и Макгиннел попросил пока оставить его на месте, и сам остался вместе с ним. Все остальные проследовали в дом.
– Второй этаж полностью свободен. Синьор Саласар и синьор Хавьер, выбирайте, где вам удобнее, – предложил хозяин. – А донью Анну и синьора Руиса мы, наверное, поселим внизу? Так, комиссар?
Вместо Линареса ответила Анна:
– Я не собираюсь оставаться с ним под одной крышей!
– Синьора, вы бы его видели. Это живой труп… – пользуясь отсутствием Макгиннела, которого явно бы задели такие слова, вполголоса заметил мэр. – Он ничего не сможет вам сделать.
– Я не боюсь его! – Анна своего голоса не понизила. – Если ты об этом. Мне противно дышать с ним одним воздухом. От одной мысли об этом, мне становится тошно, как обожравшейся собственной шерсти кошке!
– Я вас понял, – кивнул мэр. – Но и вы поймите меня, сеньора. Он в инвалидном кресле, с кислородным баллоном – на второй этаж мы его поселить не можем. Вас, по понятным причинам, тоже. Будьте добры, потерпите. Все закончится в самое ближайшее время.
Анна ничего не ответила. Лишь поджала губы и раздраженно махнула рукой – делайте, что хотите!
Комиссар проводил ее в комнату, самую маленькую, чтобы все было под рукой. «Показал» где кровать, стул, небольшой столик. Поставил в пределах досягаемости мобильный телефон и сигнальный ручной колокольчик, звать при необходимости на помощь.
Анна легла отдыхать.
Саласар и Хавьер Игнасио поднялись наверх и тоже заперлись в своих комнатах.
Ортега вместе с Линаресом помогли Макгиннелу с отцом. Коляску с Раймоном Руисом, вместе с его основным и запасными кислородными баллонами, они затащили внутрь и занесли в самую просторную комнату первого этажа.
Макгиннел поблагодарил их за помощь и тоже отправился спать.
Ортега и Линарес остались вдвоем.
– Черт, как же я устал от всего этого, – сказал комиссар, садясь с кружкой кофе за большой общий стол в гостиной, откуда расходились двери в комнаты нижнего этажа.
– И не говори, Эстебан.
Мэр, сделав глоток из своей кружки, оставил ее на столе и отправился на кухню. Открыв дверцы кухонного шкафчика, он вынул оттуда два небольших стеклянных стаканчика. Из шкафчика рядом, бегло пробежав прищуренным взглядом по всем его полкам, он взял бутылку рома.
Сев за стол, Ортега налил в оба стакана на треть. Комиссар в это время в очередной раз проверял телефон – всю дорогу он активно переписывался с участком.
– Бунимаре задают вопросы о нашем отъезде, – пояснил он другу. – Ты же его знаешь: боится собственной тени, просит указаний для каждого действия.
Оставив телефон, Линарес взял стакан с ромом. Мэр поднял свой, собираясь произнести что-то, что могло бы подытожить этот с трудом прожитый день.
– Эстебан, мой друг, – с лица мэра исчезла суетливость, осталась лишь решимость человека, не привыкшего сдаваться. – Я хочу выпить за город, которому мы с тобой служим. Ты знаешь все сам. Донья Анна – вот, во что превращается наша Санта-Моника. В того, кто беспомощно слушает проносящуюся мимо жизнь, не в силах принять в ней ни малейшего участия. Но я верю, что наши усилия не напрасны. Мы делаем с тобой важное дело, дружище. Когда-нибудь все изменится!
Приятели выпили.
– А все эта проклятый автобан, – мэр налил по второй. – Дорога, которая пробегает мимо нас, словно черная гадюка, успевшая нас ужалить.
– А парк аттракционов? – спросил Линарес. – На него все еще можно надеяться?
– Очень хочется в это верить, Эстебан. Я делаю все, что в моих силах…
Мэр стукнул ладонью по столу. Причем так сильно, что перевернул свою кружку с кофе.
– Черт!
Ортега направился на кухню за полотенцем, а Линарес снова уткнулся в свой мобильный.
– Не могу уснуть, – прозвучал вдруг хриплый голос Саласара с лестницы, ведущей на второй этаж. – Не откажете в компании?
– Я вас разбудил, – посетовал Эмилио Ортега. – Простите. Садитесь, конечно.
Комиссар потеснился, чтобы Саласару было, где сесть. Мэр принес с кухни еще один стакан.
– Рому? Если хотите есть ангостура и бутылочка малаги. А завтра угощу вас фамильным вином, – пообещал Ортега. – За ним надо спускаться в подвал.
– Ничего не надо, у меня виски, – Саласар показал флягу, в руке с которой спустился с лестницы. – После того, что случилось с Батистой, я пью только то, что наливаю себе сам.
– Пф! – комиссару не понравились эти слова. – Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что нас всех кто-то пытается прикончить. Вы рассказываете небылицы о каком-то неведомом аптекаре, но… – Сильвио развел руки в стороны, изображая крайний скепсис. – Выгодно это только, по-прежнему, лишь одной персоне. Вашей драгоценной Анне.
– Придержите язык, – начал заводится Линарес. – На нее покушались так же, как и на всех других.
– Да? – хрипло рассмеялся Салсар и сделал из своей фляги объемнейший глоток. – Не знаю. В вашу таверну, где нас по ошибке собрали вместо мэрии, она прибыла позднее всех. Может это так и планировалось? Дождаться всех, кроме нее, и… А, может, вы и сами в этом замешаны, инспектор.
Комиссар медленно отставил свой стакан в сторону.
– Вы снова пьяны? – догадался мэр. – Сильвио, уверяю вас… Мы уже знаем, кто это. И на донью Анну, чтобы вы знали, он покушался еще раньше, чем на вас.
– Неудивительно! Городок убийц… – прохрипел Сильвио.
Линарес вскочил и схватил его за воротник рубашки:
– Или ты немедленно заткнешься, или на время я позабуду, что служу в полиции, и отделаю тебя не хуже гопника из подворотни!
– Я вырос в приюте, комиссар, – осклабился в лицо Линаресу Саласар. – И, поверьте, это самые нестрашные угрозы из тех, что я слышал в жизни.
Сильвио взял комиссара за грудки в ответ, и Ортеге буквально пришлось втиснуться между ними, чтобы конфликт не перерос в драку.
– Перестаньте! Вы оба заходите слишком далеко!
Саласар сдался.
– Ладно, согласен, я перебрал. Когда получу, что мне причитается, в качестве искренних извинений куплю вам по дорогому подарку. И еще – очки вашей Анне, самые мощные…
Комиссар занес руку, чтобы двинуть Саласара в хихикающую морду, но на ней буквально повис мэр:
– Эстебан, прошу тебя, не надо! Он же действительно в дупель.
Линарес справился с собой и с брезгливостью отпустил пьяного наглеца. Взяв бутылку, комиссар налил себе полный стакан рома и залпом выпил.
– Пошел он к черту. Спасибо, Эмилио.
– А где у вас отхожее место, мэр? – спросил довольно улыбающийся Сильвио.
Ортеге пришлось проводить действительно сильно захмелевшего Саласара до туалета и дождаться, пока тот проделает там все нужные ему процедуры. Затем он помог ему добраться до комнаты на втором этаже.
Когда мэр вернулся в гостиную, комиссар был все еще
