нужно его отрабатывать.
Саша не знал, как ему поступать дальше. Оставить все как есть? Пусть Андрей и дальше обыскивает дом чиновника, а Егор координирует его действия и следит, чтобы сообщник не вляпался. Но это как-то неправильно. Вторжение на частную собственность, попытка кражи чужого имущества, все это были явно преступные действия. А с другой стороны, Саша обещал, если ему расскажут правду о том, чем они тут занимаются, то он будет держать язык за зубами. И как же ему теперь следовало поступить?
– Кто-нибудь еще участвует с вами в деле?
Андрей с Егором поклялись, что больше никого нет.
– Тогда я не понимаю, почему Верочка жаловалась Спиридону на кого-то, кто ее преследует. Чем он мог ей помочь?
Егор фыркнул:
– Запала Верка на Спиридона. Все уши мне прожужжала, какой он брутальный мужчина. Роман у них разгорался. Она ему при всяком удобном и неудобном случае писала или даже звонила. Только и разговора у нее было, что о том, как Спиридон освободится и заживут они с ним счастливой богатой жизнью. Не то что со мной, с нищебродом.
– Наверное, неприятно такое было слышать?
– Мне не привыкать. Верка всегда меня в известность о своих планах ставила. Но я не в претензии, сам неограниченной свободой пользовался.
– Но вы же женаты.
– И что? Нас обоих это положение дел устраивало.
– Как такое может устраивать?
– Если новые отношения у кого-то из нас не ладились, всегда можно было дать попятный. Мол, супруг или супруга не дает развода. Препоны ставит и всячески мешает счастью. И слинять по-тихому.
Саша недоверчиво посмотрел на Егора.
– Да не ревновал я Верку! Плевать мне на нее. Давно уже никаких чувств к ней не осталось. А с деньгами, которые я за работу от Спиридона получу, мне никакая Верка будет не нужна.
– И все-таки я должен проверить алиби на минувшую ночь у вас обоих.
Егор заявил, что валялся в больнице.
– Будто бы из больницы уж и улизнуть нельзя?
– Вместе со мной в палате еще двое таких же бедолаг кучковались. Вот и подумай, нас трое, все животами маются, а туалет один. Мы друг дружку всю ночь караулили. Глаз один с другого не спускали, чтобы кто-нибудь не в свою очередь бы случайно не проскочил. Под утро только и удалось часочек соснуть. А как обход начался, я скорей из больницы прочь попросился.
Алиби Егора нужно было еще проверить, но что-то подсказывало Саше, что он не врет. И Саша вопросительно взглянул на Андрея.
– Я в караоке еще с вечера поехал, – ответил тот. – Все равно тут делать нечего, клиент занят, Егор с Веркой в гости укатили. Чего мне одному тут торчать? Герка и тот куда-то усвистал.
И он кивнул на зенненхунда, которые прилег у его ног.
– А я петь очень люблю. Адрес клуба я тебе дам. Пока тут у вас гроза грохотала, я в городе песни пел. До двух ночи глотку драл, меня должны были запомнить.
– Так хорошо пел?
Андрей широко ухмыльнулся:
– Наоборот. Мне еще в детстве медведь на ухо наступил. А вот голос, да, голос у меня громкий. Дед еще в детстве моем говорил, что от моего пения все мухи на лету дохнут. Так что запомнили меня там в караоке очень хорошо, я в этом даже не сомневаюсь. Сначала-то много народу было, а под конец человека два-три всего осталось.
– И они терпели?
– Интеллигентные люди, рожу мне никто из них набить не решился. А верней, постеснялись. По-хорошему пытались договориться. Сначала охрана, потом администратор, под конец ко мне хозяин даже лично подходил, счет обещал обнулить и даже деньжат сверху насыпать, если только я уйду. Но я пока весь свой репертуар не исполнил, не ушел. Последним выходил, клуб уже закрывался. Пиши адрес.
Итак, Саша считал, что неплохо справился с заданием. Разжился информацией о том, чем занимались Егор с Верой. Выяснил алиби супруга убитой. И наконец, смог сосредоточиться на личных врагах Веры. Если муж ни при чем, с профессиональной деятельностью тоже все чисто, для убийства остается только какой-то сугубо личный мотив. Оставалось понять, какой именно.
Гавр ждал Сашу в условленном заранее месте, неподалеку от дома с гробами. Часы показывали половину одиннадцатого вечера. И у них еще было время, чтобы поговорить.
Саша отчитался первым:
– Насчет смерти Веры у ее мужа никаких предположений или хотя бы догадок нет. Егор говорит, что желать смерти Вере вроде как было не за что. Она никому дорогу не переходила, в любовники выбирала себе людей легких нравом и необременительных по сути. С Егором после его освобождения отношения у них были чисто товарищескими. Веру устраивал статус замужней женщины, поэтому она с ним и не разводилась. К тому же она добилась от Димы, чтобы тот подыскал для Егора непыльную работенку, что тот и сделал. И вообще, по словам Егора, у Веры с его сестрой и ее мужем отношения были куда лучше, чем у него с ними. Вроде как родня они Егору, а дружили с Верой.
– Вероятно, насквозь добропорядочные Дима с Олей с удовольствием вовсе бы отказались от такого родственника, как Егор.
– А вот Веру они горячо любили, часто делали ей подарки и вообще всячески ей помогали. Егор сказал, что не помнит ни одной просьбы своей жены, которую бы Дима с Олей не удовлетворили.
– И как ты думаешь, какова причина такого нежного отношения?
– Скорей всего, они не то чтобы сильно любили Веру, а просто ее жалели. Муж ей достался никудышный. Наверное, Оля чувствовала свою вину за брата и стремилась как-то искупить ее перед Верой.
– Чушь какая-то. Вера же им никто. И она далеко не ребенок, чтобы им ее опекать. Взрослая бабенка, да еще бездельница. А если Вере так не нравилось жить с непутевым мужем, могла бы развестись, а не вешать свои проблемы на родственников мужа.
– Да, в этом ты прав. А что тебе удалось выяснить про наших клиентов?
И Саша кивнул на дом, в подвале которого им довелось прошлой ночью пережить массу острых ощущений.
Гавр не стал долго томить приятеля ожиданием и выложил свои новости:
– Я связался с владельцем дома, он назвал мне имена нынешних арендаторов. Супруги Кузнецовы, какие-то его дальние родственники. По его словам, дела у них идут не ахти, поэтому денег он с них не берет. Но это его дело, берет или не берет. Нас интересуют личности Кузнецовых. У мужа свой
