А потому Флетч улыбнулся своему главному редактору. Мгновение спустя заулыбался и Френк.
– Потрясающая история.
Он уселся поудобнее.
– Ты вломился в дом Бредли. Правильно я тебя понял?
– Никуда я не вламывался. Дверь к плавательному бассейну оставили открытой.
– Ты вошел в чужой дом без разрешения. Бредли не подадут на тебя в суд?
– Я же украл не человеческий прах, а золу от ковра.
– А с чего ты взял, что в урне совсем не прах Томаса Бредли?
– Уверенности у меня не было. Но я на это надеялся. А что еще мне оставалось? Я же действительно видел служебные записки, датированные апрелем и подписанные инициалами «Ти-би». И потом, Энид Бредли слишком быстро предложила мне деньги.
– Это лучший способ разбудить любопытство хорошего репортера, – улыбнулся Френк. – Или вконец испортить плохого.
– Честно говоря, Френк, полной уверенности у меня не было до прошлого вечера. И лишь когда Франсина, в своей квартире, предложила мне полугодовое жалование ради того, чтобы я от них отстал, я решил идти напролом.
– То есть ты и тогда не догадывался, что к чему?
– Откуда? Я видел перед собой женщину средних лет, действительно женщину, Френк, с грудями, а исчез-то мужчина, отец двоих детей...
– Ох уж эта наивность молодых.
– Как будто вы сталкивались с чем-то подобным?
Френк улыбнулся и мотнул головой в сторону отдела новостей.
– Там работает парень, которого когда-то звали Элизабет.
– Вы шутите!
– Отнюдь. Ты его отлично знаешь. Современная наука творит чудеса.
Флетч покачал головой.
– Век живи, век учись.
– Если б не индивидуальные отличия каждого человека, о чем бы мы могли писать, Флетч? – Френк положил руки на стол, наклонился вперед. – Между прочем, а чем можно подтвердить твой рассказ? Не похоже, конечно, что б ты все выдумал, но...
– Позвоните Энид Бредли. Мы вместе прилетели вчера вечером. Мы теперь друзья. Можете позвонить Франсине Бредли в Нью-Йорк.
– Я позвоню, – кивнул Френк. – Обязательно позвоню.
– Френк, так я снова работаю?
– Конечно. С понедельника.
– А мои расходы? Я крепко потратился, Френк. Вы компенсируете мне расходы?
– Невозможно.
– Но почему?
– Нет статьи.
– Какой такой статьи?
– С какой стати мы должны оплачивать расходы на подготовку статьи, которую мы не можем напечатать?
– По меньшей мере, вы собираетесь выплатить мне жалование за последние две недели?
– Нет.
– Нет?
– Факт остается фактом, Флетч: ты напортачил. Когда от тебя потребовалось подтвердить достоверность информации, содержащейся в написанной тобой статье, ты не смог этого сделать.
– Но я ее подтвердил.
– Через две недели после публикации. И мы не можем представить на суд читателя эти доказательства. Газете причинен немалый ущерб. Так что скажи спасибо, что тебя вновь взяли на работу.
Флетч уже стоял у стола.
– Вы хотите сказать, Френк Джефф, что я не мог опубликовать эту паршивую, в двенадцать абзацев статью для финансовой страницы «Ньюс-Трибюн» о паршивой, никому не известной компании, предварительно не выяснив, что председатель совета директоров этой компании изменил свой пол?
– Да, – кивнул Френк. – Именно это я и хотел сказать.
– Знаете, как мне хочется вас назвать, Френк?
– Дай подумать. На ум приходит несколько слов из четырех букв <Слово из четырех букв (four letter word) – термин, объединяющий ругательства.>.
– Черт побери, Френк.
– В понедельник жду тебя на работе. И далее приводи в статьях только те факты, которые можешь доказать.
– Что б вам пусто было, Френк Джефф.
– Хорошего тебе настроения, Флетч.
Флетч сел за свой стол, и в отделе городских новостей повисла напряженная тишина. Кто-то положил на стол листок с надписью «Попутного ветра».
Флетч смял листок и бросил его в корзинку для мусора. Затем улыбнулся сидящим за другими столами репортерам.
Первым не выдержал Эл.
– Наконец-то решил забрать вещички, Флетч.
– Нет. Мне это ни к чему.
– Тогда зачем ты пришел?
– Чтобы убедиться, что мой стол на месте. В понедельник он мне потребуется.
В отделе городских новостей стало тише, чем в могиле. Замолчал даже радиоприемник, настроенный на полицейскую частоту.
– Ты хочешь сказать, что Френк снова взял тебя на работу? – вопрос, готовый сорваться с языка каждого, задал Рэндолл, репортер, ведущий церковную страничку.
– Именно так. Ты абсолютно прав.
От изумления у всех пропал дар речи. Им осталось разве что переглядываться.
– Увидимся в понедельник, – Флетч поднялся. – Желаю вам хорошего отдыха на уик-энд.
Он направился к выходу. Оглянулся. Редакторы и репортеры потянулись к кабинету Френка. Среди них и Клара Сноу.
Флетч понимал, что заставило их сорваться с места. Отнюдь не желание выразить главному редактору свое возмущение его решением вновь взять на работу Флетча. Нет, они хотели знать, какую же историю рассказал ему Флетч.
Впрочем, Флетч не сомневался в том, что от Френка они ничего не добьются. Смеясь, он вышел за дверь.
Флетч стоял под душем, когда ему показалось, что в дверь позвонили. Впрочем, открывать он не собирался. Но мгновение спустя в дверь забарабанили кулаками, достаточно громко, чтобы разбудить спящего в горящем доме.
Обернув бедра полотенцем, он босиком пошлепал к двери.
В коридоре стояли двое мужчин. Один – небольшого росточка, хорошо одетый, со злыми, блестящими глазками. Второй – куда крупнее, одетый так себе, но с такими же злыми, блестящими глазами.
– Вы ошиблись квартирой, – заметил Флетч.
– Ирвин Морис Флетчер?
– Вроде бы, – тут Флетчер вспомнил, что уже видел этого верзилу. Совсем недавно. В подъезде. Тот наблюдал, как Флетч достает из ящика газеты, а затем поднялся с Флетчем в кабине лифта. Флетч тогда еще подумал, что похож он на многоопытного циркового борца, и интервью с ним могло бы заинтересовать читателя.
Теперь же у него возникло прямо противоположное желание: избежать этого интервью.
– Я – Джеймс Сейнт Эстис Крэндолл, – представился низкорослый.
– Эстис?
– У тебя есть то, что принадлежит мне.
– Правда? – как танки, мужчины поперли вперед. Флетч, вооруженный лишь одним полотенцем, отступил перед танками.
– О, да. В некотором роде.
– Что значит, «в некотором роде»? – спросил низкорослый.
Верзила закрыл за собой дверь. Флетч поплотнее завязал полотенце.
– Могу я удостовериться, что вы Джеймс Сейнт Эстис Крэндолл?
– Естественно, – кивнул низкорослый. – Нет проблем.
Он достал из бумажника водительское удостоверение и протянул Флетчу.
Тот долго смотрел на удостоверение.
– В чем дело? – не выдержал низкорослый.
– Я уверен, что это всего лишь бюрократическая ошибка, но в вашем удостоверении написано, что выдано оно Джеймсу Релли.
Низкорослый вырвал удостоверение из рук Флетча, засунул в бумажник, даже не глянув на него, вытащил другое.
– Ara! – Флетч кивнул, внимательно изучив второй документ. – Вы же и Джеймс Сейнт Э. Крэндолл? Сомнений быть не может. Фотографии идентичны, – он вернул удостоверение. – Наверное, хорошо быть единым в двух лицах. Всегда можно почесать себе спину.
– Хватит, – рявкнул низкорослый. – Мне нужен мой бумажник.
– Конечно, конечно, – он попятился в гостиную. Верзила тут же последовал за ним, на расстоянии вытянутой руки. – Я как раз думал, а какое вознаграждение вы положите мне за находку?
– За что?
– За то, что я нашел ваш бумажник и возвратил его вам.
– Ничего ты мне не возвратил. Мне пришлось прийти за бумажником самому.
– Я дал объявления, – возразил Флетч. – В двух газетах.
– Какие объявления? Не видел я никаких объявлений.
– Тогда как же вы меня нашли?
– С помощью полиции Сан-Франциско. Тебя сдал управляющий какого-то отеля, откуда ты удрал с моими деньгами. Мне даже показали твою фотографию в газете. Кажется, тебя поймали, когда ты хотел столкнуть с моста какую-то старуху. Они показали мне фотографию и сказали: «Вот он». Твою фотографию, будь уверен.
– О, Господи.
Лицо низкорослого побагровело.
– Я должен ждать всю неделю? Гони бумажник!
– Без вознаграждения?
– Не болтай ерунды!
– Не такая уж это и ерунда, – широкие плечи верзилы полностью скрывали входную дверь. – Я бы хотел получить три тысячи девятьсот восемьдесят два доллара.
– А ты не хочешь, чтобы с тебя содрали кожу? – низкорослый ткнул пальцем в грудь Флетчу. – Узкими полосками?
– Этой суммы у меня не хватает.
Глаза низкорослого вылезли из орбит.
– Не хватает?
– Я их потратил.
– Как ты посмел тратить мои деньги? Сукин ты сын.
– Так уж получилось. Пришлось потратиться.
Низкорослый сжал кулаки, по его телу пробежала дрожь, но он сумел совладать с нервами.
– Послушай, парень, эти деньги – моя ставка. Ты понимаешь, что это значит?
