Женщина. Зеленая тень. Она на секунду исчезла в коридоре и тут же вынырнула у самой двери.
Скрипнул замок, и она показалась на пороге.
Блондинка с крашенными в платиновый цвет волосами, лет пятидесяти, но великолепно сохранившаяся, не лишенная очарования, даже больше. Одета в элегантное бирюзовое платье, великолепное колье из мелкого жемчуга вокруг шеи.
Анита представилась по-немецки:
– Здравствуйте, мадам, прошу прощения за вторжение… Меня зовут Анита Ван Дайк, я из криминальной полиции Амстердама… (Она протянула хозяйке удостоверение.) Не могли бы вы уделить мне пару минут?
Женщина внимательно изучила документы, слегка удивилась, посмотрела на Аниту и с легкой улыбкой спросила:
– Криминальная полиция… Амстердама? Но что случилось?
– Это касается бывшего владельца дома. Я бы хотела задать вам несколько вопросов, если не возражаете.
Женщина явно колебалась, продолжая внимательно разглядывать гостью, потом грациозно посторонилась – воспитанность взяла верх над недоверчивостью.
– Входите, прошу вас.
Она провела Аниту в другой конец дома, выходившего на море. Большая гостиная с открытой террасой над берегом. Женщина предложила Аните сесть в кресло, сама приземлилась напротив, на краешке дивана в стиле Чипендейл.
– Хотите, чтобы я позвала мужа? Он где-то недалеко, на пляже, ловит рыбу.
Анита любезно улыбнулась:
– Нет-нет, не стоит, в этом нет необходимости. Женщина расслабилась:
– Так чем я могу быть вам полезна, инспектор? С ее лица не сходила легкая улыбка, словно она хотела засвидетельствовать внимание женщине и холодное уважение – полицейскому чиновнику.
– Видите ли, – начала Анита, – я разыскиваю человека, который несколько месяцев назад продал вам дом… Стивена Тревиса. Ни нотариус, ни риэлтор не дали мне нужную информацию. Я решила попытать счастья с вами.
Хозяйка ничего не ответила. Потом тихо спросила, шевельнув тонкими пальцами, на которых блестели два роскошных золотых кольца:
– Вы голландка?.. Хотите продолжить разговор на родном языке?
Хороший голландский. Анита удивленно улыбнулась. Женщина поправила волосы:
– Я родилась в Гронингене… переехала в Германию после того, как вышла замуж.
Она посмотрела в ту сторону, где ее муж ставил удочки.
– Ну что же, ничего не имею против, – ответила Анита на родном языке, улыбнувшись ей, как сообщница. – Спасибо, фрау Бауманн. Что вы можете мне рассказать о Тревисе?
– Боюсь, ничего нового я вам сообщить не смогу. Мы никогда больше не видели Тревиса. Он практически переехал, когда мы встретились. Один раз. Единственный – перед тем, как пойти к нотариусу, – поправила она себя. – Когда мы пришли осмотреть дом.
Анита размышляла, как зайти с другой стороны.
– Хотите что-нибудь выпить, госпожа Ван Дайк?
– Нет, благодарю вас… Э-э… Он вам не звонил? Возможно, он что-нибудь забыл или хотел что-то узнать? Почта, посылка?
– Нет, ничего, уверяю вас… Забавно, но ваши вопросы напомнили мне о визите одного человека два дня назад. Он спрашивал о том же самом.
– Мужчина? Какой мужчина? – встрепенулась Анита. – Полицейский?
– Нет-нет… инспектор налоговой службы. Он сказал, что у господина Тревиса большие льготы по налогам, потому что они ошиблись в расчетах и он много лет переплачивал, так что им нужно с ним встретиться и вручить чек…
– Инспектор налоговой службы? Голландец?
– Да, ему я тоже сказала, что господин Тревис – англичанин, на что он ответил, что у него давно вид на жительство в Амстердаме…
– Ладно, допустим… Вы можете описать мне этого человека?
Хозяйка дома обреченно улыбнулась:
– Значит, вы тоже думаете, что это обман? Он произвел на меня впечатление… как бы вам объяснить… Знаете, он был похож на налогового инспектора, но говорил вовсе не как чиновник из Министерства финансов, хотя очень старался…
Анита коротко рассмеялась, и хозяйка с удовольствием к ней присоединилась.
– Так как же он выглядел?
Женщина помолчала, составляя в уме портрет.
– Высокий. Короткие волосы… Шатен. Светлые глаза. Сорок лет, не больше. Атлетическое телосложение. Квадратное лицо. И удивительно сильные руки. Совсем не как у чиновника, понимаете? – Она подмигнула.
– А как у кого?
Женщина оказалось проницательной.
– Не знаю… на рабочего он не похож… Слишком чистые руки… Просто очень мощные… Спортсмен…Большие физические нагрузки… Забавно, но я подумала о руках военного, мой муж – офицер НАТО… Да, что-то в этом роде.
Анита молча переваривала информацию.
– Он что-нибудь еще сказал, этот налоговый инспектор?
– Ничего. Он был здесь всего несколько минут. Я даже не пригласила его войти… Он только сообщил про чек, задал мне два-три вопроса… Я посоветовала ему обратиться к нотариусу или в агентство, хотя знала, что они не сообщат ему ничего нового. Он вежливо поблагодарил меня, сел в машину и уехал.
Ни в агентстве, ни в нотариальной конторе никто не сказал Аните об инспекторе, а должны были бы. Значит, тот человек к ним не приходил.
– Вы запомнили марку машины и цвет? Минутное размышление.
– Марку я не назову… Цвет… светлый, по-моему – белый, серый, кремовый, в общем, что-то пастельное…
Да, думала Анита. Она не узнала ничего о Тревисе, но узнала нечто совершенно новое. Кто-то еще разыскивает Тревиса, и она догадывается, кто стоит за этим псевдоинспектором и дергает за ниточки.
Когда Анита покидала дом Бауманнов, по ее затылку бегали мурашки тревоги, потом заныло все тело. Она мучилась всю дорогу, пока ехала в Каса – Асуль, последнюю резиденцию четы Тревис – Кристенсен.
Ловушка захлопнулась за Алисой ровно в два пятнадцать. Автобус как раз проехал Зезер. На крутых склонах террасами росли кустарники и олеандры. Сидевший перед ней человек спросил у соседа, который час, именно в тот момент, когда автобус затормозил у последней остановки до перевала Сьерра-де-Гардунья. Обычная табличка, установленная на обочине дороги.
В это мгновение Алиса, сидевшая на последнем сиденье, обернулась и увидела позади большую синюю машину, ехавшую за автобусом от самой Гуарды, не обгоняя его. Теперь автомобиль остановился метрах в пятидесяти от него.
Оцепеневшая от страха девочка увидела, как из машины вышел человек и торопливо направился к автобусу.
У мужчины была светлая кожа и голубые глаза, одет он был в серый костюм, вышедший из моды лет десять назад, и шел открыто, не прячась, их глаза встретились. Жесткий холодный взгляд приказывал: главное – не поступай опрометчиво!
Девочка отвернулась, парализованная ужасом, увидев, как он пробежал вдоль автобуса и остановился за пожилыми португальцами – мужем и женой, с трудом поднимавшимися по ступенькам.
Он купил билет до Эворы и начал протискиваться по проходу между креслами. Проходя мимо нее, он едва заметно улыбнулся, но ухмылка моментально исчезла с его лица, едва он занял свободное место у прохода, в пяти рядах от Алисы.
Повернувшись к Алисе спиной, он вытащил из кармана туристический справочник и больше ни разу на нее не взглянул.
Автобус вздрогнул и тронулся с места, оставляя за собой шлейф пыли. Синяя машина ехала следом, как привязанная, водитель что-то говорил в микрофон.
Алиса села прямо и закрыла глаза. Челюсти ее судорожно сжались – от ужаса и отчаяния. Она добровольно прыгнула в пасть к чудовищу.
Лучшей ловушки, чем этот автобус, придумать было невозможно.
Единственное, что он сумел сделать, – это приехать в Гуарду через час после отправления автобуса.
Перед границей ему пришлось остановиться на заправке – бак был пуст. Неподходящий момент для прокола. Хьюго купил бутылку «Эвиан» и залпом выпил половину, сидя на капоте.
Станция располагалась на холме (над Вильяр-Формозо). Приграничный городок был зажат между склонами Сьерра-Эштрела. С плохо сдерживаемым нетерпением Хьюго ждал, пока заправщик нальет ему полный бак, не отводя взгляда от крыш домов, сверкавших на солнце в пяти километрах внизу.
Вскоре он снова сел за руль.
На автовокзале в Гуарде ему сообщили, что автобус на Эвору отправился с небольшим опозданием в 13.25. Девочка-иностранка, подходящая под описание, приехала автобусом из Саламанки и ждала отправления на террасе бара.
Хьюго выехал из города в 14.20. Голод давал о себе знать, и ему пришлось выпить очередную таблетку. Он ехал прямо на юг, к Белмонте и Чертову Колодцу (дивное название, учитывая обстоятельства!).
Дорога шла вдоль русла реки в долине Зезеры. Сзади и справа за стеклами окон медленно проплывали сланцевые верхушки Сьерра-Эштрелы и Сьерра-Лоузы.
Дорога петляла по холмам, и, несмотря на мощный двигатель, Хьюго не превышал скорости в шестьдесят километров, пользуясь каждым прямым участком шоссе, чтобы вдавить педаль газа до отказа. Слава богу, наконец-то последний склон.
