пора ложиться.
Такой уговор. Я арендовал для вас в порту зарук [15]. Вы оба можете там переночевать.
Анди потянула меня к лифту.
Я сдался. Мне хотелось, чтобы Анди снова превратилась в Ундину.
И, когда двери лифта уже открылись, смотритель маяка сказал нам в спину:
– Вы были правы, Неван. Я вас обманул.
– …
– Приходите завтра. Вдвоем. Я открою всю правду.
– …
– Его самолет был поврежден. Сент-Экзюпери хотели заставить замолчать. Его убили!
Хоши проводил глазами сыщиков – двух муравьев у подножия маяка. Они шли через порт к причалу для бутров – парусников, на которых ходят рыбаки в Красном море. Их зарук стоял чуть подальше. Самый маленький и самый быстрый из парусников. Суденышко пиратов и контрабандистов. Вскоре Хоши потерял детективов из виду. К берегу подошло судно с грузом паломников. Тысячами паломников.
Чего им надо?
Им недостаточно молиться в одиночестве, в пустыне, под звездами, повернувшись к маяку?
Хоши перешел на другую сторону.
В доме напротив какая-то пара уснула перед телевизором.
Любить – значит смотреть вместе в одном направлении.
Хоши потянул к себе спрятанную под столом прямоугольную коробку.
Помедлил.
Открыть?
Или убрать?
Вспомнил то, чем поделился с ним географ.
Что стало с Око, Сван, Мойзесом, Изаром?
Он не решился проверить.
Время настало. Он должен узнать, пока не вернулись сыщики, нанятые Око, пока он не открыл им окончательную истину.
Смотритель маяка включил компьютер и вошел в интернет.
Фотографии обломков яхты, разбившейся о скалы острова Риу, – на первой полосе «Прованса».
Маленькая заметка на десятой полосе «Нью-Йорк таймс», подпись к эффектной фотографии: инвалидная коляска, вонзившаяся в крышу «кадиллака».
Снимок, обошедший все социальные сети, сотни миллионов просмотров, – заполнение самого большого бассейна в мире. И слух, в который никто не верил, будто бы так же, как при строительстве плотины затопляют деревню, в этом случае затопили не только хижины, но и прикованные цепями столы и стулья, и даже местного пьянчужку.
Видео, снятое с дрона, на BBC Scotland: от замка на острове Герминия, где обитали лишь один старый чудак да несколько сотен барашков, остались дымящиеся руины.
* * *
Хоши снова повернулся к морю. Дождался, пока луч маяка обшарит набережную, и поискал глазами сыщиков перед заруком с красным парусом. Анди, наверное, спустилась в каюту. Неван стоял на причале. Курил. Или разговаривал по телефону.
Хоши, еще немного помедлив, наконец взял коробку с намерением убрать в шкаф, на полку, где уже стояли две другие прямоугольные коробки с тремя дырками в ряд на одной из сторон. Все совершенно одинаковые.
Хоши улыбнулся.
Зачем ему столько. Географ переусердствовал с коробками.
Он разглядывал белые коробки с пустыми адресными строчками.
Кому уйдет следующая?
Почему бы не этой хорошенькой Анди?
В конце концов, любопытная девчонка вполне достойна стать членом «Клуба 612».
– Ты где?
– Это последний этап, дорогая моя, потом я вернусь домой… обещаю тебе.
– …
– Ничего не хочешь сказать? У тебя все хорошо?
– Нет!
– Почему?
– …
– Дорогая моя. Вероника. Я по тебе скучаю.
– Ты мне врешь…
– Что ты такое говоришь?
– Ты вовсе не скучаешь. Ты обожаешь летать, для тебя это главное в жизни. И если ты вернешься, то будешь скучать по полетам куда больше, чем по мне сейчас. Потому что вдали от меня ты открываешь другие планеты… потому что в мире много Вероник.
– Не говори так… почему ты так говоришь?
– Я тебя не держу. Я ни в чем тебя не упрекаю… Я люблю тебя, но ты волен летать. Ты свободен, потому что я тебя люблю.
– Но тебе грустно?
– Ты хочешь это знать? Зачем тебе это, тогда ты тоже загрустишь?
– Но тебе грустно?
– Конечно, грустно, до слез. Смотреть в пустое небо. Безнадежно пустое. Но не все ли равно, я ведь хочу только, чтобы ты был счастлив, а твое счастье – это небо. Другая жизнь. Другая земля. Другая Вероника.
– Мне тоже будет грустно…
– Да, такова цена свободы.
– Я скоро вернусь.
– Нет… Не возвращайся ради того, чтобы меня утешить. Ты же знаешь, меня не надо утешать. У меня все хорошо, твою тарелку я убрала, лучше думать о тебе рядом с пустым местом, чем сидеть рядом с тобой, когда мыслями ты далеко.
– Я вернусь, обещаю тебе.
– Для этого тебе придется умереть, чуточку умереть. Я не хочу, чтобы ты умирал, Неван, даже самую чуточку.
Меня разбудило солнце, оно раскачивалось. Я выглянул в иллюминатор зарука, расположенный как раз над потревоженной ватерлинией. К берегу только что подошел огромный теплоход, на палубе толпились сотни паломников.
Ундина крепко спала на матраце в глубине трюма. Я загляделся на золотистые дюны и долины, колодец, оазис, кокосовую кожу и пальмовые листья волос.
Ундина – не роза, неотличимая от других роз. Ундина не капризничает. Ундина не боится холода.
Приручила ли меня Ундина?
В ответе ли я отныне за этого лисенка?
Словно почувствовав мой взгляд, она потянулась, отбросила простыню.
– Ах, я насилу проснулась… Прошу извинить… Я еще совсем растрепанная…
Я не мог сдержать восторга.
* * *
Ундина скрылась, вернулась Анди – умытая, одетая, деловитая. Едва позавтракав, она потащила меня на берег. Мы пробились сквозь толпу до маяка. Анди захотелось подняться пешком. Несколько сотен ступенек. К залу смотрителя мы уже едва дышали.
Хоши – бритый череп, очки на кончике носа – ждал нас перед своими экранами, будто со вчерашнего вечера, когда мы расстались, он не сдвинулся с места.
Анди с ходу накинулась на него:
– Кто? Кто же повредил самолет Сент-Экзюпери? Кто хотел заставить его замолчать навсегда? Кто его убил?
Хоши выглядел более расслабленным, чем накануне. Может, потому, что утром маяк не работал и ему не надо было считать паломников.
– Заставить замолчать Сент-Экзюпери? Поврежденный самолет? – Хоши задумчиво помолчал. – А, это давняя нелепая гипотеза. Вчера я вас заинтриговал ею, чтобы вы точно сегодня вернулись.
– Ну говорите уже! – воскликнула Анди.
– Антуан де Сент-Экзюпери был одним из немногих интеллектуалов, открыто противостоявших де Голлю. В конце июля сорок четвертого уже не оставалось ни малейших сомнений ни в победе союзников, ни в том, что за этим последует политическая чистка… Сент-Экзюпери был влиятелен, неуправляем, он был неудобным… Голлисты его ненавидели. После войны версия о том, что его могли устранить, была одной из основных. Высокопоставленные друзья Сент-Экзюпери, генерал Одик и майор Мартен, всерьез считали, что существует угроза его жизни, и хотели предостеречь Сент-Экзюпери…
– Они этого не
