– Хотите часть? – предложил Тони.
– На посте не пью. И не ем.
Получив этот щелчок по носу, Тони занялся истреблением завтрака сам, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд и взведенный пистолет.
– Подлинность полотна подтвердилась. Обмен, видимо, состоится нынче вечером.
– Завсегда готов.
За едой Тони так и эдак раздумывал об ответственности. В обмен на Челлини Якову Гольдштейну были даны определенные обещания. О Хохханде сведений пока нет, но у Тони сложилось впечатление, что возвращение Гитлера заинтересует тайную израильскую организацию ничуть не меньше. Да, надо непременно сообщить Гольдштейну, заинтересованному еще и посетителями поминальной службы. Покончив с остатками эля, удовлетворенно отрыгнулся и сообщил:
– Схожу вниз за сигаретами. Вам купить? – заранее предугадывая ответ.
– На посте не курю.
– Буду через пару минут.
Похоже, девизом всякого шпиона должна быть неусыпная бдительность или хотя бы всеобъемлющая подозрительность, как доказали события последних суток. Поскольку постой в этом отеле обеспечила противоположная сторона, можно без натяжки предположить, что среди служащих есть кто-то – если не все сразу, – связанный с Роблом или Д'Изернией, доносящий обо всех звонках, сделанных в стенах отеля, а то и подслушивающий разговоры. Когда Тони вышел из «Васко» и зашагал по авенида Реформа, солнце припекало, но воздух, как всегда, был чист и прохладен. Чуть дальше по улице зазывно красовался над дверью интернациональный символ – выгнутый из неоновых трубок абрис бокала. Войдя, Тони заказал коктейль «Маргарита», получил разрешение воспользоваться телефоном, все войдет в счет, с удовольствием, сеньор. На том конце ответили далеко не сразу – обеденное время, голодные посетители, надо порезать груды мяса, – но зато ответил сам Гольдштейн.
– Кошерные деликатесы «Толтек».
– Говорит агент Х-9.
– Хоукин, мне некогда, так что покороче.
– Эй, минуточку, я ведь не обязан звонить, сами знаете. У меня есть сведения для вас. Вам известно о поминальной мессе по Адольфу?
– Весточка долетела, но было уже поздно что-либо предпринимать. Вы там были?
– Был, и Генрих тоже. Он хорошенько присмотрелся ко всем и если не забудет лица, то найдет что вам порассказать.
– У него великолепная память, ученый все-таки, мы покажем ему фотографии. Что-нибудь еще?
– Только один пустячок. – И самодовольно: – Гитлер был там собственной персоной, я с ним говорил.
– Да будет вам, у меня масса работы, некогда с вами тут шутки шутить.
– Я серьезно, Яша, честное слово! Он был там с картиной, такой старик в инвалидном кресле, и даже предложил продать мне свою акварель.
– Опять этот! За него особо не тревожьтесь, это чокнутый по имени Якоб Платц, хотя, по-моему, он такой же идиот, как старый лис. Командовал эсэсовским танковым корпусом на восточном фронте, личность скверная, но бывают и похуже. Мы наткнулись на него лет несколько назад. Очевидно, он был недостаточно большой шишкой, чтобы утащить много денег, так что прикидывается Гитлером, продает правдивые биографии журналистам, им всегда не хватает чего-нибудь жареного. Всякие такие байки из серии «жив и здоров» исходят от него. Что еще?
– Пожалуй, ничего, не считая того, что передача картины может состояться сегодня вечером.
– Желаю удачи. Не очень-то доверяйте этим шалопаям. Держите меня в курсе.
– Пока, – проговорил Тони в умолкшую трубку и повесил ее. Ну ладно, доложил, долг выполнил. Липовый Гитлер. Что ж, иначе и быть не могло. Но было бы здорово, если бы он оказался настоящим. То есть не здорово, но любопытно. Надо бы сказать Соунзу, но как объяснить, где взял информацию? Второй бокал «Маргариты» ответа не принес, так что Тони купил сигарет, заплатил по счету и направился обратно в номер. Тук-тук, тук, «Слепень» и неотступный взор неусыпного стража.
Ровно в четыре зазвонил телефон.
– Вы установили подлинность полотна? – поинтересовался голос Д'Изернии.
– Да.
– Деньги у вас?
– Да.
– Сейчас же выносите их ко входу в отель, где получите дальнейшие инструкции. – Связь прервалась, но едва Тони положил трубку, как телефон зазвонил снова. На сей раз это был Соунз.
– Мы все слышали. Ничего не предпринимайте, ждите нас.
Тони даже не взял на себя труд поинтересоваться, что за хитроумную электронику напихали в телефон, а просто наклонился, чтобы надеть туфли.
– Оно? – встрепенулся Стокер.
– Несомненно. Пора.
В номер набились буквально все, отчего возникла такая толкотня, что Стокер забеспокоился и отодвинулся к стене, спрятав чемодан за спину, держа пистолет наготове и пока обстреливая окружающих глазами. Билли Шульц направился прямиком к одному из тяжелых чемоданов, вмещавшему, как оказалось, целый арсенал – пистолеты, гранаты, шанцевый инструмент, гранаты со слезоточивым газом, термитные заряды, ножи и противопехотные мины. При их виде Стокер похлопал себя по карманам – наверняка желая убедиться, что сам снарядился не в пример лучше.
– Тридцать восьмой или сорок пятый? – осведомился Соунз у Тони.
– Вообще-то снайпер из меня плохой.
– Тогда берите сорок пятый. Чтобы остановить противника, достаточно просто попасть в него куда угодно.
– Мне оружия не надо, – заявила Елизавета Злотникова.
– Я и не собирался вам ничего предлагать.
Билли Шульц и Соунз ухитрились разместить на своих особах изрядную часть содержимого чемодана. Застегнув пиджак, чтобы скрыть округлившуюся талию, Соунз принялся по-военному четко отдавать приказания:
– Шульц, пойдете в авангарде. Я прикрываю левый фланг Стокера, чтобы не мешать его правой руке. Хоукин, тыловая застава. Дама остается здесь, но сперва я хотел бы осмотреть вашу сумочку, если вы не против.
– Против, – отрезала девушка. – Я безоружна.
– Верно, безоружны. – Не обращая внимания на протесты, Соунз быстро обыскал ее немаленькую дамскую сумочку. – Выходим.
Ради приличия Стокер спрятал пистолет в карман пиджака, не выпуская его из руки, но с первого же взгляда было ясно, что там таится. Правду говоря, их четверка излучала ауру такой враждебности, стремительно продвигаясь по коридору и вестибюлю, подобравшись, будто для броска, не упуская из виду ни единой мелочи, что все присутствующие тут же почуяли в воздухе запах грозы. В Мексике, а в штате Морелос особенно, насилие не в диковинку, так что гости поспешно удалились, а клерки вдруг обнаружили, что их ждут срочные дела в кабинетах за закрытыми дверьми. За считанные секунды в вестибюле не осталось никого, кроме Д'Изернии, с праздным видом покуривающего сигарету у входа.
– Как видите, ради успеха предприятия я предоставляю себя в качестве заложника. Если можно, давайте сядем в ваш автомобиль, и я оглашу дальнейшие инструкции.
– Шульц, машину, – одним уголком рта проговорил Соунз, ни на миг не отрывая взгляда от Д'Изернии.
Вскоре подкатил «Кадиллак». Елизавета Злотникова и Билли сели спереди, а Д'Изернию втиснули на заднее, между зловещими фигурами Стокера и Соунза. Тони досталось сомнительное удовольствие занять откидное сиденье, и он всю дорогу отирался коленями с остальными. Чемодан Стокер крепко сжал между коленей, а пистолет достал снова, нацелив его на Д'Изернию.
– На юг из города по дороге на Оаксаку, – сообщил итальянец, с виду ничуть не смущенный этой угрозой. – Надеюсь, вы не сочтете меня излишне нескромным, если я попрошу возможности ознакомиться с содержимым чемодана. Обязательная прелюдия к любым переговорам, разве вы не согласны?
– Шульц, «хвоста» за нами нет? – осведомился Соунз.
– Нет, сэр.
– Ладно. Откройте, Стокер.
С крайней неохотой представитель казначейства убрал пистолет в карман, а взамен извлек ключ с четырьмя бородками крайне сложной формы. Положив чемодан на колени, отпер его и откинул крышку Тони под нос, открыв взорам плотно перевязанные пачки зеленых банкнот. В тот же миг большущий автоматический пистолет Стокера появился снова; под его прицелом Д'Изерния вытащил одну пачку, пересчитал купюры, порылся среди других пачек, проверяя, нет ли ближе ко дну фальшивок, затем втиснул пачку обратно в денежное гнездышко.
– Все самым надлежащим образом, – провозгласил он. Стокер закрыл чемодан намного охотнее, чем открывал. – Ключ останется у меня, если вы не возражаете.
– Отдайте, – распорядился Соунз, силой приказа преодолевая явное нежелание представителя казначейства подчиниться.
Ехали целый час, то петляя и сдваивая следы, то мчась по проселкам, будто проверяя рессоры на прочность, отчего «Кадиллак» раскачивался на ухабах, будто корабль в штормовом море.
– Я лишь хочу удостовериться, что за нами нет преследования, – пояснил Д'Изерния. – А также желаю, чтобы мы оказались в назначенном месте в назначенное время только с этим автомобилем, без полиции, вертолетов или чего-нибудь наподобие.
