– Она не имеет никакого отношения к смерти Дункана, правда?
– Я думаю, Дункан сам искал смерти. Стремление это просматривалось в его поступках.
Вновь Джеку показалось, что обращается Флетч не к нему, а к некой точке, на стене или на потолке, за его спиной.
Сам Джек то и дело заглядывал в детскую. Шум и возня детей его отвлекали.
– Итак, осталось разобраться с убийством доктора Джима Уилсона. Что-то ты сегодня неважно выглядишь, Пеппи. Какой-то напуганный.
Пеппи молчал, пока Флетч разговаривал с Джеком.
Теперь же, когда его заметили, вскинул на Флетча глаза.
– Пеппи хочет кое-что тебе рассказать, – пояснил Джек. – Ему нужна твоя помощь, папа.
Флетч вопросительно смотрел на Пеппи.
Тот шумно сглотнул слюну, но рта не раскрыл. Пояснения пришлось давать Джеку.
– Как-то утром Чет пришел в конюшню на рассвете, заседлал двух лошадей и отправился с отцом на конную прогулку. Только одним утром.
– Я знаю, – кивнул Флетч.
– Когда доктор Редлиф подсел ко мне в лесу, в разговоре со мной он упомянул, что его дети никогда не ездили с ним верхом по утрам. Однако один раз Чет ездил. Тогда мне не хватило ума сообразить, что он предлагает ответ на интересующий меня вопрос. Не хватило ума спросить: «Почему?»
– Мне спрашивать? – осведомился Флетч.
– Чтобы Пеппи мог съездить в Бирмингем, штат Алабама, и привезти Чету канистру с газом.
– Я не знал, что это такое, – наконец-то подал голос Пеппи. – Не знал, для чего. Не знал, что в канистре газ, который может кого-то убить. Название у него длинное. Чет написал его на листке. Канистру он заказал на мое имя, я выяснил это лишь после того, как приехал в Бирмингем.
– Этот листок у тебя сохранился? – спросил Флетч. – На котором Чет написал название газа?
– Да. Я нашел его, когда Джек сказал мне, что доктор Уилсон умер, надышавшись ядовитым газом. Он у меня в коттедже.
– Это хорошо. Ты дашь в суде свидетельские показания против Чета?
– Да, сэр.
– Вот видите? Чет тоже стремился к самоуничтожению. Ума-то ему не занимать. Он мог сдать экзамен на адвоката, мог сообразить, чем чревата записка с названием смертоносного газа, написанная его почерком, отданная Пеппи. Однако он ее написал. – Флетч поднялся, взглянул на Джека: – Думаю, сэр, больше я ничем помочь не смогу.
– Вроде бы ты собирался дождаться Шану, – напомнил Джек. – Защитить…
– Шана стоит позади тебя, – ответил Флетч. – С ножом в руке. Давно стоит.
Джек обернулся.
В черных шортах, белой рубашке и кроссовках Шана стояла за его спиной. С большим разделочным ножом в руке.
Ее иссиня-черные волосы растрепались.
Широко посаженные черные глаза смотрели в никуда. Или в собственную душу.
– Думаю, она хочет, чтобы ты взял у нее нож, Джек, – продолжил Флетч. – Мисс Шана пришла сюда с намерением что-то сделать. Слушая нас, она подошла к тебе. Мне представляется, ей уже не хочется делать то, что она наметила.
Джек взял нож, не встретив ни малейшего сопротивления.
– Извини, что втянула тебя в это дело, – сказала она. – Это твой отец? Тогда почему?..
– Почему что? – переспросил Джек.
Но больше Шана не произнесла ни слова. Ни тогда, ни потом. От нее ничего не могли добиться ни полиция, ни адвокаты зашиты, ни врачи, ни суд, ни специалисты клиники, в которую ее поместили. Шана Штауфель замолчала навсегда.
– Куда поставить чемодан? – Флетч в замешательстве оглядывал двухместную, синюю, с откидным верхом «Миату» Джека.
Флетч попросил Джека встретить его в четыре часа дня у парадного входа особняка Виндомии.
– А что ты тут делал с таким большим чемоданом? – спросил Джек.
– А в чем, по-твоему, я привез смокинг?
Дорожная сумка Джека стояла в узком зазоре между корпусом и спинками сидений. Он полагал, что там хватит места и для второй.
Когда Джек подъехал к особняку, он кишел людьми. Полицейские в форме и в штатском. Газетчики. Репортеры с телевидения. Операторы. Чуть в стороне, в одиночестве, привалился к стене Пеппи. С бутылкой пива в руке.
– С тем же успехом ты мог приехать за мной и на велосипеде. – Флетч стоял у дверцы со стороны пассажирского сиденья.
– Ты пообщался с лейтенантом Корсо? – спросил Джек. – Он все понял?
– Да. – С чемоданом в руках Флетч уселся на пассажирское сиденье. – Теперь я с уверенностью могу сказать: простейшие факты Корсо воспринять может. Хотя на это уходят часы.
Джек помахал рукой Пеппи.
Пеппи ответил тем же.
– Джек! Джек Фаони! – К «Миате» подбежал телерепортер, которого Джек где-то видел. – Что ты тут делаешь? Если ты здесь, почему прислали меня?
– Понятия не имею, – ответил Джек.
– Ты готовишь материал? – спросил репортер.
– Для кого?
– «Глоубел кейбл ньюс».
– О нет.
– Но ты же работаешь в «Глоубел кейбл ньюс»? На прошлой неделе мы встретились на ленче за одним столиком в кафетерии ГКН в Виргинии.
– Ах да!
– Ты же делал серию репортажей о Клане.
– Припоминаю что-то такое.
– Так ты готовишь материал по Редлифу или нет?
– Нет, – твердо ответил Джек. – Я не работаю в ГКН.
– Ты же работал на прошлой неделе.
– Нет. – Джек включил первую передачу. – Моя работа – нести людям свет истины.
«Миата» медленно покатила к подъездной дорожке, огибая группы людей.
– Гм-м, хорошая фраза, – прокомментировал Флетч.
Джек посмотрел на отца.
Флетч сидел рядом с ним. Задняя часть чемодана накрывала его голову, как шляпа. Передняя покоилась на верхнем торце лобового стекла.
– Мне кажется, дождя не будет, – заметил Джек.
– Погода – дело тонкое, – ответил Флетч. – Однако если ты скажешь, куда еще я могу поставить чемодан…
– Не скажу, – отрезал Джек.
– Налево. К взлетной полосе, – скомандовал Флетч, когда они выруливали на дорогу.
– К взлетной полосе?
– А ты думал, что я до самого Теннесси буду ехать с чемоданом на голове?
– Тебя ждет самолет?
– Да.
– Однако. – Джек повернул налево.
– Ты располагаешь внутренней информацией, которой не добыть никому, – прервал паузу Флетч.
– Все так.
– Ты – репортер. Ты должен донести ее людям.
– Все так.
– Я хочу сказать, ты должен позвонить Энди Систу. Даже Алексу Блейру.
– Нет.
– Почему нет?
– Потому что я не подключил ГКН на раннем этапе. Мистер Блейр учил меня, что я должен вызывать операторскую команду, как только приступаю к расследованию. Ты понимаешь, чтобы они зафиксировали на пленку, как доктор Редлиф находит кофеварку с оголенными проводами, как взрывается коттедж в лесу, как на заре лошадь падает под ним замертво, что мы с Аликсис вытворяем в постели. Хорошо бы заснять в постели и меня с Шаной. Несколько лет назад, в Стоу, штат Вермонт… миссис Редлиф, повешенную на простыне… это все хороший материал… ты понимаешь, чем больше документальных съемок, тем лучше. Ты думаешь, все это что-то прибавит, как-то изменит факты? Короче, мистер Блейр объяснил мне, что сие и означает профессиональный подход, так и работает ГКН.
– Слушай, заткнись.
– Если ты едешь с чемоданом на голове, с водителем надо бы говорить повежливее. Одна колдобина, и ты запросишь аспирин.
– Так что же мы будем делать с этим материалом? Просто выбросим? Общественность имеет право…
– Я только что отправил полный отчет Джеку Сандерсу из «Бостон глоуб».[18] Старина Джек уже продал этот материал международному газетному синдикату. И за хорошую цену. Он редактирует его аккурат в тот момент, когда ты едешь по Джорджии с чемоданом на голове.
– Газетная журналистика? – улыбнулся Флетч.
– Мистер Блейр сможет прочесть об этом вместе с остальным миром в утренних газетах, – продолжил Джек. – От всех интервью я отказываюсь наотрез.
– Я бы…
– Надеюсь отказаться. – Джек остановил машину у взлетной полосы. – Что теперь? Ждать, пока за тобой прилетит самолет?
– Видишь желтый биплан? – спросил Флетч.
– Конечно.
– Поехали к нему.
– Зачем?
– На нем я и улечу.
– О нет! Неужели это твой самолет?
– Будь уверен.
– Не может быть.
– Он мой. Я его купил.
– Ты же не собираешься лететь на нем?
– По-другому не получается. Он поднимается в одном месте, потом садится в другом.
– Невозможно.
– Сюда я на нем добрался, верно? Хотелось посмотреть Бьерстадта. Между прочим, изумительная картина. Подлетая к Виндомии, я даже видел, как ты катил по дороге на велосипеде. Рожденный ползать – летать не может.
– Где ты откопал такой самолет? – Джек тронул «Миату» с места. – В Смитсоновском музее?[19] Как же они без него обойдутся?
– Я купил его у приятеля. Ему потребовались деньги.
– И ты научился летать на нем?
– Скорее нет, чем да. Я пользуюсь дорожной картой, оставаясь вне транспортного потока.
– Я не видел его на ферме.
