вам, Анна, обработают рану, вам придется проехать в отделение, – поставил девушку перед фактом Холмс. – Вам будет предъявлено обвинение в убийстве Марины.
– Не могу поверить в это! – воскликнула Вера, но Холмс строго взглянул на нее.
– А вас могут обвинить в соучастии, – сказал сыщик.
– Я только помогла ей спуститься с лестницы, видимо, тогда и запачкала свои брюки ее кровью, – занервничала Вера. – Я понятия не имею, что она там делала.
– Аннушка, что ты молчишь? – Виктор погладил девушку по голове. – Ну скажи, что ты не забиралась наверх. Скажи, что ты все это время просидела у себя в комнате. Я стучал, ты не открывала, но я чувствовал, что ты там, внутри.
– Молодой человек, не трудитесь, у меня еще есть одна любопытная вещица, которую я нашел в амбаре рядом с пультом. – Холмс вытащил из кармана платок, аккуратно его развернул и показал всем присутствующим. В платке лежала крошечная серо-голубая пуговица. И все посмотрели на Анну. На ее платье не хватало именно такой пуговки.
Девушка молчала, смотрела в пол и теребила кончик ниточки, торчавший на месте оторванной пуговицы. Вдруг все услышали, как из бабушкиной комнаты послышался крик Ватсона: «Ольга Ивановна, что с вами?» Все вздрогнули, и лишь Холмс оставался спокоен, с едва уловимой улыбкой на лице.
Анна кинулась к двери, но путь ей преградил полицейский. Девушка заметалась, Виктор попытался схватить ее за руку, но она выскользнула, кинулась к балконной двери, распахнула ее, выскочила наружу, ухватилась за балконное ограждение, чтобы перелезть, посмотрела вниз и вдруг замерла. Бледная и испуганная, она без сил опустилась на корточки и закрыла лицо руками. И тихо завыла.
Когда полицейский уводил Анну, ей вслед печально смотрела Вера. Когда Анну увели, в комнату вернулся Ватсон, который под руку вел Ольгу Ивановну, а доведя до кресла, помог ей сесть.
– С вами все в порядке, Ольга Ивановна? – Та лишь замотала головой, закрыв лицо руками.
– Не понимаю, зачем Анне все-таки было убивать Марину? – промолвила Вера вполголоса.
– Анна – душевнобольной человек, что вы от нее хотите? Смерть матери оставила след в ее сознании. Возможно, она с детства ненавидела сестру, считая ее виновной в том, что мать решила покончить с собой, – размышлял Холмс. – Посудите сами. Взрослая женщина увлекается другим мужчиной – Штольцем, уезжает с ним из России. А Марина, которой на тот момент лет двенадцать или около того, бунтует и предпочитает остаться с отцом в России. Мать оставляет дочь, и чувство вины не покидает ее, даже когда рождается Анна. И маленькая девочка постоянно ощущает это. Она растет и понимает, для мамы всегда важней оставленная Марина, а не она. И культивирует ненависть к сестре. И когда она приезжает жить сюда, ненависть становится сильней. Результат мы сегодня увидели.
– Но как Анна все это осуществила? – вздохнула Вера.
– Во время перформанса она находилась наверху, на бревне, возможно, ждала подходящего случая или наблюдала. А когда Марина оказалась на стуле с петлей на шее, поняла, что это ее шанс отомстить сестре за мать. Перешла под крышей, по бревну, на другую сторону зала, спустилась по лестнице за правой кулисой, где и расположен пульт. А поскольку она знала, как здесь все устроено, легко нашла кнопку, запускающую механизм подъема троса с крюком, на который привязали веревку с петлей. И точно так же забралась назад по крыше, чтобы незаметно спуститься с другой стороны, где Вера ей и помогла. Но вот беда: возле пульта в спешке обронила пуговку да еще и оставила следы крови, поранив ногу о гвоздь.
– Ну, а вы что скажете, молодой человек? – обратился Ватсон к Виктору, который, после того как увели Анну, отстраненно стоял у стены. – Вы по-прежнему хотите на ней жениться?
– Даже если она и совершила… это, то в помутнении рассудка, – замотал головой Виктор. – Я буду добиваться психиатрической экспертизы, и она не сядет в тюрьму.
– Лечебница – не лучшая альтернатива, вас никто не осудит, если вы оставите девушку, – отметил Холмс.
– Послушайте, я люблю Анну! К тому же, я в состоянии оплатить ей самое лучшее лечение.
– Ну конечно, и от Марины она наверняка унаследует что-нибудь, – добавил Холмс. – Полиция, кстати, проверила ее сейф. Пока ничего, но расследование продолжается.
– Как жаль!
– Отнюдь! Как выяснилось, в этом доме есть тайник, о существовании которого никто, кроме Марины, не знал, а теперь вот знаем мы. – Холмс довольно потер руки. – Жаль, специалист придет только утром, чтобы вскрыть его. Но мы готовы подождать.
– Рассчитывайте и на мою помощь. А пока простите, уже поздно, я, наверное, поеду, – засобирался Виктор. – День был тяжелый.
– Шерлок, знаю, ты намерен работать всю ночь, – вздохнул Ватсон. – Я же готов растянуться прямо на этом диване.
– Я могу подготовить для вас комнату, чтобы вы могли спокойно поработать, а потом отдохнуть, – сообщила Вера.
Когда Вера собралась выйти из комнаты, с ней засобиралась и Ольга Ивановна.
– И что теперь? – спросил Ватсон, когда они остались вдвоем.
– Поживем – увидим, как любят говорить в России, – улыбнулся Холмс. – И кстати, не торопись укладываться спать, ты мне скоро понадобишься.
Ночь. В комнату Анны Штольц открывается балконная дверь. Кто-то тихо крадется к кровати, открывает прикроватную тумбу, нащупывает встроенный в стену сейф, набирает комбинацию цифр. Не срабатывает. Еще вариант. Безрезультатно. Рука сжимается в кулак, словно хочет кого-то ударить.
– Что, не выходит? Какая жалость! – Неожиданный голос Холмса, донесшийся из темноты, заставляет фигуру подскочить на месте.
Свет зажигается. Возле сейфа Холмс видит растерянного Виктора.
– Можете заходить, господа! – В комнату вошли наряд полиции, следователь, Ватсон, Ольга Ивановна и Вера. – Все документы из этого тайника я передал следователю еще вечером, Виктор.
– Но откуда?..
– Вы бы видели свое лицо, когда я упомянул, что надо осмотреть сейф Марины! – Холмс довольно потер подбородок. – Вы, естественно, нашли момент и сразу же побежали туда. И пока мы с Ватсоном осматривали амбар, успели порыться в бумагах. Но ничего не найдя, вспомнили про второй тайник. Вам стоило свои мысли держать при себе, а не произносить их вслух.
И Холмс достал сотовый и нажал кнопку.
– Вот, с этой минуты! – И все услышали диктофонную запись: шуршание бумаг, чертыхание и голос Виктора: «В комнате у Анны, значит». – Хорошо, код к сейфу был довольно простой. М-да, Виктор, а вы с Мариной стоили друг друга, – ухмыльнулся Холмс. – Анна для вас обоих была лакомым кусочком. Одна хотела сестру в лечебницу упечь, оформить над ней опекунство и распоряжаться наследством. Другой – по этой же причине собирался на ней жениться.
– Зачем им это? Они оба и так хорошо обеспечены, – изумилась Вера.
– Или только создавали видимость, – возразил Холмс. – Среди бумаг, которые хранились в тайнике Марины, мы нашли документы ее отца – Никиты Шевченко, подтверждающие его банкротство. Там также
