Ознакомительная версия.
Катю объял ужас от того, что могло произойти на самом деле. Не зря она ощущала беспочвенные, казалось бы, опасения за свою жизнь. Это вовсе не психоз, не паранойя. Вот о чем предупреждала ее пентаграмма на зеркале и подожженный шейный платок. Ей грозит смерть!
– Я не хочу скандала, – примирительно сказал Прозорин, беря жену за руку. – Прости.
Она дернулась, как от удара током, и натянула простыню до подбородка. Не хватало, чтобы «супружеский секс» повторился. В новой оригинальной трактовке, навеянной мужу посиделками с Федором. Отчего-то у Кати не было сомнений, что нынешнее насилие связано с этим страшным человеком. Раньше ничего подобного не случалось.
– Не трогай меня!
– Катрин, хватит уже. Принести тебе воды?
– Уходи, Сережа…
– Я уйду, если тебе угодно. Надеюсь, инцидент исчерпан?
– Этот кошмар ты называешь «инцидентом»? – поразилась Катя. – Убирайся к своему Федору!.. Видеть тебя не могу!..
Прозорин укоризненно покачал головой, поднялся, накинул на себя халат и, оглянувшись на плачущую жену, вышел…
Поместье «Дубрава»
«Утром Прозорин наверняка захочет объясниться, – рассуждал у себя в комнате Лавров. – Ему не нужен скандал. Любопытно, что он предпримет?»
Сцена, которую сыщик застал в спальне хозяев, все еще стояла у него перед глазами. Кровать в глубине комнаты, очертания двух сплетенных тел, пятно зеркала. Со света в темноте ничего толком не разглядишь.
Он не сразу разобрался, кто навалился на Катю. Ему была смутно видна широкая голая спина мужчины и белые женские ноги.
Мужчина резко обернулся на звук распахиваемой двери, женщина сдавленно вскрикнула.
«Катерина Борисовна… – обомлел гость. – Вы звали на помощь…»
Мужчина соскользнул на бок и в бешенстве вскочил. Только теперь сыщик сообразил, что перед ним сам хозяин, и в буквальном смысле прирос к полу.
«Какого черта?!» – взревел тот, осыпая пришельца нецензурными ругательствами.
Катя перестала кричать и судорожно потянулась за скомканной простыней, – прикрыться.
Голый Прозорин казался в полутьме спальни разгневанной статуей Аполлона, изрыгающей молнии. Лавров попятился, бормоча извинения.
Какие его слова могли исправить положение? Не было таких слов.
Все выглядело бы нелепо и даже комично, если бы не истошные крики Кати, которые все еще стояли в ушах Лаврова. В ее голосе слышался смертельный испуг. Это не было похоже на стоны и вопли страсти.
«Как вы смеете врываться посреди ночи? – гремел Прозорин, забыв о своей наготе. – Вы что, рехнулись? Убирайтесь вон! Моя жена раздета! Это неслыханно!»
Он успел взять себя в руки, и бессвязная ругань обрела конкретную направленность.
«Простите, ради Бога… – оправдывался гость. – Я не хотел. Я услышал крики и подумал, что стряслась беда…»
«Мы с женой имеем право вести себя в постели, как нам угодно».
«Да, да… конечно… извините…»
При этом Лавров не торопился закрывать за собой дверь, а, напротив, заглядывал через плечо Прозорина, пытаясь рассмотреть Катю. Что с ней? Почему она плачет? Не от стыда же?
Скулы хозяина дома ходили ходуном.
«Можете идти, – яростно сверкая глазами, процедил он. – И больше не беспокойте нас».
«А… как Катерина Борисовна?»
«Она в порядке, – отрубил, надвигаясь на Лаврова, обнаженный Прозорин. – Что-то еще?»
«Нет… я… мне, очевидно, послышалось…»
Гостю ничего не оставалось, как ретироваться. Он вернулся к себе, пораженный и обескураженный. Что это было? Провокация? Приступ безумия? Или жестокий секс, который в ходу у определенного круга людей?
«Я дал в штангу, – корил себя Роман. – Теперь у Прозорина есть повод выставить меня из дома. Он будет прав, если так и сделает. Я бы на его месте надавал наглецу по шее, а он сдержался. Сказывается хорошее воспитание…»
Он приготовился к любому исходу. Чему быть, того не миновать.
Лавров терялся в догадках, как там Катя и какое решение принял ее муж, когда горничная пришла звать его к столу.
– Завтрак подан, – сообщила она.
– Передайте Катерине Борисовне, что я иду.
– Хозяйка осталась у себя. Ей нездоровится.
– А Сергей Кирилыч?
– Он уже поел.
Сыщик понял, что Прозорины избегают его, – каждый по своей причине, – но отказывать в гостеприимстве не собираются. Сергей не хочет, чтобы Лавров наболтал его тестю лишнего, и постарается замять скандал.
В коридоре еще не стихли шаги горничной, как зазвонил его сотовый.
– Привет, дружище, – произнес на том конце связи новоиспеченный майор. – Я по поводу Снежаны Орловой.
В свете последних событий у Лаврова вылетела из головы фехтовальщица из клуба «Рапира». И без нее хлопот хватало.
– Она заявлена в розыск три года назад, – доложил майор. – Перестала посещать клуб, куда-то пропадала из дому, а однажды уехала и не вернулась. Мать пришла в отделение, накатала бумагу…
– Девушку нашли? – не дослушал Роман.
– Нет.
– А мать еще жива?
– Не знаю. Запиши адрес. На твое счастье, она москвичка. Если бы сразу частника наняли, был бы шанс отыскать эту Снежану. Но у матери, видать, таких денег не было…
* * *
Черный Лог
Глория была озадачена трагической судьбой Жанны д’Арк.
Святая, ведомая Божьим провидением и наставляемая архангелами, вдруг попала под суд инквизиции и была казнена как ведьма. Нонсенс? Оказывается, такое возможно.
Со смертью Жанны умер и барон де Рэ. Физически он прожил еще девять лет, но это были годы бредового сна, отчаянных метаний, мук совести и неизбывной тоски. Он пытался заглушить тоску всеми доступными средствами: пускался в распутство, кутил, скакал до изнеможения по окрестным лесам, искал себе гибели, потом истово молился.
Наконец маршал Франции и герой Столетней войны Жиль де Рэ отошел от двора, занялся черной магией и заключил сделку с дьяволом. Суд назвал его кровожадным злодеем, замучившим сотни невинных жертв, и отправил на костер. Правда, Жилю была оказана «милость» окончить свои дни в петле.
Зато некромант и колдун Франческо Прелати, который свидетельствовал против своего господина, – был отпущен судьями без всякого наказания. Несмотря на то, что, по его же признанию, проводил оккультные обряды, занимался алхимией и владел прирученным демоном!
Какими изощренными порой бывают ум и добродетель.
Впрочем, в этом средневековом «романе ужасов» Глорию занимали не вышеозначенные парадоксы, а совсем иные вещи.
Зачем богатый царедворец, каковым являлся Жиль де Рэ, собрал под крышей своего замка алхимиков, чародеев, хиромантов, астрологов и толкователей снов? Почему не жалел золота на их изыскания и согласился прибегнуть к услугам некроманта и его подручного беса?
Чего добивались под пыткой от Жиля де Рэ уже после того, как он признал свою вину?
Был ли он на самом деле виновен в том, в чем сознался?
И наконец, главный вопрос: каким образом с этим всем связан Лавров?
– Скоро узнаешь, – успокоил ее карлик Агафон. – Он приедет и сам все расскажет.
– Ты здесь? – удивилась Глория.
– Давно. А ты не замечаешь, моя царица. Я в печали.
– У меня голова идет кругом от дурных мыслей.
– По поводу Жиля де Рэ? – карлик махнул длинной обезьяньей рукой. – Он умер из-за Жанны. Женщины губят лучших из нас.
– Он любил ее?
– Страстно! Самозабвенно! Не смея признаться в этом ни себе, ни ей. Ведь она была святая, а он – глубоко верующий. Он не мог оскорбить свою мадонну даже намеком на похоть. Жаль, что мужчины не умеют любить, не желая.
Глория стояла у окна, глядя на падающий снег. Белый сад, белое небо, белый двор.
– Будто саван… – повернулась она к Агафону, но тот исчез.
Кресло, на котором сидел карлик, тоже испарилось. Вместо него взгляд Глории наткнулся на огромную печь, уставленную черными кипящими котелками, большими и маленькими. Стены гостиной раздвинулись, потолок стремительно взмыл вверх. В воздухе запахло фимиамом и сажей…
За бесконечно длинным столом возился над серебряной чашей человек, одетый в монашеский балахон.
– Это летучий состав, – объяснял он высокому господину в камзоле, расшитом драгоценными каменьями. – Сюда входят пятьдесят четыре компонента, опиум и порошок из высушенного сердца змеи.
Глория успела привыкнуть к тому, что люди, которых она видит, не замечают ее. Она внимательно прислушивалась к разговору, не удивляясь тому, что все понимает. Смысл произносимых слов доходил до нее, минуя языковой барьер.
– Ты соединил все, перечисленное в манускрипте? – спросил господин.
– Последовательность имеет решающее значение. Я пробую различные варианты. Смешиваю одно, добавляю другое…
– Не хитри, Франческо! Ты клялся, что расшифруешь запись. Говорил, что умеешь говорить с мертвыми.
Ознакомительная версия.
