- Но вы же понимаете, что продать это за реальную цену невозможно! безысходно вскричал Хачатрян. - Не разбирать же буровые!
- Если понадобится, так и разберем. Передо мной четкая задача - вернуть банку его деньги. А там - хоть трубы на металлом!
- Вы вообще соображаете?! - Хачатрян аж икнул. - Буровую на металлом?
- Это ты мне?! - разозлился Коломнин, и без того чувствовавший себя неуютно. - Это я, что ли, довел ситуацию до полного развала? Это я, выдав за здорово живешь пять банковских миллионов, не удосужился обеспечить контроль?! Надо же - ему, видите ли, неловко было у должника спросить, как тот распорядился полученными денежками? Нефтяников, душевно ранимых, обидеть боялся?! Это я на прямую фальсификацию пошел, фиктивные залоги приписав?
Тяжелая голова Хачатряна склонилась к груди, будто бутон на надломившемся стебле.
- Заигрался ты, Симан. Вот результат. А теперь выбирать не из чего. Если мы сегодня первыми не начнем взыскивать, завтра нас опередят остальные кредиторы. Особенно, если за всем этим в самом деле стоит чей-то интерес! Конечно, своего не вернем. Но в такой ситуации хоть шерсти клок. Так что обеспечь три билета на Москву. Летишь с нами. Сразу по прилете - докладываем Дашевскому. И - готовим исполнительные процедуры.
- Встретьтесь хотя бы с Фархадовым перед отлетом! Долг вежливости.
- Зачем?! Рассказать ему в милой беседе, что мы собираемся его уничтожить? Если это и вежливость, то очень по-восточному. А мне наоборот важно, чтоб о принятом решении до последнего момента никто не догадывался. Так что с утра сам ему позвонишь, скажешь: улетаем в Москву совещаться. И прочие ля-ля. Да гляди, чтоб никакой утечки информации! - он глаза в глаза жестко встретил негодующий взгляд Хачатряна. - Эх, Симан, Симан! Вот что бывает, когда хочется много и сразу. Сколько людей вокруг проекта этого кормится. Сколько планов, сколько семей отстроилось. И все теперь псу под хвост пустить придется. Пошли, Юра!
И они вышли, даже не попрощавшись с понурым хозяином кабинета: судьба его виделась предрешенной.
Едва Коломнин и Богаченков вошли в холл гостиницы, как из кресла в глубине вестибюля поднялась женщина в распахнутой собольей шубе и свободной походкой направилась к вошедшим. С томлением Коломнин узнал в ней Ларису.
- Здравствуйте, Лариса Ивановна, - Богаченков запунцовел. - Вы ко мне? Наверное, что-то срочное?
- И очень, - она подошла к Коломнину, с проскользнувшим озорством провела рукой по небритому подбородку. - Нам надо поговорить.
Коломнин беспокойно огляделся, обнаружил заинтересованный взгляд портье.
- Прошу вас, - подчеркнуто официально он протянул руку, пропуская ее вперед, к лифту. По правде с трудом скрывая изумление от внезапного превращения пугливой невестки в эту решительную женщину.
- Я тогда, если что, у себя, - пролепетал Богаченков.
По закону подлости, едва выйдя из лифта, натолкнулись они на молоденькую горничную, которая как раз оправляла прическу перед зеркалом. Завидев их, она, не оборачиваясь, внимательно, припоминающе оглядела Ларису.
В номере Лариса небрежно сбросила шубку на тумбочку, шагнула к нему:
- Господи! Что за вид?
- С чего бы такое превращение? Или все-таки... - Коломнин задохнулся. Лоричка, ты решилась?!
- Соскучилась.
- А... еще?
- Еще тоже есть. Но это подождет, - прижавшись, пробормотала она. - Если, конечно, ты не настаиваешь.
Он не настаивал.
За окном завывало. Коломнин с томлением и грустью смотрел на вернувшуюся из ванной посвежевшую женщину.
- Значит, нет? - еще раз переспросил он, ни на что не надеясь.
- Не могу. Его сейчас бросить, как предать.
"А меня?" Коломнин представил такую же вьюгу где-нибудь на окраине Москвы и себя, одного, неприкаянно слоняющегося по снимаемой, куце обставленной квартирке, - ее поиском по просьбе Коломнина занимался Седых.
- Стало быть, зашла попрощаться? Спасибо, хоть этого не побоялась.
- Кушайте на здоровье, - она прикрылась иронией. - Нам надо поговорить, Сережа. Я о компании.
- Компания у нас и впрямь хоть куда подобралась. Я, ты и старик Фархадов. По-моему, это что-то новое в любовном треугольнике.
- Тогда квадрат. Еще моя дочь. Пожалуйста, не надо, Сережа. Быть злым тебе не идет.
Коломнин почувствовал справедливость упрека. В своем стремлении выдернуть ее из привычного, комфортного мира он стал чрезмерно нетерпелив и нетерпим. Почему-то уверенный, что с ним ей будет заведомо лучше. Между тем перед ним сидела холеная, привыкшая к роскоши женщина. Одеваемая, будто кукла Барби. Правда, и предназначенная, подобно Барби, сидеть дома на почетном месте. Но, очевидно, и в этом можно найти свою, затягивающую прелесть. А что взамен предлагал он?
- Я не о том, дурачок, - она без труда разгадала его мысли. - Я уже просила: пожалуйста, не торопи, мне действительно очень трудно. Я, если хочешь, сильно увлечена тобой. Но - полюбила ли? То ли это? Прости, но мне часто вспоминается Тимур. И тогда - я не знаю. А здесь вокруг - все им дышит.
- Да, как на кладбище.
- Ты все-таки стал недобрым, - она, стараясь сделать это незаметно, скосилась на часики. Расстроенный Коломнин понятливо поднялся. - Нет-нет, Сережа, мы обязательно должны переговорить о "Нафте". Что вы решили?
- Хоть ты-то не мучай! Ведь сама видела цифры. Компания перегружена долгами. Строительство трубы по существу приостановлено. Банковские деньги, извини за сленг, раздрючены. И при этом самой "Нафте" задолжала примерно те же деньги какая-то пустышка, с которой и получить нечего. Это ж надо было ухитриться!..
- Не пустышка, Сережа! Я собственно с этим и приехала. Вот! - она извлекла из сумочки перегнутую пачку документов. - Последовала твоему совету и потребовала в отделе ценных бумаг предоставить мне все данные о наших участиях.
- И?..
Лариса хотела что-то пояснить, но, наткнувшись на скепсис в лице Коломнина, суховато протянула документы. - Просмотри сам. Нужное я выделила.
Коломнин подтянул первый лист, поименованный "Участие компании "Нафта-М" в уставном капитале других структур", намереваясь пробежать полученное по диагонали. Но
в глаза бросилась отчеркнутая строчка - ООО "Руссойл" (Гамбург) - 26 %.
- Это что, тот самый должник?
- Именно, дорогой мой. Ладно, не трать время, - Лариса, перегнувшись, отобрала у него бумаги. - Здесь ты все равно многого не увидишь. Поэтому послушай меня. Все-таки времени даром не теряла.
Это оказалось правдой. Из того, что удалось выяснить Ларисе, стало ясно: когда "Паркойл" принял решение предоставить "Нафте" крупный товарный кредит, одновременно, по предложению Гилялова, в Европе была создана трейдерская компания. Цель традиционная для компаний такого рода - реализовывать оговоренные объемы нефти на Запад, а деньги за вычетом комиссионых передавать "Нафте-М". А дабы Фархадов не нервничал, что деньги проходят через чужие руки, Гилялов предложил разделить Уставный капитал "Руссойла" на четыре части: по 26 % - "Паркойлу" и "Нафте-М" и по двадцать четыре - двум иностранным офшорным компаниям, созданным менеджерами "Руссойла".
- Почему же тогда через два года "Руссойл" перестал платить, а Фархадов все это "проглотил" и даже не пытается получить свои деньги, которые ему просто позарез нужны? - задал Коломнин вопрос, ответ на который сам безуспешно пытался найти. Лариса безысходно промолчала. - То-то что. А если бы он действительно хотел запустить месторождение, так не прятал бы от нас эти бумажки.
- Он хочет. Я тебе клянусь, Сережа! Есть вещи, которые обычной логикой не объяснить. Салман Курбадович, он, понимаешь ли, бешено гордый. Он просто не может не быть первым! Не может признать, что в чем-то не разбирается.
- Другими словами, он не управляет компанией.
- Это так, - Лариса кивнула. - Потому он вынужден на кого-то ставить. Пока был Тимур...
- Тимура нет, Лоричка. Прости, конечно. Но банковские деньги - это не мои. И даже если бы я захотел...
- А ты захоти! Просто захоти помочь!
- Лариса, солнышко. Прости, но разговор на уровне бреда. Ведь это я могу задать тебе встречный вопрос: почему ты, близкий Фархадову человек, экономист, между прочим, - сама его не подперла. И только теперь, когда ситуация стала безвыходной, удосужилась изучить состояние дел?
- И опять ты прав. Я слишком ушла в свои проблемы. Но сейчас вопрос не в том, кто виноват, а в том, как спасти "Нафту". Если хочешь, это вопрос и нашего с тобой будущего. Есть две вещи, которые я хочу довести до конца...
- Выяснить, кто убил Тимура.
- И добиться, чтобы "Нафта" стала прибыльной компанией. А уехать с тобой, когда компанию станут описывать, значит, предать и его, и...
- Память Тимура. Ларочка, я ценю твои высокие побуждения. Но все это запоздало года на два. От нас с тобой больше ничего не зависит. Банк станет добиваться своих денег любой ценой.
- А если бы я тебе сказала, что есть пять миллионов, которые мог бы забрать твой банк, не уничтожая компанию, ты бы согласился?
