Сейчас эта спасительная соломинка подвела. Что случилось? Беглый осмотр ничего не дал. Был бы впереди целый день и за день что-то придумали бы.
Ишутин ждал сигнала и, его точно такая же рация стояла в салоне "Форда" , настроенная на волну двух капитанов.
Кормильцев и Донченко это знали и знали, что Ишутин регулярно докладывал в Москву оперативную обстановку. Так, и не связавшись с Ишутиным, но, боясь упустить самолет, офицеры вернулись в Полынную балку, в этот раз, не забыв захватить с собой флягу с крепким чаем - неизвестно как долго доведется ждать гостей с неба.
39
Они ждали их с неба, а они появились на дороге. Солнце уже село, и мутный багровый закат, предвестник песчаной бури, давил на холмы, как будто разливал по неровностям местности расплавленный металл.
Не будучи старожилами здешних мест, капитаны Кормильцев и Донченко не могли знать, что такие закаты это предвестники бури. Знают пастухи, они свои стада загоняют под деревья или же в пещеры, которых на Каменном Корже предостаточно.
Буря, случается, длится и трое суток и пять, а то и целую неделю. Тот, кто перед бурей спешил в Полынную балку, знал особенности местной погоды. Пока солнце будет скрыто в тучах летящего песка, можно, забравшись в укромное место, спокойно собирать изделия, не опасаясь, что кто-то на тебя наткнется.
Когда из-за бугра выполз тяжелогруженный фургон и стал заруливать в посадку, капитаны разглядели: в кабине - трое.
- Это такие дальнобойщики? - с презрением спросил Донченко.
- Вроде, да.
- А не проверить ли нам документики?
- Толку-то... У них они наверняка в порядке. А вот груз...
- Груз проверять не будем, - сказал Донченко. - Ствол не обнажишь. Не успеем.
- Тогда подождем.
Ждать пришлось недолго. Приехавшие стали фонариками ощупывать посадку. Потом один вернулся к фургону, двое направились в ближайшую пещеру.
В этой пещере: капитаны побывали днем: в ней они обнаружили следы рабочей обуви и пятна масел. Здесь что-то собирали, не исключено, что узлы двигателя.
Из укрытия чекистам была видна задняя дверь фургона, она четко белела на фоне темной посадки. Что там, за этой дверью?
Люди, скрывшиеся в пещере, словно забыли о фургоне. Можно было подобраться, разглядеть грузовик поближе, а если на нем есть номера, то и запомнить. Номера, конечно, есть, ведь фургон следовал по трассе, и любой гаишник, завидев машину без номеров, наверняка бы остановил.
- Проверим? - шепнул Донченок.
- Не схлопотать бы пулю, - предостерег товарища Кормильцев. - Кто-то из них или все трое - при оружии.
Медленно тянулись минуты. Время перевалило за полночь. Небо стало черным. Звезды исчезли.
Обычно ночью в степи становится прохладно. Сейчас же прохлады не чувствовалось вовсе. Ветер, тянувший с юго-востока, был сухим и теплым.
К фургону никто не подходил и никто не отходил. Не выжидать же до рассвета?
Кормильцев прикинул: можно ещё повременить - темнота ночи позволяет. Но перед рассветом, чтоб не быть обнаруженными, придется отползти подальше от посадки, а может, и вернуться к "Уазику", там устроить себе дневку, а потом вылазку повторить.
- И все-таки номер машины зарисовать не мешает, - шепнул Донченко.
- Не мешает.
- Тогда меня прикрой.
Донченко по-пластунски подполз к грузовику, прочесть номер без подсветки удалось прочесть на ощупь. Номер был старый, такие уже не выдаются, и он свидетельствовал, что грузовик принадлежал какому-то предприятию Ставропольского края.
Донченко собрался уже было отползать, и в этот момент из пещеры вышли двое: один остался помочиться, второй направился к кабине. Кого-то окликнул. Открылась дверца. На землю спрыгнул человек, в руках у него была тяжелая сумка, по всей видимости, с инструментом.
Значит, фургон привели не трое, а четверо. Двое с тяжелой сумкой направились в пещеру, а тот, кто только что помочился, вышел на шоссейку, включил фонарик, направил его в степь, несколько раз мигнул - зеленый луч скользнул по камням, по шоссейке, и так - несколько раз.
Свет фонаря заметил и Кормильцев. Более того, он заметил, как вдалеке, на гребне высоты, не видимой во мраке, мигнула фарами автомашина.
И Донченко, перед тем, как отползти, рискнул заглянуть в кабину. В замке оказался ключ зажигания. Он его выдернул, захватил с собой. Спустя несколько минут был уже в укрытии.
Он был радостно возбужден: не напрасно сползал! И Кормильцев, чтоб охладить его пыл, не без сарказма заметил:
- Он тебе чуть ли на голову не нассал...
- Чуть, Костя, не считается...
- Тихо!
По шоссейке без огней приближалась ещё одна тяжелогруженая машина. Ее встречал человек с фонариком. Это был тоже фургон с белым металлическим кузовом. Фургон зарулил в посадку, стал рядом с первым.
Из кабины вышли трое, направились в пещеру. Итого получалось: шесть или семь человек. На двоих - многовато. Но так как это были офицеры, ходившие по тылам противника в Афганистане и Чечне, выполнявшие задания в составе армейских спецподразделений, то они посчитали: двое против семерых - в самый раз, если учесть, что на стороне двоих внезапность.
Кормильцев и Донченко покинули укрытие, откуда было удобно отходить в балку. Но сейчас об отходе уже нечего было и думать - перед ними был объект, ради которого они столько прошли километров.
Жалели об оружии - автоматы оставили в балке, в расщелине скалы, куда предполагалось отойти и укрыться. Но возвращаться за оружием - значит, упустить момент. На первый случай под рукой были Макаровы.
Теперь они вдвоем уползли в посадку, залегли у первого фургона. Сюда четко доносился говор. Это были вовсе не чеченцы. Знакомыми были только некоторые слова.
Затаив дыхание, офицеры лежали, прислушивались к гортанному, судя по произношению, кавказскому говору. Лезгины? Кумыки? На Северном Кавказе народов больше, чем во всей остальной России.
Похоже, дагестанцы... Вперемежку с кавказской, гортанной слышалась и русская речь, вроде как рязанская:
- Подождем. В той машине ... освещение...
Из обрывков слов и фраз чекисты поняли, что здесь ждут третью машину, в которой, по всей вероятности, находится передвижная электростанция. С прибытием такой машины и людей, конечно, прибавиться. Тогда будет иное соотношение сил и, естественно, не в пользу чекистов.
Нужно поторапливаться, а время - будто остановилось. Сквозь нарастающий шум листвы уже прорывался отдаленный гул мотора. Оба понимали, что это обманный звук. По опыту они знали, что нервное напряжение нередко рождает галлюцинации, при нарастающем ветре работу дизеля если и услышишь, то разве что за сотню метров.
Это понимание заставляло всячески напрягать слух. Обнадеживало то, что рядом были живые люди и тоже наделены слухом - тихо работающий дизель могут не сразу услышать.
В темной посадке - что в темном подвале: без фонаря - как слепой: все нужно сделать наощупь.
По исчезнувшим голосам можно было догадаться: люди удалились в пещеру.
Выдержав паузу, Донченко оторвался от земли, поднялся в кабину, в которой час назад побывал. Достал ключ зажигания, стал нащупывать гнездо, и вдруг - голос:
- Ахмед, это ты?..
Голос оборвался. Молчание. Никакого ответа. Донченко догадался: Костя кому-то заткнул рот. У кабины - возня. Пауза. Посадка под напором нарастающего ветра издает шум, напоминающий шум прибоя.
Ключ наконец-то находит гнездо. С поворотом ключа засветилась панель. Теперь уже чуточку видно, как Костя заталкивает в кабину чье-то обмякшее тело, устраивает рядом с собой.
Еще поворот ключа - утробно зарокотал двигатель. Выждав несколько секунд, Донченко включил первую скорость, левая нога привычно мягко отпустила сцепление, и тяжелогруженный фургон, раздвигая невидимые в темноте ветки, выбирается из купы густых деревьев на открытую площадку. Машина не идет, а ползет, переваливает через неглубокий ров, покачиваясь, выползает на шоссейку.
Спокойно далеко отъехать им не дали. По металлическому кузову застучали пули. По оглушительно бодрому звуку выстрелов нетрудно было догадаться, что били из Калашникова. Брызнули осколки стекла заднего вида.
- Ничего! Не задели бы баллоны, - сквозь нарастающий гул двигателя выкрикнул Кормильцев.
Донченко, не отрывая взгляда от черной во мраке шоссейки, весело ответил:
- Не заденут! Ты брызговики видел?
- Откуда?
- А я - видел. Лежал там. На резине - стальные пластины. Кто-то умный надоумил. Мол, если будут стрелять вдогонку...
- Уже стреляют.
- Это они кузов портят... Нехорошо.
Вдогонку дали ещё несколько очередей. Попали или нет - видно будет потом, но, несомненно, одно: кузов из гофрированного дюраля уже безнадежно испорчен.
Камаз катился под уклон, набирая скорость. Позади все дальше и дальше оставалась Полынная балка, а с ней и взятый в областном управлении ГАИ милицейский "Уазик". До утра его вряд ли кто обнаружит, но там оставалась, хотя и неработающая, рация. Умелец ею сможет воспользоваться.
