсь из квартиры уже выходить: то с лестницы толкают, то придурки какие-то преследуют.
– Нет, не арестовали, – просто ответила я, а Лиза глаза расширила от недовольства. – Он безобидный, просто безнадежно влюблен в вас.
– Я его вообще не знаю! А если он с ножом на меня нападет в следующий раз?! – возмущалась молодая «барыня». – Это будет на вашей совести и под вашу ответственность! – начала она в меня тыкать пальцем.
– Лиза, пожалуйста, не хамите мне, – широко улыбаясь, сказала я. – Я же еще веду ваше дело, с парнем тем я хорошенько поговорила, он вас больше не потревожит, а сейчас я поеду к вашей маме, расспрошу ее обо всем. Но могу этого не делать…
Специально так сказала, потому что была интересна ее реакция.
– Нет-нет, продолжайте, – сказала она быстро.
В ее голосе было слышно некоторое отчаяние и усталость: понимала, что ей уже не к кому обратиться. А ждать, когда ее опять столкнут с лестницы, ей явно не хотелось.
Довольная, я спустилась
