координатора попросила позвать, и до меня самого дошло, что этот мужик че-то долго не возвращается. Вываливаюсь из сторожки, выстрелов не слышно. Савраской побегал — опа, лежит, родимый, возле сосенки. — Дима наморщил лоб. — Сосенка не так чтобы далеко от сторожки. Я его трогаю, значит, смотрю — а у него иголка в шее, бляха-муха!
Мы с Зиной переглянулись. О том, что в моем костюме обнаружились дротики, Дима тоже пока не знал.
— Тут я запаниковал, каюсь. Сбегал в сторожку, тебя с Зинкой предупредил. Выстрелов опять не слыхать. И я, как лось больной, чесанул в сторону ближайшего овражка, ну, где пацаны ваши оперативные сверхоперативно залегли. Добежал, смотрю — валяются, держатся за горло, кто-то дыхалку прикрыл, но тоже — ноль движений. И тут до меня доперло свою дыхалку попридержать, не вдыхать глубоко. Но я чутка принюхался, и меня как прошибло!
— В каком смысле прошибло? — уточнил один из полицейских.
— Ну, я вспомнил, что это за штуковина. Предположил то есть, что это может быть.
— Давай к делу! — вскинулась Зина, волнуясь.
Дима, держа паузу, допил очередную пол-литровую бутылку воды. Лучше бы, на мой взгляд, сначала прошел медицинское обследование, а потом уже давал показания. Но младший из Хохотов рассудил иначе.
— Она заразная, эта дрянь? — не выдержала я.
— Нет. Точно-преточно. Знаю я, что это за штука. Седативка это, растительное успокоительное. Только не из лаванды. Там из-за чего-то другого травкой пахнет, лавандой там, мятой, чем-то таким. Было такое средство в продаже. Но давно, лет десять назад. Реально успокоительное, не наркота. Сначала его в каплях выпускали, потом кто-то шибко умный додумался, что в формате газа эта штука быстрее усваивается и действует эффективнее. Ее даже в психбольницах для буйных попробовали использовать. Черт, как же она называлась-то… Вот помню, что ее с ингалятором продавали, и на дискачах эта фигня была популярна.
— Не сомневаюсь, что была, — жестко произнесла Зина.
— А ты на меня так не смотри. Я от этого подальше держался. Эти ингаляторы тоску наводили, больничный же прибамбас. — Дмитрий вздрогнул. — На кладбище, короче, дошло до меня, что там эта седативка распылена в большом количестве. Аж в носу защипало. Я ворот футболки натянул на морду лица и драпанул оттуда. Потому что от этой седативки человек сначала тормознутый, и тело тоже тормозит. Видела мою походочку? Во-от. Потом человека вроде как слегка вырубает. Он замирает как статуя. Двигаться не хочет, тело как деревянное. Если сидя употребил, можно в этом ступоре минут десять пробыть. Если стоя, то меньше. Чем раньше начнешь двигаться, тем быстрее отпустит. Только там такой тормозной ступор накатывает, что сам никто двигаться особо не хочет.
Дима уже не похмыкивал ехидно и выглядел таким же измученным, как сестра.
— Я когда-то видел на дискаче одном, люди в ступоре не шли до туалета и штаны мочили, жесть просто. Вот из-за этой штуки. Я, значит, испугался, что отравился, что меня успокоит, а потом парализует. Добежал сам не свой, ору водителю — мол, отсюда, да побыстрее. Ну вдруг там такой концентрат, что и до тачки дойдет? А я, главное, чую, что у меня ноги немеют. Кой-как в тачку влез, и поехали. Я давай ноги растирать, так же при судороге вроде делают, да? И через пару минут чую — отпустило. Да и сотрудник вот в порядке. И я понял, что меня, видимо, так, по краешку зацепило. Хорошо, что в овраг спускаться не стал, с краю поглядел.
Дима перевел дух. Никто не задавал вопросов, все ждали продолжения.
— Значит, едем в Тарасов. Мне вдруг показалось, что я Зинку увидел и тебя вот. Попросил тормознуть, но оказалось, что ошибся. Но зато ноги проверил. Вон почти-почти в порядке.
— Как огурчик, — неуклюже пошутила Зинаида.
— Как два больших огурчика, и один поменьше между ними, — сразу же отозвался Дмитрий. Потер лоб грязной ладонью и продолжил: — И потом вот мы с сотрудником сюда и вернулись.
— «Седатин Форте», — вдруг произнесла Зинаида.
— Что? — Дима подался вперед, к сестре.
Они сидели за столом, друг напротив друга. Зина тоже наклонилась.
— Это средство называется «Седатин Форте». Я же училась в медицинском, помнишь? У нас профессор был, который нам все про наркотики разъяснял. И он-то как раз и понял, что «Седатин» лучше действует, когда вдыхаешь. Сам препарат лишь полгода на рынке был, а потом его вконец запретили.
— Из-за дискотек? — спросил водитель.
— Не только. Ты, братец козлик, про самое страшное не сказал. Про то, что после ступора происходит, — произнесла Зина.
Мне показалось, что она чувствует себя важной персоной и наслаждается этим.
Все присутствующие уставились на Диму. Тот поежился, но продолжил:
— Человек после ступора типа бешеный становится. Минут на пять, что ли. У меня знакомый употреблял эту байду. Говорил, после тормозняка, ну, после ступора, в тебе будто взрыв нарастает. Куча энергии появляется, и ее надо срочно потратить. А все, кто трезвый, наоборот, кажутся тормознутыми, начинают бесить…
— Человеку под воздействием «Седатина Форте» на пути лучше не попадаться. Снесет как ураган, — веско добавила Зинаида, разглядывая свои ногти на исцарапанных руках. — Это средство провоцирует краткосрочный припадок неконтролируемой агрессии.
Я вскочила, опрокинув стул:
— Так если они… А мы здесь — сколько?! А к ним еще поехали и… они же с оружием! Опергруппа! На кладбище! — Способность нормально говорить вернулась ко мне не сразу. — Они же перестреляют друг друга! А координатор — его же иголкой! Дротиком! А если в дротике «Седатин»?
— В вас тоже стреляли, — напомнила полицейская, выезжавшая сегодня на вызов по поводу ограбления Зининой квартиры.
— Но не ранили, — напомнила в ответ я. — У меня эти дротики с собой, можно отдать на анализ! И у меня ничего не немело. Вообще никаких таких симптомов не было.
— А помощь от «Седатина» одна — водички напиться. Как можно больше, — негромко сказал Дима, и все опять повернулись к нему. — Я вот поэтому как слон на водопое.
В комнату для допросов быстро вошла дежурная. Взгляды присутствующих сфокусировались на ней.
Когда было озвучено, что ни один из членов опергруппы на Старосветском кладбище не выходит на связь, Зинаида тихо всхлипнула. Навалилась грудью на стол, обняв все тот же треклятый футляр с распечаткой рукописи.
— А что реветь-то теперь? — громко и зло сказал водитель из опергруппы. — Чего сразу не сказали, что там газовая атака была? Теперь-то поздно! Фиг знает, что будет теперь!
Зинаида выпрямилась, но Дмитрий ответил раньше, спокойно и уверенно:
— Слышь, я когда из сторожки выперся — уже было поздно. Когда связного
