знаю», родители плакали, а полицейские неодобрительно качали головами. Не хотелось снова выставлять свою жизнь напоказ.
Когда в ее дверь постучали, она была так взволнована, что даже не поставила на место кружку с кофе – движение, которое для этого требовалось, было ей просто не по силам. Она сжимала кружку в одной руке, а другой открывала замки.
– Ру Ларсен?
Женщина с ничего не выражающим лицом протянула ей бейджик. В ее глазах было что-то знакомое. Мужчина был красив, как кинозвезда, красив настолько, что у Ру вырвался нелепый смешок.
– Простите. – Она шагнула в сторону. – Проходите.
Она закрыла за ними дверь и по привычке стала запирать, но остановилась – не потому что в их присутствии чувствовала себя в безопасности, а потому что ей показалось, что в случае чего так легче будет сбежать. Она даже не задумывалась об этом, уже потом ощутив свои мысли как травму, впечатанную в ее нервные клетки, как крошечную гранату, способную в любой момент взорваться и уничтожить то, что осталось от ее здравомыслия.
– Я агент Ван Рид, – представилась женщина. – Мы с вами говорили по телефону. Это агент Гарри Стейнбек. Спасибо, что пригласили нас в свой дом.
– Он очарователен, – добавил агент Стейнбек. Ру обвела глазами почти по-военному суровую обстановку, дающую возможность непрерывного обзора. Она не представляла, что ее дом может показаться кому-то очаровательным, но его слова звучали искренне.
– Пожалуйста, присаживайтесь, – Ру указала на кухонный стол и стулья. Дивана у нее не было, потому что за ним слишком легко мог кто-нибудь спрятаться. – Хотите чего-нибудь выпить? – У нее очень давно не было гостей, но такие подробности, словно танец, хранит мышечная память. – Воды, холодного черного чая, кофе, диетической колы?
– Нет, спасибо, – ответила за двоих агент Рид. – Как я сказала по телефону, мы надеемся обсудить с вами несколько вопросов о том, что случилось летом восьмидесятого года.
– Все это есть в архивах. Должно там быть. Мне нечего добавить. – Она по-прежнему стояла, по-прежнему сжимала в руке кружку, чувствуя, что если не вспомнит, как расцепить пальцы, ее с этой кружкой так и похоронят.
Стол был рядом. Если бы она только могла поставить на него кружку. Если бы она только могла опуститься на стул.
Агент Рид кивнула.
– Вы были очень хорошей старшей сестрой. Тащить Лили к реке было хлопотно и могло стоить вам репутации в глазах Эмбер. Но вы это сделали. Даже собрали вам обед. А потом в лесу увидели чудовище, – она произнесла слово «чудовище» таким тоном, будто понимала, что оно значит. – С детьми такого происходить не должно. И все же это происходит. Вся вина лежит на этом человеке. Вся ответственность. Мы с агентом Стейнбеком хотим его найти.
«похоронена заживо похоронена заживо похоронена заживо»
Лишь эта фраза из воспоминаний помогла Ру уловить слова агента Рид. Они отличались от тех, что она слышала раньше. От тех, что сказали офицеры и ее психиатр более сорока лет назад. Совсем немного – нужно было всю жизнь нести в себе отравленный шип, чтобы заметить разницу, ощутить более легкое прикосновение. Ее худший страх признали и попытались успокоить, и на одну блаженную секунду возложили вину на кого-то другого, прежде чем все вернулось.
Именно тогда Ру поняла, почему агент Рид показалась ей знакомой. Дело было в поведении. Больной признал больного.
Ру упала в кресло. Поставила кружку на стол.
Неуклюже, как марионетка, которой оборвали ниточки, но все же она это сделала. Агенты и глазом не моргнули.
– Я ничего не помню после того, как мы вошли в лес, – честно призналась Ру, – только что Эмбер пела строчку из кадрили.
– Вы помните эту строчку? – заинтересовалась Рид.
Ру покачала головой, но вдруг четко услышала звонкий, приятный голос Эмбер.
– «Найду другую, милее тебя», – прошептала она.
Агент Стейнбек записал ее слова, а агент Рид наклонилась вперед, стараясь не пересечь невидимую границу, защищавшую Ру, как доспехи.
– Спасибо. Что еще вы помните? – Как будто не сомневалась, что будут еще факты.
– Я не знаю, что случилось с Эмбер и Лили, – с раздражением проговорила Ру. – Последнее, что я помню – поход в лес, что-то отвратительное, эту строчку, которую пела Эмбер, а потом больницу. Мои забинтованные ноги.
– Что-то отвратительное? – Глаза агента Рид вспыхнули. Ру пожала плечом.
– Мы были совсем маленькими. Думаю, на опушке леса мы все это почувствовали. Во всяком случае, мы с Эмбер. Как будто лес не хотел, чтобы мы входили. Так бывает, когда ты ребенок. Тебе кажется, что ты находишься в центре всего. Что мир – мощная сила, которая тянет тебя и толкает. Потом ты вырастаешь и понимаешь, что все просто пытаются пережить еще один день. Никакого волшебства.
Глаза Рид по-прежнему сияли.
– Я тоже это почувствовала.
Бровь Стейнбека дернулась. Между этими двумя было что-то общее. Какой-то важный личный опыт. Это лишь усилило тоску Ру, ощущение, что нормальная жизнь вне зоны ее доступа.
– Что вы почувствовали?
– Ту мрачность леса. Я сегодня там была.
Ру подняла руки ладонями вверх, изучая линии.
– Значит, их похитили. Это ничего не меняет. Не призрак же унес Эмбер и Лили.
– Тогда кто? – спросила Рид.
– Он…
Оба агента чуть выпрямились. Движение было почти уловимым, но Ру прекрасно считывала язык тела. Он. Она впервые назвала пол похитителя. Все полагали, что Эмбер и Лили похитил мужчина. Многие говорили «он», расспрашивая ее о пережитом. Но сама она это слово произнесла впервые.
Быстро, раньше, чем слова вновь успеют спрятаться, она добавила:
– Он говорил что-то о… похороненных заживо.
Костяшки пальцев Рид мгновенно побелели, с такой силой она сжала руки.
– А что еще он говорил?
– Вы ведь знаете, правда? – продолжала Ру, и вопрос в спешке ускользнул. – Ну, в смысле, как это бывает. Кто-то крадет самый центр вашего воспоминания, и вы перестаете понимать, реально оно или нет. Вы слишком сильно цепляетесь за его края, и они ломаются. Или вы видите опасность в каждом углу, даже когда ее там нет. Куда бы вы ни пошли, вы всегда думаете о том, как сбежать. Вы знаете, как это бывает.
По агенту Рид видно было, как у нее под кожей перекатываются волны боли.
– Мне очень жаль, что с вами такое произошло, – посочувствовала Рид. Губы Ру приподнялись, но это была не улыбка.
– Я больше ничего не помню. Ничего.
– Вы не хотели бы поговорить с гипнотерапевтом? – спросила Рид. – У нас есть уникальный специалист, помогающий восстановить воспоминания.
Мужчина откинулся на спинку стула. Ему не понравилось это предложение. Его лицо было добрым,
