– Хирургия? – спросил Флетч.
– Да, хирургия.
Флетч вспомнил резкое движение Тома-младшего, когда он словно вогнал в живот нож и повернул его там, перерезая внутренности.
– Мне предстоит только одна операция, – добавила Франсина, не скрывая радости. – И тогда я смогу вернуться домой.
– Как Франсина Бредли.
– Да. Как Франсина. И смогу жить нормальной жизнью. Видите ли, после стольких лет притворства, мне больше нет нужды притворяться. Я всегда была Франсиной Бредли. А Тома только играла.
– Вы меня убедили.
– Энид и я тщательно готовили эту легенду, долгие годы убеждая всех в существовании Франсины. Сестры Тома. Умной, компетентной, разбирающейся в хитросплетениях бизнеса, знающей все, что нужно знать об «Уэгнолл-Фиппс». Которой вполне по силам взять на себя руководство компанией, случись что с Томом.
– Ваши дети, Та-та и Том, они знают правду, не так ли?
– Да, – кивнула Франсина. – Мы думали, что они достаточно взрослые. Они видели мою боль, мои страдания. Но Том, как видно, не выдержал. Наверное, на сына такое решение отца влияет сильнее, чем на дочь. Та-та может понять мое желание изменить пол, потому что она сама женщина. И мы, Флетч, действительно не подозревали о том, что происходит с Томом, пока вы не ввели меня в курс дела. Думаю, мы поможем ему примириться с действительностью. У меня же была только одна альтернатива – отправиться на тот свет.
Только тут Флетч заметил, что осушил свой бокал.
– И вы продолжали подписывать служебные записки «Ти-би», даже не замечая этого?
В темноте он услышал вздох Франсины.
– Надо отметить, что это самая сложная часть трансформации из мужчины в женщину. Мелочи. Изменение имени в банковских счетах, кредитных карточках, службе социального обеспечения. Всегда что-то можно упустить. В этом отношении проще умереть, а потом переписать все на себя по наследству. Несколько месяцев тому назад меня остановили за превышение скорости на автостраде в Коннектикуте. И я, блондинка средних лет, в вечернем платье, в туфлях на высоких каблуках, предъявила патрульному водительское удостоверение, выданное в Калифорнии на имя Томаса Бредли. В половине моих документов я значусь как Франсина, в остальных – как Томас. У бедняги патрульного чуть не поехала крыша. Он отправил меня в полицейский участок. И вы знаете, там во всем разобрались. На это ушло время, но они все поняли и отнеслись ко мне с должным уважением. Собственно, почему бы и нет. Таких, как я, в Соединенных Штатах тысячи. Хотя статистика не ведется и пока об этом предпочитают не говорить. Между прочим, ту штрафную квитанцию я храню до сих пор. Ее выписали на Франсину Бредли, – она рассмеялась. – Штраф я уплатила с радостью. Мне нравится, когда меня называют Франсиной. Наконец-то я Франсина! – тут ее лицо стало серьезным. – Разумеется, одно дело – штрафная квитанция в Коннектикуте, и совсем другое – статья в газете.
– Я думаю, вам пора рассказать обо всем Чарлзу Блейну, – заметил Флетч.
– О, нет, – воскликнула Франсина. – Чарли этого не поймет. Он по натуре закоренелый консерватор.
– А я думаю, он и Мэри смогут вас понять. В этом им поможет тетушка Мэри.
– А, Хэппи. Как же я ненавидела эту женщину. Она всегда была такой женственной, так радовалась от осознания того, что она – женщина. Теперь, естественно, ненависти к ней у меня нет.
– Что вы собираетесь делать? – в темноте спросила Энид.
– Я? – переспросил Флетч.
– Мы никого не убили, – продолжила Энид. – Мы только лгали. Вы собираетесь погубить нас, разорить компанию только потому, что мы лгали? Мы имеем право на личную жизнь, знаете ли. Франсина имеет право жить так, как ей того хочется.
– Простите нам нашу ложь, Флетч, – добавила Франсина. – Вы понимаете, мир еще не готов осознать того, что случилось со мной. Если об этом станет известно, компания понесет урон. На меня будут смотреть, как на урода. Ключевые специалисты уйдут из компании. Алекс Коркоран не сможет продать огнетушитель даже тем, кто прямиком направляется в ад.
– Вы собираетесь написать о нас в газете? – по голосу Энид чувствовалось, что она вот-вот разрыдается.
– Я бы хотел рассказать обо всем главному редактору, – признался Флетч. – Чтобы вновь получить работу.
– Он наверняка все напечатает! – воскликнула Энид.
– Нет, нет, – возразил Флетч. – В газете печатают далеко не все из того, что становится известно редакции. К примеру, Френк Джефф знает, где полиция покупает патрульные автомобили, но не дает команды писать об этом. Потому что эта информации не представляет интереса для широкой общественности. И превращение Тома во Франсину не касается никого, кроме Франсины.
Франсина зажгла стоящий у дивана торшер. Ее лицо расплылось в улыбке.
– Мы не ожидали, что вы окажетесь таким настойчивым, Флетч. Мексика, Нью-Йорк, Даллас, Джуно, снова Нью-Йорк. Целое путешествие.
– И мы не думали, что вы сможете заплатить за все эти перелеты, – чуть улыбнулась и Энид.
– На свои бы деньги не смог. Я... э... мне их одолжили.
Франсина поднялась, направилась с пустым бокалам к бару.
– Мы можем компенсировать ваши расходы.
– Нужды в этом нет.
– Франсина, дорогая, – Энид подняла бокал. – Мой бокал давно пуст.
Смеясь, Франсина подошла к Энид, потом к Флетчу и с их бокалами вернулась к бару.
– Между прочим, ошибка-то ваша, – Флетч положил ногу на ногу.
– Какая именно? – без всякого интереса спросила Франсина.
Флетч повернулся к Энид.
– Когда я пришел к вам домой, вы предложили мне деньги. Никогда не предлагайте репортеру деньги.
– Почему? – спросила Франсина, разливая по бокалам виски.
– Потому что он вцепится в вас мертвой хваткой и не отпустит, не докопавшись до истины.
– Томас Бредли не умер, – с этими словами Флетч вошел в кабинет Френка Джеффа. – Он живет в Нью-Йорке в другом обличье. И продолжает руководить «Уэгнолл-Фиппс». Он писал и подписывал документы, выдержки из которых я привел в своей статье. Я хочу, чтобы вы вновь взяли меня на работу.
Флетч появился в редакции «Ньюс-Трибюн» в пятницу, во второй половине дня. Его встретили радостными криками.
– А вот и Флетч. Воскрес из мертвых! Опять!
Кое-кто из репортеров даже не удостоил его и взглядом.
– Джейни, Френк у себя? – спросил Флетч секретаря главного редактора.
– Да, у себя, – кивнула та. – А тебе-то что?
– Пожалуйста, передай ему, что я должен сказать ему нечто очень важное.
– И что ты должен сказать ему?
– Это не для печати.
Флетчу пришлось ждать в приемной больше часа. Люди сновали мимо, заходили и выходили из кабинета Френка. Флетча они вроде бы не замечали. Лишь один пожилой репортер дружески кивнул ему.
– Привет, Флетч.
– Привет.
– С тобой все в порядке?
– Конечно. Цвету и пахну.
– Это хорошо.
Френк поднял голову, сурово глянул на вошедшего Флетча.
– Я поступаю великодушно, разрешив тебе прийти.
– Истинно так, – Флетч закрыл за собой дверь.
Френк посмотрел на часы.
– Пора немного и развлечься. Неделя практически закончилась. Ты принес материал для статьи?
Не спросив разрешения, Флетч сел в одно из кресел перед столом. Пока он говорил, Френк не произнес ни слова, слушая длинную историю о перелетах из одного конца страны в другой, о встречах с семейством Бредли, Энид, Робертой, Томом-младшим и их соседом, о том, как его приятель в прокуратуре выяснил, что в урне не человеческий прах, а зола от сожженного ковра, и по сведениям посольства Томас Бредли не умирал в Швейцарии, о беседе с Чарлзом и Мэри Блейн в Мексике, о встрече с Франсиной в Нью-Йорке, о результатах посещения Далласа и Джуно, о возвращении в Нью-Йорк.
Лицо Френка налилось кровью, когда Флетч рассказывал о последнем разговоре с Энид и Франсиной Бредли, о том, как они вдвоем сидели на диване, держась за руки, испуганные, но уверенные в своей правоте.
– Мой Бог, – выдохнул Френк. – Убийство без убийства. Это сенсационный материал, Флетч. Жаль только, что мы не сможем напечатать его.
– Рад это слышать. Я заверил Бредли, что мы не предадим гласности эту историю.
– »Мы»? Какие еще «мы»? Ты что, говоришь о себе, как о сотруднике «Ньюс-Трибюн»?
– Журналистское «мы», Френк. Я бы не стал писать эту статью, а вы не стали бы ее печатать. Так?
– Разумеется, нет, – Френк потер подбородок. – Без их разрешения.
– Они его не дадут.
– Естественно, не дадут. Бредли потеряют слишком много, если мы опубликуем этот материал. «Уэгнолл-Фиппс» развалится, как карточный домик. Происшедшее – личное дело Тома Бредли... вернее, уже Франсины Бредли. И никого другого не касается. Каждый человек имеет право жить, как ему этого хочется.
Взгляд Френка Джеффа задержался на Флетче. Флетч ясно видел, что искушение очень велико. Главному редактору хотелось дать эту статью. Но видел Флетч и другое: Френк Джефф уважал право на личную жизнь. Любого человека. Будь то Том – Франсина Бредли, он сам или Клара Сноу.
