Она снова подумала о крови и задрожала, губы ее раскрылись в пароксизме желания. Теплая кровь Суньи была чистого, яркого, красного цвета, Ева вспомнила, что уловила тогда особый аромат. Она становится настоящим специалистом – может, как какой-нибудь супервинодел, определять происхождение и год изготовления… Ее смех разнесся далеко по пустынному пляжу…
Но главное в другом – кровь Суньи была абсолютно здоровой. Благодарение Богу – Ева заставляла ее все время сдавать анализы, объясняя, что не хочет подвергать опасности Алису, и только потом позволила себе то маленькое безумство…
И все-таки она не должна была уступать бесконечным просьбам Вильхейма. Он мужчина. И не умеет себя контролировать. Он так же зависит от ЭТОГО, как Тревис от тяжелых наркотиков. Бедный маленький янки, он тоже оказался непригоден для Великого Проекта.
Видеокассета с Суньей могла бы стать очень опасной для всего их дела, если бы полиция имела хоть малейший шанс найти ее тело. Она стала первой жертвой, которую можно было напрямую связать с Кристенсенами. Чудовищная ошибка, чуть было не перечеркнувшая годы терпеливых усилий. Ах, Вильхейм, ты всего лишь тупой невежественный кретин…
Ева раздраженно перевернулась на живот, подставив спину солнцу.
Черт возьми, – против собственной воли, она вернулась к этим мыслям, – он ничем не лучше тех придурков, недоделанных гангстеров, которые умудрились дважды упустить их…
Алиса была с каким-то мужиком… Скорее всего, это человек Тревиса… Господи, как же ей хочется оказаться лицом к лицу с дорогим бывшим мужем…
И дочери ее выходка просто так с рук не сойдет. Она получит хорошую взбучку, которую запомнит на всю жизнь. Что до незнакомца, Ева пока не решила, как с ним поступить – то ли отдать на растерзание Сорвану и его парням, то ли заняться им самостоятельно (можно взять бритву – это было бы неплохо – и методично срезать кожу – маленькими квадратиками, один-два сантиметра, не больше). Ей понадобится один день, чтобы расправиться с ним, с перерывами на отдых и еду… Времени хватит, чтобы закончить все и исчезнуть…
Звук приближающихся шагов, приглушенных песком, заставил ее поднять голову и взглянуть в сторону дома, стоявшего на дюне напротив нее.
Мессауд – марроканец, подставной хозяин виллы – торопился к ней с телефоном в руке.
– Это мистер Вондт, мисс Кристенсен… из Португалии.
«Говорит, как железом по стеклу скребет», – подумала она, беря трубку. С непроницаемым лицом Ева дождалась, пока Мессауд уберется, потом рявкнула:
– Алло, Вондт? Это Ева, можете говорить…
– Здравствуйте, мадам Кристенсен… Так… Я только что виделся с Кеслером и могу отчитаться, как было условлено…
– Слушаю вас.
– Начну с отчета Кеслера. Вчера вечером, сразу после его звонка, девушка рассталась с полицейским и поехала по 125-й, ночь провела в небольшой гостинице… Он следил за ней все утро, мы находимся в Албуфейре, она съездила в Тавиру на фирму де Сузы и Корлао, потом попыталась встретиться с немцами, которые купили дом Тре-виса, но их не было на месте. Теперь она ждет конца перерыва, чтобы поговорить с нотариусом, подписавшим акт купли-продажи… Сейчас почти половина третьего, но вы сами знаете, как медленно здесь все делается… Это все, что Кеслер просил меня вам передать… Он не оставляет ее ни на секунду…
Вондт коротко хохотнул, Ева ответила смешком:
– Великолепно. Пусть продолжает, я жду от него известий, как мы договорились, сегодня вечером, конечно, если ничего серьезного не случится.
– Он будет точен… (Снова короткий смешок.) Если ничего не выйдет, я уже встречался с одним из моих людей в Севилье. По-моему, появился след…
– Продолжайте, Вондт, я вся внимание…
– Этот парень стоит во главе сети крупных перекупщиков на юге Испании и в Алгарве, он дал мне выход на двух оптовиков, которые могут быть мне полезны. С одним у меня встреча днем, с другим – вечером, причем он дал мне понять по телефону, что поможет…
– Который из двоих?
– Второй, из Фару.
– Вам не удастся встретиться с ним раньше? Ева Кристенсен подумала о дочери, которая была теперь где-то совсем близко, в Португалии…
– Мадам Кристенсен, поверьте, если бы я мог, уже бы сделал.
У дилеров наверняка перенасыщенный график встреч…
– Хорошо, хорошо… Скажите, люди Сорвана на месте?
– Да, сидят в засаде со вчерашнего вечера. Сменяют друг друга для короткого отдыха…
– Послушайте, Вондт, – голос Евы стал устрашающе гортанным, – следите, чтобы все прошло хорошо. У Тревиса, возможно, не было времени передать Алисе свой новый адрес… Есть шанс, что она приедет в Албуфейру, понимаете?.. Пусть только испортят все дело – достаточно будет, если они вовремя предупредят вас с Сорваном. Ясно?
– Кажется, они получили четкие указания от вашего болгарина. Послушайте, мадам Кристенсен, если мой контакт окажется полезным, я вас поставлю в известность, обещаю… Так, Кеслер делает мне знак – девица уходит с пляжа, – значит, нотариус скоро начнет принимать… Ладно, у меня есть и другие связи в этих местах, мне наверняка сообщат хоть что-нибудь. За те несколько часов, что у меня есть в запасе, я буду всюду совать свой нос и соберу информацию. Прощаюсь до вечера.
Разговор прервался, прежде чем Ева успела ответить, но она не сердилась на Вондта. Бывший легавый из отдела по борьбе с наркотиками, перешедший в частный сыск, был настоящим профессионалом. Его услуги были невероятно дорогими, но одновременно и самыми эффективными, у него была истинная страсть к шпионским играм, он обожал копаться в грязном белье окружающих. Благодаря работе Вондта Ева обладала безраздельной властью над теми, кого приближала к себе. Он был единственным, кому она хоть сколько-нибудь доверяла.
Ева Кристенсен поднялась с махрового полотенца, убрала тент и «Антологию китайских пыток» в свою роскошную кожаную сумку и поднялась по дюне к дому.
Петля неумолимо затягивалась на шее Тревиса. Тревиса и ее дочери.
Пора готовиться к небольшому путешествию.
Выйдя из нотариальной конторы Ольвао и Ольвао, Анита не смогла сдержать вздоха разочарования. День в Тавире начался удачно, ей внезапно показалось, что она сорвала банк и узнала о Тревисе гораздо больше, чем надеялась сделать за неделю неустанных поисков. Да, сведений много, но все они о его прошлом. Анита не знала ни чем сейчас занимается Тревис, ни где он находится.
Антонио Ольвао не смог рассказать ей ничего нового. Он занимался подготовкой акта купли-продажи на его заключительной стадии: в присутствии обеих сторон подписал контракт. Точка. Анита попросила разрешения посмотреть документы, но это ничего не дало. Стивен Ховард Тревис указал адрес продаваемого дома, и с тех пор никто ничего о нем не слышал.
Немцы, с которыми нотариус периодически встречался в Албуфейре, никогда не говорили с ним о бывшем владельце, агентство по продаже недвижимости тоже не имело о нем сведений.
Анита дошла до машины, решив, несмотря ни на что, зайти в агентство, которое свело Тревиса с покупателями. Офис находился в километре от конторы нотариуса, на самой окраине. Агентство было открыто, она толкнула дверь, моля своих детективных богов, чтобы они послали ей хоть одну зацепку…
Меньше чем через десять минут она вышла на улицу, осознавая, что наткнулась на глухую стену. Молодой клерк слово в слово повторил ей то, что сказал нотариус. Он больше ни разу не видел Тревиса после продажи дома и не думает, чтобы нынешние владельцы могли знать больше. Он написал их адрес на клочке бумаги прежде, чем Анита успела объяснить, что уже там побывала. Он из кожи вон лез, чтобы оказаться ей полезным: обещал держать в курсе дела через комиссариат в Фару, уточнил, через кого можно держать с ней связь. Анита дала ему координаты инспектора
Оливейры, и он записал их в объемистый ежедневник.
Садясь в своей «опель», Анита снова вспомнила Оливейру. Вот кто наверняка мог бы ей помочь, но он в Лиссабоне или где-нибудь еще…
Анита медленно ехала к бывшему дому Треви-са, не надеясь застать там хозяев.
Но перед домом стоял огромный темно-синий «мерседес» с немецкими номерами. Бавария, Мюнхен. Она остановила машину в нескольких метрах от дома, подошла к каменной ограде, толкнула калитку хлипких деревянных ворот и пошла по аллее, вымощенной красным кирпичом, в сторону небольшой веранды. Тяжелым заржавевшим молотком Анита постучала в створку массивной старинной двери, выкрашенной в голубой цвет.
Чей-то силуэт мелькнул на веранде, направляясь в ее сторону.
Женщина. Зеленая тень. Она на секунду исчезла в коридоре и тут же вынырнула у самой двери.
Скрипнул замок, и она показалась на пороге.
Блондинка с крашенными в платиновый цвет волосами, лет пятидесяти, но великолепно сохранившаяся, не лишенная очарования, даже больше. Одета в элегантное бирюзовое платье, великолепное колье из мелкого жемчуга вокруг шеи.
