Голос Ложкина отвлек меня от этих рассуждений:
– Привет, Маш!
Господи, ну почему он никак не может запомнить мое имя?! Ложкин шагал по коридору, размахивая руками. Мы столкнулись с ним практически лоб в лоб.
– А ты знаешь, Маш, что восемьдесят процентов убийств заканчиваются смертельным исходом? – прищурившись, хитро спросил старший лейтенант.
– Да ты что?! Вот не знала! – с нескрываемым сарказмом притворно ахнула я. – Восемьдесят процентов, говоришь? Ужас!
– Ты еще многого не знаешь, Настя! – наставительно заметил Вадим.
– Ложкин, а тебе, такому умному, череп, случайно, не жмет?
– В каком смысле? – опешил Ложкин.
– Мозгов у тебя чересчур уж много.
– А-а… это я в отца! – с гордостью выдал старший лейтенант и важно прошествовал дальше.
Я только посмотрела ему вслед. Надо же! И не потребовал меня повести его в ресторан, и в гостиницу ночевать не пригласил… А вот интересно, если бы мне (не приведи бог!) случилось провести с Ложкиным ночь в гостинице, заплатить за номер тоже должна была бы я?
Я вышла во дворик и села в машину. Итак, сегодня я слежу за мадам Говоровой и жду звонка Андрюши. Можно бы, конечно, и отдохнуть немного, но у меня существует золотое правило: пока заказчику официально не объявлено, что дело закончено, пока я не получила окончательный расчет, я продолжаю выполнять свои обязанности. На днях Андрюша позвонит мне и скажет, что доказательная база на журналиста готова, я тут же сообщу Веронике Станиславовне о завершении расследования, получу окончательный расчет и – да здравствует свобода! Хрустящие денежные банкноты аккуратно лягут в золотую коробочку, что спрятана в моей тумбочке, можно даже будет куда-нибудь съездить отдохнуть, лето все-таки, погодка сказочная… Так я рассуждала, глядя на залитый солнцем подъезд отделения полиции. Потом захлопнула дверцу и повернула ключ в замке зажигания…
До обеда Светлана сидела в своем кабинете. Жалюзи она не опустила, и я видела, как она иногда мелькала в окне. В половине второго она вышла на крыльцо. На ней был сиреневого цвета костюм, фиолетовые сумка и туфли. Она проследовала к своей машине.
Сначала она съездила по двум адресам. Я терпеливо ждала ее в машине, чувствуя, как желудок начинает заявлять о себе. Жалко, в авто у меня ничего съестного не оказалось, даже пакетика соленых орешков. Но вот в районе четырех часов Светлана отправилась на окраину города, в свою квартирку в старой девятиэтажке. Странно, ее соседка, милейшая старушка Александра Семеновна, говорила мне, что она туда наведывается лишь изредка – исключительно для того, чтобы проведать квартиру. Ведь совсем недавно Светлана здесь была, зачем она едет сюда снова? Странно…
Выйдя из машины, моя подопечная зачем-то оглянулась, как будто проверяла, не следит ли кто-то за ней. И это тоже странно: человек приехал в свою квартиру, зачем шифроваться-то? Света скрылась за дверью подъезда, и я же вышла из своей машины.
В подъезд я вошла вместе с молодой мамашей, державшей ребенка. Я остановилась у лифта, нажала на кнопку, а мама с ребенком вошли в квартиру на первом этаже. Двери лифта открылись, и из них вышла соседка Светланы по лестничной клетке – Александра Семеновна. Женщина, как ни странно, узнала меня.
– А! Здравствуйте. Это снова вы? Вас ведь, кажется, Татьяной зовут?
Я кивнула, улыбнулась старушке и тоже пожелала ей доброго здоровья.
– Да вот, приехала по делу…
– А я только что столкнулась со Светочкой возле ее двери, – доверительно сообщила мне соседка. – Ой, что-то зачастила она к нам, ведь совсем недавно тут была, буквально на днях, а сейчас опять приехала. Уж не случилось ли чего? Я что-то беспокоюсь…
– Вы разве не знаете, что у нее умер муж? – спросила я ее.
– Да что вы?! Боже мой! – женщина схватилась за грудь. – Нет, я не знала, Светочка не говорила… Ах какая жалость! Такой молодой! А что с ним случилось?
– Он сгорел в собственном гараже.
– Что вы говорите?! Какой ужас! Боже мой! Боже мой! Какая жалость! Какая пара была!..
Я скорбно потупилась, как бы выражая предмету нашего обсуждения свои соболезнования. Женщина продолжала еще какое-то время ахать и охать. В моей сумке зазвонил мобильный. Я полезла за ним. Телефон не находился. Он звонил и звонил, а я шарила в сумке рукой, не находя его. Черт! И куда он запропастился?
Вдруг из сумки выпала моя косметичка – вместе с фотографией журналиста Крапивина. Я машинально подняла их и, держа в одной руке, другой продолжала шарить в сумке.
– Ах, боже мой! – всплеснула руками Александра Семеновна и взяла фото. – Да, да, вот же он – муж Светочки! Ой, бедняга, такой молодой!.. Такая смерть!.. Такая смерть!..
Я в этот момент нащупала наконец в сумке телефон, но так и застыла, держа его в руке. Он наконец замолчал. Что я слышу?! Соседка считает нашего журналюгу мужем Светланы?! Вот так номер!
– Александра Семеновна, вы говорите, что он – муж Светы? – решила я уточнить на всякий случай.
– Ну да. Это – ее муж, кажется, его Никитой зовут. Она изредка сюда приезжала с ним… Ой, бедняга, такой молодой!.. Такая смерть!.. А какая пара была! Какая пара! Так смотрели друг на друга! Она говорила, что они уже лет восемь прожили, а любовь у них все еще не угасла, это сразу было видно…
Я извинилась, торопливо попрощалась с милейшей женщиной и вышла из подъезда на улицу. Посмотрев, кто мне звонил – это был Мельников, – я перезвонила ему.
– Андрюша! У меня потрясающая новость! Сядь и держись покрепче за стул.
– Держусь. Обеими руками. Ну, что там у тебя?
– Я только что говорила с соседкой Светланы. Она случайно увидела фото Крапивина, ну, помнишь, ты его мне отдал, когда мы ездили в Пензу?
– Помню, помню. И что?
– Так вот, соседка считает Крапивина мужем Светланы!
– В каком смысле – мужем?
– В таком! Мельников, ты что, совсем заработался? В каком смысле человек может быть мужем?!
– А-а… в этом смысле… И что?
– Как что?! Андрюша! Соседка считает твоего Крапивина мужем моей Светы, – по слогам проговорила я. – Ферштейн?!
До Мельникова наконец дошло.
– Тань, знаешь, что… не бери в голову. Соседка обозналась, это же ясно! Ну как они могут быть мужем и женой? Что за бред?! Сколько лет твоей соседке?
– Не моей, а Светланиной! Думаю, лет семьдесят, может, чуть больше.
– Семьдесят! Что же ты хочешь? Человек пожилой, голова, того… соображает плохо. Склероз или как там еще? Обозналась она, точняк.
– Нет, Андрюша, я нутром чувствую, дело темное, а эта парочка – две темные лошадки. Именно тут я и буду копать!
– Да на здоровье! Копатель ты наш… Только я бы на эту фигню время не тратил.
В трубке послышались гудки. Ну, ты, Андрюша, может, и не тратил бы свое время, а вот я, пожалуй, потрачу. Шестое чувство меня еще ни разу не подводило (тьфу, тьфу, тьфу!), надеюсь, и в этот раз оно меня выручит. Я подошла к подъезду и подождала, пока из него не вышел молодой человек. Он, улыбнувшись, галантно распахнул передо мной дверь пошире, и я нырнула в подъезд.
На седьмом этаже я вышла из лифта. Здесь стоял и курил тот самый тип в семейной майке, которого в прошлый раз жена обзывала «козлом и полной скотиной». На этот раз он был немного трезвее, хотя семейная замызганная майка и амбре, исходившее от него, оставались прежними. «Козел», прищурившись, затянулся и посмотрел на меня оценивающим, несколько замутненным взглядом. Черт, а вот ты здесь совсем некстати: я-то думала постоять возле двери Светланиной квартиры и подслушать, что там делается, а как мне прикажете теперь выкручиваться? Для начала я сделала вид, что ошиблась этажом, и направилась к лестничной клетке.
– Эй, мадам! – окликнула меня «полная скотина».
Да, сегодня он способен хоть что-то соображать, и голос у него почти трезвый.
– Это вы мне? – удивленно спросила я, обернувшись.
– Вам, кому ж еще! – подтвердил мужчина и поскреб небритый подбородок узловатыми заскорузлыми пальцами.
Я остановилась и внимательно посмотрела на него. Ну и что тебе надо? На выпивку не хватает? У меня деньги клянчить бесполезно: не дам! Но совершенно неожиданно, понизив голос, собеседник выдал:
– Она сегодня здесь. И без хахаля!
– Что?!
– Светка твоя, говорю, здесь. Только что пришла.
«Козел» понимающе кивнул и подмигнул мне.
– Какая Светка? – удивленно пожала я плечами, делая вид, что понятия не имею, о чем речь.
– Как – какая? Такая! Вон – квартира ее. А хахаля ейного при ней сегодня нет.
«Козел» говорил тихо, почти шепотом.
– Я не понимаю, о чем вы, – равнодушно выдала я и снова было направилась к лестнице.
– Да ладно! Не понимает она! Ты же за ней следишь.
Я изумленно посмотрела на собеседника. Ничего себе наблюдательность! А ведь в тот день он был в стельку пьян, я могла бы поклясться в этом. Ну, раз меня все равно рассекретили, я решила больше не шифроваться.
