Розалия продолжала петь соловьем:
– Открою тебе секрет, Костик, тебе жутко подфартило, в лице Гликерии ты обрел центнер чистого счастья.
Мужчина посмотрел на часы.
– А когда она… выйдет-то?
– Так давай ее позовем, – Розалия подошла к лестнице. – Сестренка, мы тебя ждем. Сестренка.
Шухеровская не торопилась.
– Гликерия! Спускайся вниз!
На втором этаже послышался топот.
– Идут.
И вдруг топот сменился грохотом и емким словцом Шухеровской.
Константин заерзал на диване.
– Что это было?
– Ничего особенного, котик, счастье споткнулось.
Первой взору Константина предстала Лизавета с включенной видеокамерой.
– Ох ты! – воскликнула она, глядя на «жениха» Модестовны. – Вы такой большой. Жесть!
– Лизка, зачем тебе камера?
– Я хочу заснять момент их встречи, чтобы потом можно было поржать… то есть посмотреть запись. Эй, Гликерия Модестовна, не задерживайтесь.
Константин вытер о джинсы вспотевшие ладони, сглотнул и уставился на лестницу. Гликерия медленно спускалась вниз, не решаясь оторвать глаза от пола. На середине пути она остановилась, вздохнула и посмотрела на «принца».
– Их взгляды встретились, – отвешивала комментарии Лизавета, переводя фокус камеры с Гликерии на Костика. – И вот настал долгожданный момент. Вашему вниманию представляется мировой блокбастер. Смотрите во всех кинотеатрах страны. Премьера! Лучший фильм столетия: «Сын Кинг-Конга и дочь Годзиллы. Кровавая битва». Вау! Как они друг на друга таращатся.
– Лизка! Прекрати сейчас же! Гликерия, Константин, ну чего вы ждете? Смелее. Костя, неужели ты не видишь, девушка нервничает. Сделай первый шаг.
Лизавета опять затараторила:
– Он делает первый шаг, и дом начинает расходиться по швам. С потолка посыпалась штукатурка, на стенах появились трещины, пол…
– Я сказала, заткнись! – Розалия показала Волковой кулак. – Выключи камеру!
– Но сейчас будет самый интересный момент.
– Выключи!
Костик подошел к лестнице и, протянув Гликерии руку, заикаясь, произнес:
– Д-д-д-добрый в-в-вечер.
Лиза захихикала.
– Здравствуйте. – На щеках Гликерии выступил румянец.
– Меня зовут Костя, – мямлил мужик.
– А меня Гликерия.
Лизавета провальсировала к Розалии и прошептала:
– Такими темпами они нам все дело запорют. Надо бы ускорить процесс, уже двадцать минут седьмого. Через сорок минут Ипполитович подвалит, как бы мы с вами не лоханулись.
– Что ты предлагаешь?
– А вот что… – Лизка всучила камеру свекрови, а сама подбежала к смущенной парочке, взяла их за руки и подвела к дивану. – Садитесь, хватит тянуть время. Гликерия Модестовна, вам нравится Константин… Э, как вас по отчеству?
– Витальевич.
– Вам нравится Константин Витальевич?
– Ну…
– Ясно. А вам, Константин Витальевич, нравится Гликерия Модестовна?
– Да! – с жаром произнес мужчина.
– Отлично. И какие у вас планы на будущее? Где собираетесь жить? Детей сколько хотите? Ну, отвечайте же, отвечайте.
– Лиза… – Розалия потянула Волкову за руку.
Девочка нечаянно задела стоявшую на столике лампу, которая моментально упала на пол. Лизавета вскрикнула. Константин встал с дивана и наступил Розалии на ногу. Свекрища сморщилась от боли и согнулась.
– Простите, я не…
Гликерия Модестовна, услышав стон Розалии, забыла обо всем на свете.
Операция длилась ровно пять секунд. Константин лежал на ковре, лицом вниз, а Шухеровская, заламывая ему конечности, орала:
– Я же говорила, что сначала необходимо обыскать! Мне его рожа сразу не понравилась.
Короче говоря, если не вдаваться в подробности, то можно сказать главное – Константин убежал из коттеджа, так и не успев насладиться Наташкиной стряпней и обществом Гликерии Модестовны.
А когда в семь ноль-ноль на пороге появился Яков Ипполитович, у Лизки с Розалией отвисли челюсти. В анкете мужчина указал, что его рост приближается к двухметровой отметке, на деле же он едва дотянул до ста семидесяти сантиметров.
Выглядел он лет на десять старше, чем на фотографии. Круглолицый, розовощекий, курносый дядечка неопределенного возраста никоим образом не подходил на роль спутника жизни Гликерии Модестовны.
Ожидая, что мужичка вот-вот прижмут к стенке, Розалия отошла на несколько шагов назад.
Шухеровская начала глотать ртом воздух, а Ипполитович с чувством произнес:
– Ну здравствуй, моя малышка.
– Ты?! Как ты меня нашел, чего тебе надо?
Яков Ипполитович вытянул губы трубочкой.
– Вот те раз, не ожидал я такого приема. Ты же сама пригласила меня в гости.
– Я?
– А кто на сайте знакомств зарегистрировался?
– На каком сайте?
Розалия вмешалась в непонятный разговор:
– Гликерия, вы с Яковом знакомы?
– Разумеется, знакомы. О каком сайте он говорит? Яша, как ты попал в этот дом?
Лизка спряталась за спинкой дивана.
– Гликерия Модестовна, я все объясню, только вы пообещайте, что не сделаете мне больно. Якова Ипполитовича пригласила я.
– Юное дитя, как вас понимать? – Мужчина провел пухлым пальчиком по упитанной щеке.
– Мы с Розалией Станиславовной…
– Она врет! – закричала свекровь. – Я здесь ни при чем!
– Я не вру.
– Лиза, немедленно забери свои деньги из моей спальни и больше их не теряй.
Волкова понимающе закивала.
– Так вы их нашли?
– Нашла, – сквозь зубы цедила свекрища.
– Триста пятьдесят евро?
– Да как ты смеешь?! Гм… Да, детка, триста пятьдесят евро.
– Ой, спасибочки, а то я вся извелась прям. Вы принесите денежки сюда, а я расскажу Гликерии Модестовне, зачем позвала в гости Якова Ипполитовича.
Сжимая кулаки, Розалия начала подниматься по лестнице. А стоило ей вернуться, как она услышала восторженный голос Лизаветы:
– Розалия Станиславовна, представляете, оказывается, Яков Ипполитович бывший муж Гликерии Модестовны.
– Как?
– Очень просто.
– Гликерия, это правда?
– Правда, – буркнула Шухеровская. – Три года как развелись, я уж и не думала, что когда-нибудь свидимся.
– Но благодаря этому юному созданию наши дорожки вновь пересеклись. Гликерия, это судьба, знак свыше.
– Оставь. Никаких знаков я не вижу. Лизка решила поразвлечься, а ты наткнулся на мою фотографию совершенно случайно.
– Наткнулся и глазам не поверил. Малышка, разреши мне искупить свою вину.
– Каким образом?
Яков Ипполитович не без гордости заметил:
– С момента нашего развода я преуспел в делах. Купил трехкомнатную квартиру в центре города, сейчас вот строю дачку в ближнем Подмосковье. И вроде бы все у меня складывается хорошо, но не хватает рядом любящей женщины. Я от безысходности и на сайте том зарегистрировался, думал, найду какую-нибудь одинокую душу.
– А нашли Гликерию Модестовну. Круто!
– Гликерия, ты не согласишься во второй раз стать моей женой?
Розалия Станиславовна прослезилась.
– Какая сцена! Боже, как трогательно. Лизок, возьми камеру.
– Сначала деньги отдайте, – прошептала Лизка.
– Бери, малолетняя шантажистка!
Наталья в очередной раз вышла из столовой.
– Я не поняла, ужинать будем или нет?
– Подожди ты с ужином, нашей Гликерии только что сделали предложение.
– Ах, ах, Гликерия Модестовна, поздравляю!
– Она пока ничего не ответила. Гликерия, зайка, мы все ждем.
– Не тормозите, – крикнула Лизка.
– Малышка, соглашайся, – молвил Яков Ипполитович.
– Яша, я… Я не знаю, что сказать.
– Скажи «да».
– Детка, пошевеливайся. Вспомни, что сказал твой бывший муж: трехкомнатная квартира, дачка в Подмосковье. Чего еще надо для счастья?
Шухеровская обтерла платком лицо и, глядя на Якова, изрекла:
– Хорошо, Яша, давай попытаемся начать все сначала.
– Ура! Ура! Она согласилась! Розалия Станиславовна, если бы не я, ничего бы не получилось. Я гений!
А когда все переместились в столовую, Гликерия Модестовна неожиданно ойкнула:
– Так у меня же контракт с Розалией Станиславовной. Я не могу сейчас покинуть коттедж.
– Можешь, ласточка, можешь. Наплюй на контракт. Я тебя отпускаю.
– Но как же вы без меня справитесь-то?
Розалия придала лицу страдальческое выражение.
– Нам будет трудно без тебя, детка, очень трудно. Но мы сильные, мы постараемся пережить разлуку.
– А хотите, я…
– Ни за что! Господа, у меня появился тост. Яша, птенчик, наполни дамам бокалы!
Остановив пробегавшую мимо стройную брюнетку, Ката спросила, как пройти в кабинет Олега.
– Я вас провожу, – мило улыбнулась девушка. – Только не запачкайтесь, в здании ремонт.
В узком коридорчике с низким потолком стоял невыносимый запах краски. Вдоль одной стены покоились старые демонтированные батареи, рядом выстроился десяток банок из-под краски, через заляпанные штукатуркой окна просачивался слабый свет.
– Как вы здесь работаете? – Катарина зажала нос платком. – У вас голова не болит?
