имея в виду умственно отсталых. По-особенному особенный. Когда она поняла, на что он способен, она не только не зауважала его за это, она велела ему это скрывать.
А когда он не стал, она решила скрывать его самого.
скрывала избивала скрывала избивала скрывала избивала
Она затолкала его в узкое место под половицами. Тесное, как гроб. Сложила его, скрутила и затолкала туда. Сверху поставила диван. И затопала ногами, услышав его испуганный плач.
– Это тебя научит, – сказала она. – Это тебя научит, как гнуть кости.
Из-за нее он стал везде чужим и не смог обзавестись друзьями. Но когда ему было одиннадцать, у него все-таки появилась подружка. Они оба тогда были нежны и полны надежд. Ее звали Лотти.
У нее были красивые светлые волосы, а губы красные, как вишня. Она играла с ним на переменах. Разрешала брать ее книги.
Однажды она даже позволила ему взять ее за руку. Это было так мило, так тепло. Но она вскрикнула, когда его ладонь выскользнула из сустава и застыла под углом в девяносто градусов от его запястья.
Это не больно, не волнуйся, это и делает меня особенным.
Но она больше никогда с ним не разговаривала.
Первая любовь ведь никогда не забывается, правда?
Он где-то это прочитал. Всю оставшуюся жизнь ты пытаешься заполнить дыру, которую она в тебе оставила.
Ван
Едва я поговорила с Ру, на экране высветилось имя Гарри.
– Я в Лич-Лейке, – сказала я вместо приветствия.
– Я проверил ДНК, собранную на месте захоронения, – он сразу перешел к делу, что мне всегда нравилось. – Как я и ожидал, это по большей части ДНК жертвы. Но каштановый волос, который мы нашли рядом с ее телом, не жертвы и не мистера Шоу, под ногтями которого обнаружилась лишь его собственная ДНК.
Мой пульс пустился в бешеную пляску.
– Есть совпадения?
– Нет, – ответил он. – Чьи бы это ни были волосы, их нет в программе CODIS. Дипти вызвалась загрузить профиль на сайты генеалогии, которые сотрудничают с правоохранительными органами, чтобы посмотреть, можно ли таким образом выследить человека.
Не прорыв, но начало.
– Это еще не все, – продолжал Гарри. – Я изучил вещи, которые были на Ру Ларсен в тот день. В каталоге обозначены кроссовки «Адидас» тридцать четвертого размера, белые с синими полосками, белая футболка, белые шорты, оранжевый слитный купальник и ожерелье с подвеской в виде сердца. В полицейском управлении Лич-Лейка, очевидно, не было лаборатории, так что все это было отправлено в судебно-медицинскую экспертизу Бюро для проверки на наличие отпечатков пальцев и следов крови. Единственные отпечатки пальцев, обнаруженные в то время, принадлежали самой Ру Ларсен. Крови не обнаружено. С тех пор вещи лежат в ящике для консервации. Мы проверим их с помощью технологий, недоступных сорок два года назад.
– Вы проверяете ДНК?
– Да. Митохондриальная ДНК – предпочтительный метод, когда преступник, скорее всего, мужчина, но большая часть собранной ДНК будет женской. Но есть еще кое-что. Подвески в коробке не было.
У меня перехватило дыхание:
– Ошибка каталогизации?
– Может быть.
А может быть, и нет.
– И еще, – продолжал он. – Стоматологические записи совпадают.
Вот оно. Я сама не поняла, что почувствовала.
– Эмбер Кайнд в восьмидесятом году и незнакомки, найденной позавчера, – уточнил он, будто я не понимала, о ком он говорит. – Мне понадобится ДНК, чтобы точно идентифицировать личность, но, похоже, мисс Кайнд все это время была жива, пока ее три ночи назад не похоронили заживо.
– Твою же мать.
Гарри никак не отреагировал на ругательство.
– Нам надо действовать исходя из того, что Лили Ларсен тоже может быть жива и находится в опасности.
– Холодное дело становится горячее. – Я почувствовала, как сжимается грудь. – Ты говорил с Комстоком?
– Позвоню ему, как договорю с тобой. Нам нужна ДНК одного из родителей Эмбер Кайнд, чтобы сравнить ее с ДНК погибшей, прежде чем я смогу сделать официальное заключение. Я бы хотел, чтобы кто-нибудь из моей и кто-нибудь из твоей команды сделали запрос ДНК. Ты говорила, миссис Кайнд все еще живет в Лич-Лейке?
– Да, – ответила я. – Я в деле. Когда мы с ней свяжемся?
Он ответил не сразу. В идеале следовало сообщить семье, как только информация будет доступна, но был уже вечер, и он, по-видимому, хотел скоординировать свои действия с Комстоком.
– Либо сегодня вечером, либо завтра утром.
– Это значит, что у нас есть время, – сказала я.
– Время для чего? – не понял Гарри.
– Поговорить с Ру Ларсен. Попроси кого-нибудь из команды организовать встречу с тем, кто завтра первым будет доступен. Мы с тобой встречаемся по адресу пятьдесят восемь-тридцать один, Сорок третья авеню, Миннеаполис, через двадцать минут.
Ру
Она наблюдала из окна, как подъехал серебристый седан. Секунду спустя позади него припарковался почти такой же четырехдверный автомобиль. Из первой машины вышла женщина лет тридцати с самыми светлыми волосами, какие она видела в своей жизни, а из второй – стильно одетый мужчина лет на десять постарше.
Горло тут же наполнилось желчью. Вряд ли во всем мире нашелся бы кто-то практичнее, чем Ру Элизабет Ларсен. Но ей хотелось, чтобы у нее остался еще один день. Еще один день спокойной, безопасной жизни, с таким трудом выстроенной, прежде чем все снова рухнет. Прежде чем ее отбросит обратно на круги своя.
Вот почему она так долго ждала, прежде чем перезвонить этой женщине.
Агенту Ван Рид.
Может быть, и к лучшему, что ее жизнь в тени подошла к концу. Может быть, пришло время. Она устала до смерти, устала от всех этих сожалений и мыслей о том, что будет, если… Она не могла расслабиться в собственном доме, в собственном теле. Хорошо еще, что у нее не было детей, хотя она всегда о них мечтала. Она просто не могла себе этого позволить. Она была рождена, чтобы ходить по этой земле, как испуганный, издерганный кролик.
Они шли к ней.
Через несколько минут, поняла она, все закончится.
Ру знала, что две ночи назад заживо была похоронена или ее сестра, или Эмбер.
Знала. Ей не хотелось бы услышать, что это Эмбер, но было бы хуже узнать, что это ее младшая сестра, за которой она в тот день не уследила. Ей не хотелось бы и услышать подтверждение тому, что монстр, от которого она пряталась сорок два года, все еще жив. Не хотелось возвращаться в тот день, когда она повторяла «не знаю, не
