— Женя, ты как? — Надо мной склонился Порошин.
Я открыла глаза, поморгала, сгоняя с ресниц капли воды, и посмотрела на Володьку:
— Промокла до нитки. А он? — Я имела в виду Гарика, и Володя это сразу понял.
— Он пустил себе пулю в голову.
— Да ты что? — не поверила я. — Как ты мог позволить, он же ценный свидетель.
— Бывает, — Владимир пожал плечами и помог мне подняться на ноги.
— А дежурная? Почему она не кричит?
— Она потеряла сознание.
— Понятно. — Я опустила глаза и посмотрела на себя сверху вниз. — Кажется, мне снова надо переодеться.
— И еще тебе надо к врачу, ты ранена. — Порошин кивнул на мою простреленную руку.
— Да, я заметила. Но это пустяк, пуля прошла по касательной. Видишь, даже пальцами пошевелить могу. — Я поочередно согнула каждый палец.
— Пустяк не пустяк, а заштопать тебя надо. Пошли.
Мы вернулись в пятьсот тринадцатый номер. Я вытерлась сухим полотенцем с символикой отеля «Орленок», порылась в сумке, нашла для себя спортивные шорты и розовую майку. Быстро переоделась, перевязала руку галстуком Гоцульского и согласилась вместе с Порошиным отправиться в больницу.
— Ладно, уговорил, поехали, — сказала я с ухмылкой.
— Тебя просто ни на минуту нельзя без присмотра оставить! Как дитя малое, честное слово. Теперь от меня ни на шаг.
Мы вышли из номера и направились к лифту. Молоденькая горничная заботливо подбирала с пола рыбок и опускала их в трехлитровую банку с водой. Она лишь на время прервалась, разглядывая нас с Порошиным, а потом вернулась к своему занятию. Дежурная, к которой уже вернулось сознание, полулежала в кресле, вытирая лицо носовым платком. Ее веки были опущены, она громко стонала и что-то бормотала себе под нос.
Мы спустились в холл первого этажа, здесь было многолюдно, отдыхающие забыли о цели своего визита в этот отель и, несмотря на попытки сотрудников милиции разогнать любопытствующую публику, не расходились. Мое появление произвело фурор, все как по команде зашептались, кивая в мою сторону. Я устремилась к выходу, желая поскорее покинуть это место, но мое внимание привлек седовласый мужчина. Он сидел на кожаном диване и, как обычно, сверлил меня взглядом.
— Пошли скорее, — поторапливал меня Володя.
— Подожди, мне надо кое с кем переговорить.
— Женя! — Порошин попытался остановить меня, но я уже направлялась к седовласому мужчине.
Мужчина этот немного напрягся, когда я приблизилась к нему. Робко кивнул, приветствуя, и подвинулся, уступая мне место.
— Вчера вы сказали, что хотите сделать мне какое-то предложение. — Свой разговор я сразу направила в интересующее меня русло.
— Да, говорил. — Мужчина опасливо оглядывался по сторонам. — Но я уже передумал.
— Передумали? — Я криво улыбнулась. — Надо же, а я думала, вы человек рискованный, не трус.
— Нет, я не трус, — возмутился он. — Но вы, извините, оказались не той, какой хотели казаться.
— В каком смысле? — удивилась я.
— Вчера вы были такой трогательной, такой ранимой. А сегодня просто бандит с большой дороги. С вами невозможно жить.
— А вы что, жить со мной собирались?
— Вчера собирался, а сегодня нет, увольте. — Он поднялся с дивана, откланялся и попытался уйти.
— Подождите! — Я схватила мужчину за рукав рубашки. — Какого рода предложение вы хотели сделать мне вчера?
— Так вы еще такая настырная? — Он намеренно говорил громко, привлекая общественность. — Вам не удастся заманить меня в свои коварные сети. Я увидел ваше истинное лицо и предложение делать не стану.
— Предложение руки и сердца, что ли? — рассмеялась я.
— Ни руки, ни сердца, ни моих денег вы не получите! — Он высвободился из моих рук и поспешил к лифту.
— Ну, чокнутый старик.
— Что ты от него хотела? — Ко мне подошел Владимир и потянул на выход.
— Ничего не хотела. Это он хотел.
— А что он хотел?
— Жениться, — с улыбкой сказала я.
— А, ну это пусть в очередь встает.
— Да он уже передумал.
— Ну и дурак.
Мы сели в машину к Порошину. За рулем сидел его бессменный водитель Олег. На заднем сиденье дремал Максим. Когда я плюхнулась рядом с ним, он приоткрыл один глаз.
— Привет. Все закончилось?
— Пока да.
— Хорошо. — Максим снова закрыл глаза.
— В больницу! — скомандовал Владимир, и Олег надавил на газ.
Мы проехали мимо автостоянки, где стояла моя несчастная машина с проклятыми шинами.
— Володь, там мой раненый «Фольксваген», надо бы для него эвакуатор вызвать, на сервис отогнать.
— Сделаем. Твоя забота сейчас — лечиться, а о машине я сам позабочусь.
— Да, и еще, клиента моего надо забрать.
— Заберу.
— Нет, мы его вместе заберем, — возразила я. — И желательно прямо сейчас.
— Сейчас в больницу, — запротестовал Порошин. — Даже не спорь со мной!
Спорить с ним действительно было бесполезно, впору из машины на ходу выпрыгивать. Я решила не противиться своему другу и согласилась поехать в ближайшую больницу, из которой (Володя твердо пообещал) мы должны были отправиться за Гоцульским. Я очень надеялась на то, что Стас не заблудился в лесу и сделал все так, как я велела. Если да, то он сейчас в надежном месте и в полной безопасности под чутким наблюдением сторожа деда Савелия.
Мы покинули негостеприимный отель «Орленок». Олег очень аккуратно вел машину, я откинулась на спинку сиденья и наслаждалась покоем. За окнами мелькали кудрявые березы и раскидистые клены, в моем сознании они практически слились в одну длинную зеленую полосу. Только сейчас я поняла, как сильно устала за прошедшие сутки. Я прикрыла глаза и немедленно провалилась в сон.
Очнулась я уже около больницы. По сути, поспала я минут пятнадцать, не больше, потому что Порошин привез меня не в Тарасов, а в областной госпиталь. У машины нас уже встречали медсестры. Наверное, Володя заранее позвонил и предупредил, что везет раненую.
Врач внимательно осмотрел руку и посоветовал сделать общий наркоз.
— Нет, местной анестезии будет достаточно, — я категорически отказалась.
— Это болезненная процедура, — предупредил он. — Я должен провести ревизию раны.
— Проводите. Но без наркоза.
— Дело ваше, — согласился он и приступил к операции.
Часа через полтора я, с забинтованной рукой и пластырем на лице, подошла к машине Порошина. Максим по-прежнему спал, Олег курил, Володя разговаривал по мобильному телефону. Увидев меня, он отдал короткие распоряжения своему собеседнику и отключил связь.
— Ну как дела? Жить будешь?
— Буду.
— Куда теперь?
— В Карасевку. В леспромхоз.
— Ты что, там своего клиента прячешь?
— Там, — кивнула я и села в машину.
Сторож леспромхоза при появлении нашей машины сначала напрягся, вглядываясь в лица приехавших, но, увидев меня, расслабился и с добродушной улыбкой пошел навстречу.
— Женечка, ты ли это? Неужели опять подралась с кем-то? Насилу тебя узнал.
— Здравствуйте, дед Савелий. — Я по-родственному обняла старика. — Подралась немного.
— Ну ничего, бывает, — с пониманием отметил он. — А ты что же, за дровами приехала?
— Да какие дрова, дед Савелий. К вам должен был человек от меня прийти. — Я немного напряглась: неужели Стас так и не добрался до леспромхоза?
— Так я и говорю, за дровами. — Старик от души рассмеялся, обнажая белесые десна с редкими зубами. — Вон, на завалинке твой человек лежит. Пьяный як дривотня.
Мы с Порошиным пошли к покосившемуся деревянному дому, который дед Савелий называл завалинкой. Посреди комнаты на полу лежал мой клиент. Только по протяжному глубокому храпу можно было догадаться, что он пьян в стельку. Я поморщилась.
— Ну и куда его в таком состоянии?
Единственным подходящим местом оказалась квартира моего старинного товарища, который давно работал в Канаде. Вообще-то он оставил мне ключи от своего холостяцкого жилища для того, чтоб я смахивала пыль с дорогой мебели и хоть изредка проветривала помещение. Но я уже не единожды использовала его жилище как временное убежище для себя и своих клиентов. Именно туда мы повезли пьяного Гоцульского. Олег и Володя помогли мне дотащить Стаса до пятого этажа и уложить на диван.
— Порядок. — Порошин вздохнул с облегчением, когда скинул с себя грузное тело Стаса. — Надо поговорить. — Он позвал меня на кухню.
Олега Владимир отправил в машину, пообещал, что через пять минут спустится. Мы устроились на табуретках напротив друг друга, оба закурили.
— О чем ты хочешь поговорить? — начала я разговор.
— О том, что сегодня произошло. Я буду возбуждать дело, мне надо знать, с чего начался весь этот сыр-бор.
— Боюсь, всех подробностей я тебе не расскажу, сама мало что знаю.
